Ричард Додридж Блэкмор - Лорна Дун

Блэкмор Ричард Додридж

— Ах, Лорна Дун, Лорна Дун! — воскликнула Анни, и я почувствовал, что ее испугало это открытие, но все же она не удержалась и от радости, что ей удалось вы­ведать мой секрет, звонко захлопала в ладоши.— Так это Лорна Дун похитила сердце моего бедного Джонни! Я, пожалуй, запомню это имя: оно такое необычное. Хо­тя нет, я лучше запишу его где-нибудь. Дай-ка мне твою шляпу, я запишу имя на ее полях.

— Оплеуху бы тебе сейчас дать хорошую, лиса ты этакая,— ответил я, выходя из себя,— и я тебе ее дам, ес­ли будешь шуметь на всю округу. Впрочем, нет, оплеуху я припасу для мастера Фаггуса.

— Ой, нет, нет, Джон, пожалуйста, только не

это,— закричала вдруг Анни, хватая меня за рукав и посерьез­нев так, словно ее внезапно подменили.— У тебя такая тяжелая рука, Джон, и Том никогда не простит тебя. Он добрый, отходчивый, но такую обиду не спустит даже он. Обещай мне, Джон, что ты никогда не ударишь его, а я поклянусь тебе, чем хочешь, что сохраню твой секрет втайне от всех, даже от матушки и даже от самого кузе­на Тома.

— И от Лиззи, пуще всего от Лиззи,— горячо поддер­жал я, слишком хорошо зная, что из-за вышеупомянутой особы, случись что, мне придется пережить самые круп­ные неприятности.

— Да, конечно же, и от маленькой Лиззи,— согласи­лась Анни.— В ее возрасте лучше не знать о таких вещах. Ни одна живая душа не узнает того, что ты мне доверил, Джон, хотя отныне я буду страшно волноваться, когда поздно ночью ты будешь возвращаться от этих страшных людей.

— Ну что же,— сказал я,— слово не воробей, выле­тит — не поймаешь... Теперь ты знаешь мою тайну, а я — твою. Когда же это дойдет до ушей матушки — а ведь нам все равно, рано или поздно, придется признаться ей во всем,— я, по правде сказать, не знаю, кто из нас двоих окажется в худшем положении. Я, куда ни шло, еще вы­терпел бы постоянные упреки, но матушкиных печальных слез я не перенесу.

— Со мной точно такая же история, — сказала Анни. Вздохнув, она тут же просияла и окинула меня нежным взглядом.— Теперь, дорогой мой братик, мне будет куда как легче на душе, потому что я смогу помочь тебе. Уве­рена, что твоя возлюбленная стоит того. Послушай, а мо­жет, она неравнодушна к нашей ферме?

— Да что ты!— Я буквально задохнулся от возму­щения.

— Тогда все в порядке,— сказала Анни, давая понять, что ей достаточно и этих трех кратких слов и что дальней­ших многословных заверений ей не потребуется.— Ви­дишь ли, я подозреваю, что Салли Сноу приглянулась на­ша маслобойня и наши кувшины со сливками. Она так много расспрашивала меня об оттенке нашего молока и о наших лугах...

— Значит, ты совершенно права, Анни: это как раз и есть та самая земля, которую Салли готова цело­вать...

— ...А также все, что по ней движется и мычит,— по­целовав меня, лукаво подхватила Анни.— Салли была в восторге от нашей лучшей коровы, но — увы! — наша кра­савица ей теперь нипочем не достанется!

Взявшись за руки, мы вошли в дом. Сидя в кресле, фермер Николас Сноу почивал глубоким сном, нимало не подозревая, что честолюбивые планы его и его близких пошли прахом не далее как пять минут назад. Анни под­мигнула мне и с этакой ехидной улыбочкой спросила:

— Признайся, Джон, а ведь тебе сейчас куда прият­нее было бы увидеть здесь, в гостиной, твою Лорну, сто­ящую рядом с матушкой, нежели этих, как их зовет дя­дюшка Бен, расфуфыренных молочниц?

— Ой, и не говори, Анни. Дай я тебя поцелую: ты просто читаешь мои мысли.

— А Лорна тебя любит по-настоящему, всем серд­цем?— спросила Анни, испытующе взглянув на меня.

— Я бы этого не сказал,— чистосердечно признался я. — Я ей нравлюсь, и она начинает привыкать ко мне. Что до любви... Мне кажется, она еще просто не доросла

до этого чувства. Какой может быть спрос с полуребенка, если она говорит, что любит только своего дедушку? Но ничего: придет время, и, я надеюсь, она полюбит меня.

— Да, конечно,— согласилась Анни,— непременно. Не сможет не полюбить.

— А впрочем, как знать, — заметил я, но не потому, что всерьез засомневался в Лорне, а потому, что захотел, чтобы Анни лишний раз укрепила меня в моей увереннос­ти.— Девушки — такие странные существа...

— И вовсе не странные,— возразила Анни.— Что лю­бить, что коров доить: самое главное — знать, как к делу подступиться. Мой тебе совет — не оставляй Лорну на­долго одну. И какой же ты был дурень, что не открылся мне раньше! Странно, что Лорна еще не махнула рукой на такого недотепу. Ладно, отправляйся, братец, в гости­ную, а я приготовлю для тебя оленье мясо. Кстати, Джон, как раз нынешним вечером Салли задумала дать тебе решительный бой. Полюбуйся, какой на ней шейный пла­ток: я бы постыдилась нацепить на себя такую тряпку! И еще — ты обещал, что пальцем не тронешь бедного То­ма, ты помнишь об этом?

— Да не трону, не трону, если об этом так просит моя дорогая сестричка!

Глава 20

Дядюшка Бен снова пожаловал в гости

Анни чуть подтолкнула меня, потому что я постеснялся войти в гостиную после всего, что узнал насчет Салли. Но я все же переступил порог и даже решил, что поуха­живаю за Салли — немного, самую малость, — чтобы хоть сколько-нибудь попрактиковаться в учтивом обращении с женским полом. Однако, когда я увидел, как нарядно разодеты молодые леди, как церемонно они присели пере­до мной, когда я услышал, как они пересказывают пос­ледние придворные сплетни, как обсуждают последние наряды герцогини такой-то и профиль графини такой-то — и все это вместо того, чтобы толковать о масле, сливках и яйцах, в которых они, безусловно, знали толк,— я понял, что кроме соседей, к нам пожаловал в гости кто-то со сто­роны.

Так и есть: на диване у окна дремал не кто иной, как дядюшка Бен, а рядом с ним, зорко поглядывая по сто­ронам, тихо сидела маленькая девочка. Матушка подвела меня к дядюшке, и тот, не вставая, подал мне руку, про­бормотав что-то насчет того, что я здорово подрос с той поры, как мы виделись в последний раз.

— Как ваше здоровье, дядюшка? — осведомился я.

— Нормально, племянничек,— ответил дядюшка Бен,— хотя вы, фермеры, устроили здесь форменный тарарам.

— Извините, если потревожили вас, сэр,— вежливо сказал я, — но я понятия не имел, что вы пожаловали к нам. Кроме того, как вы знаете, у нас сейчас убирают урожай.

— Да, да, убирают,— язвительно заметил дядюшка,— А еще больше бездельничают и предаются пьянству. А вот это — моя внучка и наследница,— здесь дядюшка вырази­тельно посмотрел на матушку,— моя наследница, малень­кая Рут Хакабак.

— Весьма рад видеть тебя, Рут, — сказал я девочке, подавая ей руку, в которую она так и не решилась вло­жить свою крохотную ладошку.— Рад приветствовать те­бя в Плаверз-Барроуз, моя добрая кузина Рут.

Кузина Рут встала, сделала реверанс и со страхом — так, во всяком случае, мне показалось — взглянула на ме­ня большими карими глазами.