Ричард Хукер

Хукер Ричард

– Полковник Блэйк, – представился он, оценивая их взглядом. – Куда путь держите?

– Никуда, – ответил Ястреб. – Нас сюда приписали.

– Вы в этом уверены? – спросил полковник.

– Вы-ы… энто, просили двух отличных парней, – сказал Дюк, – Вот Армия вам нас и послала.

– А где вы весь день пропадали? Я вас к полудню ожидал.

– Мы на водочную мельницу заезжали, – объяснил Дюк.

– Дайте ваши направления.

Они

достали бумаги, протянули их полковнику, и наблюдали за тем, как он читает, а потом заново измеряет взглядом их обоих.

– Н-да. Все понятно, – наконец сказал Генри. – Лично мне вы кажетесь подозрительными кретинами, но если будете хорошо работать – делайте что хотите. А будете плохо работать – задницы начищу.

– Вишь? – сказал Ястреб. – Я ж тебе говорил?

– Я действительно тебя уважаю, – ответил Дюк.

– Полковник, – сказал Пирс. – Ничего не боись, с Дюком и Ястребом – подружись!

– Посмотрим, как вам дружить захочется утром, – сказал Генри. – Сегодня ваша смена заступает в девять вечера, а мне только что сообщили, что узкоглазые вдребезги разнесли холм Келли.

– Мы готовы, – сказал Ястреб.

– Точно, – сказал Дюк.

– Жить будете с Майором Хобсоном, – сказал Генри. – О’Рэйли?

– Сэр? – спросил Радар О’Рэйли, уже давно стоявший рядом с полковником, выполнив команду до того, как её отдали.

– Прекрати это, О’Рэйли, – взмолился Генри. – Все нервы мне истрепал.

– Сэр?

– Проводи этих офицеров…

– В палатку Майора Хобсона, – завершил Радар.

– Я говорю, прекрати это, О’Рэйли, – снова сказал Генри.

– Сэр?

– А-а-а! Проваливай отсюда! – бросил Генри.

Вот и получилось, что Радару О’Рэйли, первому прознавшему о их грядущем появлении, довелось вести капитанов Пирса и Форреста к их новому дому. На момент их прихода, майор Хобсон отсутствовал, и Ястреб с Дюком, сориентировавшись и выбрав койки, повалились спать. Только они начали проваливаться в сон, дверь открылась.

– Добро пожаловать, друзья, – загудел голос. Вслед за голосом появился майор средних размеров, и с теплейшей улыбкой на губах протянул им свою руку.

Майору Хобсону было тридцать пять. Он долго работал в поликлинике, иногда делал несложные операции, и каждое воскресенье читал проповеди в Церкви Назарена в маленьком городишке Среднего Запада. По воле судьбы и войны, ему досталась должность, к которой у него не было ни подготовки, ни способностей, и окружение людьми, которых он не в состоянии был понять.

– Еще раз, добро пожаловать, – прогудел он. – Хотите, я вам наш лагерь покажу?

– Нет, – ответил Дюк. – Мы весь день пьяные в дым шлялись. Надо бы проспаться.

– В девять Президенту грыжу вправлять будем, – пояснил Ястреб. – Мы у Гарри семейными врачами числимся. Мы бы позвали ассистировать, но Секретная

Служба тебя как китайского агента заметёт.

– Ага. Как косоглазого янки с севера, – добавил Дюк. –Нууу, ты.. энта, понимаешь, в общем.

Джонатан Хобсон смутился. Новички совершенно сбили его с толку, а из сказанного ими он почти ничего не понял. Он вообще перестал что-либо понимать сразу после девяти часов. Косоглазые действительно разгромили холм Келли, раненые заполнили весь лагерь, и у пятерых хирургов ночной смены руки не останавливались с 9 вечера до 9 утра. В 9 утра стало ясно, что большая и труднейшая часть работы была выполнена Ястребом Пирсом и Дюком Форрестом. Кроме всего прочего, эта двойка, работала так слажено, будто годами стояли за операционным столом друг напротив друга. Они сделали две резекции кишечника, что означало вырезание из солдата куска кишечника, пострадавшей от инородных тел вроде осколков патронов или мин. Еще они сделали торакотомию, с целью предотвратить внутреннее кровоизлияние, что означало вскрытие грудной клетки, чтобы остановить кровь, бьющую из сосудов разорванных аналогичными инородными телами. Наконец, они извлекли расстрелянную селезенку и изрешеченную почку из одного и того же пациента. Легкость, с которой они проделали эти и еще множество менее серьёзных операций, вполне понятно, вызвала многочисленные комментарии и предположения в их адрес. Но после завершения работы и окончания завтрака Ястреб и Дюк почувствовали себя слишком усталыми, чтоб обращать внимание на шушукающихся, и отправились через лагерь в Палатку Номер Шесть. Сооружения госпиталя 4077 располагались вдоль воображаемой подковообразной линии таким образом, что крытая жестяным шифером операционная палатка находилась в середине дуги. Предоперационная палатка и лаборатория стояли справа от неё, а послеоперационная – слева. За лабораторией следовала Покерная и Зубоврачебная Клиника Доброго Поляка, потом столовая, рентген-кабинет, душевые, цирюльник, и палатки рядовых. С другой стороны, следом за послеоперационной, располагались палатки офицеров, за ними начиналась страна медсестер, и завершали подкову жилища наёмных корейских работников. В пятидесяти ярдах от всего этого военно-архитектурного великолепия, на краю минного поля зеленела одинокая палатка. Это был Офицерский Клуб. Если осторожно пройти от Клуба наискосок ярдов семьдесят пять на северо-запад, стараясь не свалиться в заброшенный бункер, то можно было очутиться на высоком берегу, открывающем вид на широкий, хотя и обычно очень мелкий приток реки Имджин.

– Эй, южанин, – подходя к палатке, сказал Ястреб. – У меня сейчас одна мечта: срочно выпить огромную порцию беспошлинного солдафонского пойла, выкурить сигаретку и завалиться спать.

– Яяя… энто, тоже так хочу, – ответил Дюк, открывая хлипкую входную дверь палатки.

– Ой, смотри! – воскликнул Ястреб.

Дюк последовал взглядом туда, куда указывал палец Пирса. В углу, на земляном полу их жилища, на коленях и облокотившись на свою раскладушку перед развёрнутой Библией, сидел майор Хоббс. Он в отрешении медленно шевелил губами, и совершенно не реагировал на внешние раздражители.

– Боже мой, – воскликнул Ястреб.

– Не. Не похож, – ответил Дюк.

– Думаешь, он свихнулся?

– Не-а, – ответил Дюк. – Он – из религиозных чудиков. У нас дома таких навалом.

– Угу, у нас в Бухте тоже попадаются, – сказал Ястреб. – За ними нужно глаз держать востро…

– Тыы… энта, сам держи, – ответил Дюк. – Мне надоест быстро.