Рискни ради любви

Эллиот Кара

– Могу я оставить их у себя, чтобы показать мистеру Спрейгу?

– Разумеется.

– Уверен, он будет в восторге от того, что в обществе появился новый член с таким внушительным артистическим дарованием. А у вас есть папка работ, которые вы создали, путешествуя по Италии, сэр?

Хотя Джек обычно с неохотой говорил о своем интересе к искусству, похвала известного ученого польстила ему.

– Есть, правда, всего несколько работ, – кивнул он. – Включая крупные, написанные акварелью.

Лорд Фаннинг деликатно откашлялся.

– Мы могли бы уговорить вас

выставить эти произведения в здешней галерее, когда из Эдинбурга приедет профессор Макналти? – спросил он. – Судя по вашим карандашным рисункам, они послужат прекрасным дополнением к докладам на симпозиуме по декоративным деталям классических колонн.

– Прошу прощения, – покачал головой Джек, – но мои работы не предназначены для всеобщего обозрения.

– Разумеется, сэр, разумеется. – Похоже, лорд Фаннинг был немного разочарован, однако он принял отказ Джека. – Я вполне понимаю вас.

Джек сомневался, что посторонний человек может предположить истинную причину его нежелания выставлять свои работы на публику. Мужчины в роду Пирсонов – длинной ветви военных героев, взявшей свое начало еще в годы правления Вильгельма Завоевателя, – были сделаны из стали и пороха, а не из книг и акварелей. Если только кто-то обмолвится отцу, что один из его сыновей оттачивает искусство обращения с кисточками и красками вместо того, чтобы обучаться обращению с клинками и пулями, старый герцог придет в ярость. Его семья гордилась тем, что Джек отличился во время войны на Пиренеях. И если он хоть чем-то продемонстрирует свой интерес к живописи, его родные будут разочарованы.

Пить, играть, волочиться за женщинами – вот достойные занятия для мужчины. Джек невесело усмехнулся, взяв с подноса проходившего мимо лакея бокал игристого вина.

Ну почему считается грехом увлечься чем-то еще? Он обвел взором книги и произведения искусства. Нет, он совсем неплохо относится к любым развлечениям, чисто мужским, но и более тонкие ему по вкусу.

Фаннинг, извинившись, отошел, чтобы поговорить с другим гостем, а Джек поднес к губам бокал. Его отец ответил бы на эти вопросы с типичной для воина грубоватой прямотой. Он сказал бы, что война – это благородное занятие, позволяющее мужчине проявить свою ретивость, проверить свою готовность проявить отвагу. Это сила, создающая нации, защищающая традиции, позволяющая цивилизации не пропасть в хаосе.

Вообще-то Джек был не против всего этого. Только он считал, что человека нельзя мерить лишь по количеству металла в его теле. Его губы слегка скривились. По мнению Джека, краска была ничуть не меньшей силой, чем порох, только ее принимали еще и в более изысканном обществе…

– Но почему такое мрачное лицо, лорд Джакомо? Вы не одобряете древнеримское искусство?

Джек узнал голос говорящего. Джованни Марко Мусто делла Гираделли, граф Комо, был потомком одной из самых древних и знатных фамилий Италии. И еще он невыносимый болван.

– Возможно, вы присоединились к нашему обществу только для того, чтобы восхититься военным достижениями моих предков, – продолжал граф. – У нас и в самом деле одна комната посвящена исключительно истории имперских

войн.

Язвительное замечание было сделано неспроста. Единственной причиной, заставившей Джека вступить в Общество Юлия Цезаря, была его уверенность в том, что отец поверит, будто здесь обсуждают исключительно военные операции императора. Однако Джек не собирался признаваться в этом миланскому макароннику.

– Странно видеть вас здесь, Гираделли, – отозвался он. – Вы полагаете, что название, имеющее отношение к Древнему Риму, указывает на то, что в этих стенах проводятся вакханалии и оргии?

Граф, предпочитавший прозвище «Марко», приехал в Лондон недавно, но уже заслужил репутацию повесы. – Однако женщин и вино лучше поискать где-нибудь еще.

– Если это то, что нужно вам, amico [4] , то я точно знаю, где их искать, – ответил Марко с двусмысленной ухмылкой. – Но иногда мне просто хочется доставить удовольствие голове, уму, а не иной части моей анатомии.

[4]Друг (ит.).

– Вряд ли ваш мозг ощутимо увеличится от этого, – проворчал Джек.

Марко расхохотался.

– Да уж, мозг у меня функционирует не так хорошо, как остальная часть тела, однако он ничуть не меньше, чем у остальных ученых, собравшихся в этой комнате, – проговорил он.

– Вы?! Ученый?! – Джек тихонько фыркнул. – Не смешите меня.

Проигнорировав его слова, Джек постучал пальцем по стеклянной витрине, где на черном бархате были выложены бронзовые медальоны с портретами.

– Вергилий, Ливии, Гораций, – назвал он имена древних писателей.

А уж когда Марко назвал некоторые известные факты, касающиеся их произведений, уверенность Джека в его неотесанности несколько поколебалась.

– Да, но я слышал, что литературе вы предпочитаете архитектуру, – продолжал Марко. – Итак, скажите мне, какого вы мнения о базилике Порция?

Возможно, граф и надменный болван, но, кажется, он действительно знает кое-что об античности.

У Джека так редко появлялась возможность побеседовать об античной архитектуре с кем-то, кто отличал Троянскую колонну от колонны троянцев, что он решил не упускать этот шанс. Несмотря на то что Марко был ему несимпатичен, он сердито ответил ему.

К его удивлению, вместо своих обычных саркастических замечаний Марко ответил ему вполне серьезным комментарием о симметрии и пропорциях.

– Но стилистическое развитие мозаики и фресок – это, разумеется, вопросы совсем другого исследования, – промолвил Джек, выражая свое мнение по поводу дизайнерских решений в римских термах. – Декоративное искусство – не моя специальность.

– И не моя, – кивнул Марко. – Этими вещами занимается маркиза делла Джаматти, которая считается одним из самых известных экспертов в римской античности, особенно в бронзе. – Он помолчал. – Пожалуй, я предложу ей стать членом общества. Кстати, правила предусматривают членство женщин в обществе?