Рихард Феникс. Море. Книга 3

Клявина Татьяна

* * *

Нолан

Боковая галерея, ведущая в кабинет мэра, была той самой, где Хайме и Йон-шу Теней пронзили арбалетными болтами. Между резными перилами и каменной стеной уже цвели яблони и вишни — розовый на сером, как выцветшая кровь. Над ними, бросая густую тень в сторону кабинета, высилась ткацкая мануфактура с флюгером. Петушок на палочке вращался со скрипом даже от самого лёгкого ветерка. Нолан смотрел на крышу башни, довольно островерхую, пытаясь отыскать место, где засел тогда стрелок. Урмё понял мысли напарника и указал:

— Вон, справа за башней старая печная труба, только

верх немного видать. Сейчас не используют, а к ней ведёт лестница наружная. Там отдельный вход был для трубочистов с улицы, всё его хотели перекрыть и вот повод наконец появился.

— У кукловода хорошая осведомлённость, — кивнул Нолан, припоминая план города. Слишком узкие проходы в центральной части и высокие заборы. Нужно иметь либо много подручных, чтобы узнать все лазейки, либо самому быть довольно юрким, чтобы всё это рассчитать.

— Верно, мой драгоценный друг. И там даже не было ограждений, — Урмё коснулся связки ключей от потайных переходов Лагенфорда.

— Как кто подсказал…

— Мне тоже так кажется. Но мотивы, — старший детектив пощёлкал пальцами, — мотивы, мой друг, нам не ясны.

Нолан взглянул на Урмё, тот стягивал на ходу кепку с курчавых рыжих волос, посмотрел вновь на край трубы, на ключи, на вишни. В воздухе висел немой вопрос, но следовало для начала поговорить с мэром, прежде чем его задать. Ведь Феникс сам любил повторять: «Не обвиняй, пока вина не доказана».

Небольшую белую дверь в конце галереи украшала лаконичная табличка «Мэр» с гербом Лагенфорда. Нолан хмыкнул: кто бы ни стоял у власти в городе, лишь эта дверь останется неизменной, готовой принять за собой любого. «На место одного придут другие… Беспрерывный цикл. Все заменяемы, хотят они того или нет», — думал Феникс, пересекая последние метры хорошо просматриваемого с крыши ткацкой мануфактуры пространства. Охраны не было и это — особенно после недавних событий — казалось странным. Но и тут Урмё нашёлся с ответом:

— Мэра любят. Даже в самых неспокойных районах города никто не пытался на него покуситься.

— Кроме кукловода?

— Кроме кукловода.

Нолан хмыкнул, друг закатил глаза.

Детективы постучали и вошли. Всё было простым, без изысков, казённо-прямоугольным, без ярких цветов, запахов, деталей. Напротив входа, у распахнутого окна, — стол, покрытый синим сукном, поверх ткани — стекло, на нём — весы, кипы бумаг, перо и чернила. Вокруг: дощатый пол тёмно-серого цвета, кирпичные стены — светлее, белёный потолок. С него свисали два пустых свечных рожка и крюк для светлячкового фонаря. Высокий диван с деревянной спинкой стоял у стены справа от двери, резной подлокотник упирался в стеллаж с книгами, расставленными по алфавиту, на стене слева на туго натянутом холсте — карта. Между ней и створкой открывшейся двери на манекене-вешалке помещались мэрская мантия с толстой золотой цепью с орденами-каменьями и с наброшенным поверх белым париком. Будто нелепая карикатура на признаки власти, которые, казалось, никак не относились к полному лысому человеку в скромной одежде, сидящему за столом. Даже очки в массивной оправе, столь приметные на суде, мэр отложил в сторону, заменив их на маленькие стёклышки, свисающие на дуговых держателях с обруча на лбу.

— Приветствую вас, господа детективы! — И только голос принадлежал Виктору Справедливому-Лорендийскому, мэру Лагенфорда, человеку, присягнувшему при вступлении в должность, что все его действия будут направлены на благо города. — Прошу вас: присаживайтесь.

Вошедшие опустились на крепко-сбитые подушки дивана. Урмё извлёк неизменную тетрадь, Нолан потянулся за своей. Мэр, вертя в руках перо, смотрел на гостей с любопытством, будто чего-то ждал. Несколько минут прошли в молчании, лишь за окном позади Виктора в ветвях яблони пели птицы.

— Вчера, когда вы дали мне отчёт по текущему расследованию, —

начал мэр, переведя взгляд на карту, — стало понятно, что игра идёт на высоком политическом уровне. Пожалуй, я буду вынужден просить вас больше не заниматься этим делом, ведь всё произошедшее на руку нашему городу.

— Куда вы клоните? — кашлянув, спросил Урмё и тоже посмотрел на карту.

Мэр встал, обошёл стол. На раме карты лежала длинная тонкая указка. Ею Виктор указал на земли на западном берегу реки Разлучинки.

— Лагенфорд — незыблемый оплот в Красных горах. Увы, то, что давало нам финансовое подспорье столько сотен лет, почти иссякло. Мы можем продолжать сотрудничать с Лесоводьем и Ярмехелем, но… — указка ткнула в два города один под другим, оттуда налево вниз прочертила до вулкана Штрехнан, перечеркнула его дважды и поползла в сторону реки к следующему поселению. Мэр многозначительно продолжил: — Но Заккервир год от года повышает цены на зерно и не хочет с нами больше сотрудничать из-за того происшествия в Виллему, — Виктор Справедливый красноречиво взглянул на Нолана, а тот почувствовал себя пристыженным, как котёнка в лужу ткнули, да не им сделанную. Ведь речь шла о сожжении Виллему отцом Нолана, стариком Педро, пожертвовавшим рукой и силой ради уничтожения всех заражённых неизвестной болезнью.

— Простите, но зачистка Виллему была слишком давно, больше полусотни лет назад! Заккервир только очнулся?— изумлённо вскинул брови Урмё.

— Нет, не только, но с каждым годом ситуация лишь усугубляется. Когда у места нет хозяина, оно становится очагом проблем для близлежащих поселений и угрозой для путников на окрестных дорогах. Теперь в городе Солнца раз в год собираются кочевники Чернозубые, которые всё остальное время странствуют и буянят в округе. Провезти мимо них товары становится только сложнее. Чернозубые поднимаются с юга теперь даже выше Виллему, уходят на запад и восток, прерывая торговые пути, нападая на экипажи, на пеших и верховых. Сколько бы власти Заккервира не пытались их урезонить, но ничего не выходит. К тому же земля на пепелище неплодородная — все попытки вырастить на ней что-либо, да и просто жить оказались безуспешны. Многие, кто был в Виллему, говорят, что видели бога Солнце, даже если в него и не верили; и он запрещал находиться на его территории, наказывая такими хворями, с которыми не справляются даже сильнейшие Чародеи.

— Вы хотите, чтобы мы отправились туда и всё разузнали? — не выдержал Нолан.

— Ни в коем случае! — замотал головой мэр. — Ещё не хватало Лагенфорду потерять двух таких ценных работников.

— Тогда к чему это всё?

— Прошу, терпение, господин Нолан. — Мэр сдвинул указку на правый берег Великой реки. — Здесь у нас государство Бех-Абар с одноимённой столицей. В последние годы оно подчинило себе почти весь север и половину восточного берега реки. А это колоссальные ресурсы. И у них, — указка ткнулась в самый верхний угол правобережья, — находится часть Триединства Энба, город Искатель, построенный вокруг неиссякаемых золотых копей. Бех-Абар недвусмысленно посягает на них, а в Ярмехеле не хватает рук отразить их нападение в дальнейшем. К тому же сейчас, оставшийся без преемника, Патерио-Энба готов принять любое решение, лишь бы сохранить Ярмехель.

— Но как это связано с нашим расследованием?

Указка спустилась от города Искатель вдоль реки до моста Северная Звезда, который кончался на другом берегу в городе-форте Ярмехеле. Стукнув по нему дважды, переместилась чуть юго-западнее по широкому тракту к городу, который стоял на берегу озера, соединённого с рекой. Город этот носил название Пестролес, славился своими гостиницами, рыбными и мясными деликатесами, меховыми изделиями, сувенирами из янтаря и агата, прочной и тонкой писчей бумагой, а ещё своим нежеланием вступать в союзы с кем-либо. Позволив рассмотреть карту и сделать выводы, мэр продолжил: