Резкий поворот
Шрифт:
— Дык, оно-то можно, но, ух, мы же тут, значит, дела, дык, обсуждаем… — Все, все он готов, теперь только заткнуть рот поцелуем, накачать любовным эфиром, уже накопленным по всей поверхности губ, а после не поможет и вся его сила. — Ы-ы-ы-ы…
Среагировать она успела чисто рефлекторно и только потому, что ее противник тоже проявил не особую-то и расторопность. Первым делом ее, все еще пребывающую в максимальной концентрации на цели и оттого вообще не оставляющей места на посторонние мысли и наблюдения, отвлекла атака вовсе не на нее. Громкое и мелодичное «Ла-а-а-а-а!» не просто звуком было — это была та самая песнь и глас подавления воли, какую применяла она сама! Да, более примитивная, простая и всего в одном параллельном тоне, а не полноценная сеть, но и не целила эта атака на ее волю, нет. Мелкая полукровная дрянь ударила по выплетенной сети контроля, какую
Змеей развернувшись на носках она сконцентрировала часть ума на этой дряни, просканировав ее через наложенный грим и скрадывающие фигуру одежды и, с некоторым удивлением, какое стоило бы назвать воистину огромным, опознала один из плодов собственного чрева. Она настолько удивилась, что даже не сразу поняла, что ее атакуют еще раз! Блок рукой она поставила на рефлексах первобытной сущности вечно голодного низшего импа, прикрывая и голову, и вплетенный в волосы цветок, принимая удар кулака на предплечье. Морок-иллюзию с ее тела сорвало мгновенно, как тряпку, мигом позже пришла боль в сломанных костях физического тела, а также неприятное ноющее онемение в теле энергетическом — касание кулака словно терзало ауру, замедляло ее, перекручивало отдельные узлы, закачивало в глубины тонких тел ядовитую силу смерти и еще пыталось выжечь на коже отсекающую фигуру-глиф, дестабилизируя опору демоницы в тварном мире.
Одновременно, ангелы небесные его, универсала распроклятого, дери перьями пылающими!
Отшатнувшись суккуба пропускает второй удар, причем пропускает уже полноценно — маг, сосредоточенно и совершенно спокойно глядящий на нее, очевидно, отключил вообще все эмоции, гормоны, чувства и даже, казалось, душу сделал предельно стабильной и неспособной испытывать чувства. В любом случае морок Цвета он если не сбросил, то изрядно ослабил! Как!? Как так-то!? Ей обещали, она знала, проверяла — эта реликвия должна была надежно спеленать любого магистра, а также немалую часть архимагистров, что послабее. Она бы поняла, сорвись с крючка «возлюбленный» ее образа, но не этот же — он просто не мог, никак не мог, это же божественное чудо! Там должна быть нереально высокая даже для магистра, даже для колдующего костяка или кровохлеба, сопротивляемость, чтобы хотя бы заметить ее воздействие… какое ему подсветила своим выкриком эта мелкая, мерзкая, гадкая дрянь!
Удар кажется вовсе неопасным — он просто слегка шлепнул ее ладошкой промеж пышных грудей, ровно напротив солнечного сплетения, но демоница едва-едва успевает остановить распад собственной плоти. Целительство и некромантия, слитые воедино и предельно сконцентрированные в один разрушительный импульс, буквально разъедают плоть и армирующие ту плоть кости, почти добираясь до сокрытого в сплошном костяном мешке сердца. Шагнув назад, демоница понимает, что ситуация из почти победы превратилась в нечто грозящее ей гибелью уже без приставки почти. И потому она тут же перестала сдерживаться… вернее, сдерживать силы реликвии, выдавая полную мощность и щедро тратя оскверненную благодать. Резко вставший «любимый» так и сел с блаженной улыбкой тяня тупое «Ы-ы-ы-ы», а его почти перешедшая в боевое состояние аура опять расслабилась, позволяя и дальше любоваться своей «Лили», кем бы та ни была. На миг вернувшая проблеск разума околдованная многоликая опять провалилась в свои видения. Две из трех девок-наблюдательниц, которые тоже стали подозрительно целенаправленно шевелиться, тоже провалились обратно в грезы.
Только вот ее главная цель лишь покачнулась, капая кровью из носа, словно кулачный боец на смертной ярмарке, получивший несколько ударов по голове, но еще держащийся на подгибающихся ногах. А эта дрянь, мразь, коварная предательская мерзость, выдавленная ее лоном в этот уродливый мир, казалось, даже не дернулась, лишь сильнее и сильнее тяня отчаянное «А-а-а-а-а!!!» окончательно разрывая ее мелодию. Высшая и более опытная демоница даже не пытается за власть над акустической сетью бороться, полностью отдавая контроль поля боя на реликвию и пытаясь сконцентрироваться на ключевом противнике. До нее уже дошла причина, по какой реликвия не давит отродье смертного выблядка, что когда-то ее обрюхатил, дошла, вызвав еще большую ненависть, достигнувшую каких-то совсем запредельных даже для демонов величин. Реликвия завязана на ее суть и кровь, отчего развернутое чудесное поле не влияет только на владелицу, на саму крови и сути носительницу. Половина крови, половинный отпечаток сути какой носит в себе распроклятая тварь, предавшая собственную мать!
Снова
Крик рвет материю, разрушает ту смертельным резонансом, крик беззвучен, но полон волшебства, способен превратить попавшего под концентрированный конус человека в кровавую взвесь. Ну, обычного и не слишком одаренного человека, но даже этому малолетнему глупцу с непомерной силой должно от такого стать очень плохо. Но не стало — в последний миг тот и сам применяет чары, берет под контроль воздух вокруг себя и словно откачивает его из тоненького участка, создавая полусферу абсолютного вакуума. Внутри безвоздушного пространства вспыхивает чистый некрос, омертвляя, казалось, само пространство и еще что-то… пустота, пожалуй, да. Слабое, неуклюжее и чрезмерно затратное воздействие, позорное для любого магистра, но этого хватило, чтобы смертельные или калечащие чары, один из коронных ее ударов, просто рассыпались. Ну, не совсем впустую потрачены были силы и темп боя, кровь из ушей человека точно пошла, да только он не упал. Наоборот, шагнул навстречу ей, проходя через конус вопля предрекающего последний вдох, укрытым пропитанной некросом водой кулаком ударяя снизу-вверх.
Демоница сама бьет, снова формируя когти хаоса, нанося три своих удара на один вражеский, но ни один из них не достает врага сполна. Несколько царапин на предплечьях, да и только — вот и весь результат, несмотря на то, что противник слишком неумело пользуется дареной ему силой, несмотря на жесточайшую нехватку опыта. С некоторым удивлением демоница смотрит в широко открытые и застывшие глаза смертного, какие, казалось, вообще не смотрят никуда, пялятся в пустоту. Да он же в трансе предвиденья! Читает ее действия заранее, а она сейчас слишком нагружена, чтобы блокировать его чтение! Очень захотелось найти тех личностей, какие писал доклады о том, что ее текущий противник молодой и ранний скороспелка, просто не могущий иметь должного опыта. Найти и повесить на их вытащенных из брюха кишках рядом с марионетками, какие передали ей эту информацию о командующих идущим на Канберру воздушным флотом.
Малолетка неопытный, растерзай их плоть стая гончих, втопчи их внутренности в пепел, скорми потроха импам, а сердца господам! Она прекрасно знала, каких трудов стоит освоение подобного трюка даже для опытного и заверенного печатями достоинства оракула, чтобы считать это ничтожество неопытным. Не в деле прознания грядущего ему слыть ничтожеством, пусть даже и во всем остальном он им остался! Просто потому, что даже с этим искусством смертный только и смог, что отбиваться от ее атак… ну, а еще ей помогал постоянный и необоримый эффект Цвета. Суккуба чувствует, как разум и воля ее пожирают сами себя, но добивается того, чтобы на краткие секунды суметь еще немного расширить переделы концентрации. Достаточно, чтобы скрыть и смазать свои движения и намерения от зрящего взора. И первый же последующий удар позволяет пробить брюхо смертного новым хаотическим когтем, без труда развеяв сконцентрированный в пробивную иглу пламенный штырь.
Это был конец — все, даже переставший «ыкать» увалень, уже обезврежены, реликвия окончательно задавила волю неопытного архимагистра, не сумевшего узреть ее истинную суть сквозь навеянный образ возлюбленной, а лишившийся последнего козыря универсал ей уже не противник. Ну, почти не противник. Все еще опасен, все еще держащийся в сознании и не прекращающий видеть в ней врага, хотя она ума приложить не может, как он сквозь такой морок может действовать. Пусть она не сумеет держать нужную концентрацию для подавления интуитивных наитий хотя бы десяток ударов сердца, но ей хватит и этого. Если бы не необходимость поддерживать реликвию, она бы и не выпала из подобного сокрытия, но как же сейчас не хватает ресурсов ума, души и ауры сразу! Таков удел той, что пожелала вкусить плод истинного могущества, забрав и поглотив силы тех, кто ей так удачно достался.