Римская сатира
Шрифт:
Но это видит луна, и звезды-свидетели смотрят.
150 Только лишь кончится срок Латерана службы почетной,
Он среди бела дня возьмется за бич, не стыдяся
Встретиться так с одним из друзей, уже престарелым,
Первый хлыстом взмахнет в знак привета, сена достанет,
Всыплет сам ячменя своей уставшей запряжке.
Он пред Юпитеровым алтарем, по обычаю Нумы,
В жертву мохнатых овец принося и бурую телку,
Только Эпоной клянется и писанными на конюшнях
Мордами. Если ж пойти он захочет в ночную харчевню,
Тут навстречу ему выбегает сирофиникиец,
160 Весь раздушенный,
Этот харчевник приветствует гостя «царем» и «владыкой»,
С ним и Киана с коротким подолом вино предлагает.
Скажет защитник греха: «И мы, молодые, такими ж
Были». Пусть так; но ведь ты перестал и больше ошибкам
Не потакаешь? Пусть будет недолгой позорная удаль:
Шалости разные надо сбривать нам с первой бородкой.
Только к юнцам снисходи; Латеран же стремится к холщовым
Вывескам с надписью [334] , к чаше вина в дешевой харчевне
В пору, когда он созрел для военного дела, охраны
170 Рек армянских, сирийских, для службы на Рене, на Истре,
В возрасте мощном, способном хранить безопасность Нерона, —
В Остию, Цезарь, его посылай; но легата в харчевне
Надо искать: он там выпивает с каким-то бандитом,
Вместе с матросами, вместе с ворами, с рабами из беглых,
334
...к холщовым вывескам... — то есть к лупанарам.
Меж палачей, мастеров гробовых носилок, средь смолкших
Бубнов Кибелы жреца, что лежит на спине, растянувшись.
Все там вольны равно, и кубок общий, особых
Кресел нет никому, и стол ни к кому не подвинут.
С этаким вот рабом ты, Понтик, как поступил бы?
180 Верно, в этрусский острог посадил бы, сослал бы к луканам.
Вы же, потомки троян, себе позволяете гадость:
То, что сапожнику срам, достойно Волесов и Брута?
Что, если сверх приведенных примеров, постыдных и гнусных,
Есть примеры, что нам говорят о худших пороках?
Вот Дамасипп, добро расточив, свой голос подмосткам
Отдал, желая играть в «Привиденье» крикливом Катулла:
Также и Лентул проворный в «Лавре'оле» выступил ловко,
Став достойным креста не только на сцене — и в жизни.
Ты извиняешь народ? Извинения нет меднолобым:
190 Смотрят, сидят, как патриции их скоморохами стали,
Фабиев смотрят босых [335] , и звук оплеухи Мамеркам
335
...смотрят босых... — Актеры мимов играли на сцене без специальной обуви, которую носили актеры в трагедиях.
В них вызывает лишь смех. И зачем продают свою гибель
Эти патриции? Разве Нерон их к тому принуждает?
Зря продают, для игры перед претором, севшим высоко.
Даже представь, что здесь — мечи, а там вон — подмостки:
Что предпочесть? Кому смерть страшна настолько, что станет
Мужем ревнивым Тимелы, товарищем глупым Коринфа?
Впрочем, странного нет в вельможном актере, коль скоро
Цезарь кифару взял. Остались дальше лишь игры,
200 Новый для Рима позор. Не в оружье хотя б мирмиллона,
Не со щитом выступает Гракх, не с изогнутой
Он не хочет доспехов таких, отвергает с презреньем,
Шлемом не скроет лица; зато он машет трезубцем;
Вот, рукой раскачав, висящую сетку он кинул;
Если врага не поймал, — он с лицом, открытым для взоров,
Вдоль по арене бежит, и его не узнать невозможно:
Туника, до подбородка расшитая золотом, с крупной
Бляхой наплечной, с которой висит и болтается лента.
Даже секутор [336] , кому приказано с Гракхом сражаться,
336
Секутор — гладиатор, вооруженный шлемом, мечом и щитом, сражавшийся с «ретиарием», вооруженным лишь сетью и трезубцем.
210 Худший позор при этом несет, чем рана любая.
Если б народу был дан свободный выбор, то кто же —
Разве пропащий какой — предпочел бы Нерона Сенеке?
Чтобы его казнить, не хватит одной обезьяны [337] ,
Мало одной змеи, одного мешка для зашивки.
Сын Агамемнона то же соделал, но повод другой был:
Разница в том, что по воле богов за родителя мстил он.
Был Агамемнон убит среди пира; Орест не запятнан
337
...не хватит одной обезьяны... — Отцеубийц сажали в мешок с собакой, петухом, змеей и обезьяной и топили в море.
Кровью Электры-сестры, ни убийством супруги-спартанки [338] ,
Он не подмешивал яд никому из родных или близких.
220 Правда, Орест никогда на сцене не пел и «Троады»
Не сочинял. За какое из дел, совершенных Нероном
В годы его свирепств, кровавой его тираннии,
Больше должны были мстить Вергиний и с Виндиком Гальба?
Что за деяния, что за художества в цезарском роде:
Радость позора от скверного пенья на чуждых подмостках,
338
Супруга спартанка — Гермиона, дочь Менелая и Елены, бывшая замужем сначала за Неоптолемом, а потом за Орестом.
Данная греками честь — заслужить венок из петрушки [339] !
Предков портреты укрась призами за собственный голос
И положи ты к ногам Домиция сирму [340] Тиеста,
Маску, в которой играл Антигону ты иль Меланиппу,
230 Ну, а кифару повесь хоть на мрамор родного колосса.
Можно ль, скажи, Катилина, найти родовитость такую,
Как у тебя, у Цетега? И все ж вы, как варваров дети,
339
Венок из петрушки — награда на Немейских играх в Греции, полученная Нероном.
340
Сирма — костюм трагического актера.