Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.
Шрифт:
ГЛАВА I
ТУСКЛЫЙ СВЕТ В НОЧИ: ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ РАЗРЯДКИ В ПАРИЖЕ И ВАРШАВЕ
1929–1932 ГОДЫ
С учетом тревожных изменений в Германии можно было предположить, что Париж задумается об улучшении отношений с СССР, чтобы было что противопоставить ожившему враждебному немецкому государству, однако этого не произошло. Во Франции дела шли, как обычно, несмотря на попытки советских дипломатов обсудить возможность разрядки. Отношения оставались плохими. В конце 1928 года Литвинов пришел к выводу, что с Парижем «совершенно неосуществимо» ни одно соглашение, даже такое, которое было бы односторонне выгодно одной лишь Франции. Он записал: «… по-моему убеждению оно [соглашение. — Ред.] в настоящее время совершенно неосуществимо. Франц[узское] пра[вительство] уклонялось от заключения каких бы то ни было соглашений с нами и даже таких, которые были бы односторонне выгодны Франции» [18] . Французы хотели придерживаться «политики ночной лампочки». То
18
М. М. Литвинов — В. С. Довгалевскому. 24 ноября 1928 г. // АВПРФ. Ф. 0136. Оп. 12. П. 124. Д. 406. Л. 58–54. (В некоторых документах АВПРФ нумерация листов обратная.)
19
М. М. Литвинов — Г. З. Беседовскому. 25 августа 1928 г. // АВПРФ. Ф. 0136. Оп. 12. П. 124. Д. 406. Л. 32–31.
Эрбетта не потребовали отозвать только потому, что боялись ответных мер со стороны Франции. Литвинов часто с ним встречался и каждый раз еле сдерживался. Посол регулярно жаловался на то, что советская пресса враждебно относится к Франции. Кто бы говорил! Если бы Литвинов решил пожаловаться на французскую прессу, то не смог бы остановиться, и пришлось бы вызывать Эрбетта почти каждый день. Но все же нарком не оставлял надежды на улучшение отношений [20] .
20
Дневник Литвинова. Встреча с Ж. Эрбеттом. 5 января 1929 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 9. П. 43. Д. 3. Л. 5–6. См. также: Дневник Литвинова. Запись беседы с Ж. Эрбеттом. 22 мая 1929 г. // АВПРФ. Ф. 0136. Оп. 12. П. 124. Д. 406. Л. 99-100.
Максим Максимович Литвинов
Максим Максимович Литвинов очень интересный человек. Читатели встретят его еще много раз на страницах этой книги. Он родился в еврейской семье в польском Белостоке в 1876 году, в принадлежавшей императорской России Польше. Родители постоянно ссорились и жили недружно. Отец Литвинова работал мелким банковским служащим и считал себя «бизнесменом».
В отличие от многих коллег Литвинов не имел университетского образования: его было очень трудно получить евреям в Польше во времена империи. Он пошел служить в армию артиллеристом и начал читать Карла Маркса, Фридриха Энгельса и других писателей-революционеров. В 1901 году его впервые арестовали как члена Киевского комитета Российской социал-демократической рабочей партии. Вообще его звали Макс Валлах, но во время сотрудничества с революционерами он использовал много псевдонимов, чтобы запутать царскую полицию. Например: Папаша, Феликс, Граф и Ниц. Он сбежал из царской тюрьмы в 1902 году и отправился в Европу. В Россию вернулся в 1905 году. В Санкт-Петербурге он участвовал в первой революции, пытаясь свергнуть царя с престола. Литвинов помогал большевикам редактировать газету «Новая жизнь», а потом занялся торговлей оружием и отмыванием денег для большевиков в Европе.
Максим Максимович Литвинов. 1920-е годы. АВПРФ (Москва)
Максим Максимович был полиглотом, искателем приключений и секретным агентом. На ранних фотографиях у него рубашка как у казака, усы как у моржа и длинные темные кудрявые волосы. У Литвинова грозный вид, и он похож на бандита. Длинные усы в то время были признаком лидера. Про то, как Максим Максимович в самом начале своего жизненного пути торговал оружием для большевиков, можно было бы написать хороший приключенческий роман или снять голливудский фильм. В 1908 году его арестовали во Франции по российскому ордеру и экстрадировали, но не в Россию, а в Великобританию. Обосновавшись в Великобритании, он решил перестать торговать оружием, но при этом не отказался от революционных идей, так как продолжал по инструкции Ленина публично выступать от лица большевиков. Однако ему нужна была работа, и он устроился в лондонское издательство. В 1916 году, когда Литвинову исполнилось 40 лет, он женился на 27-летней англичанке Айви Лоу. Родители Айви — британцы — были интеллектуалами и представителями среднего класса, а она сама — талантливой писательницей. У них быстро родились двое детей, и если бы не революция, Максим Максимович мог бы стать эксцентричным лондонским издателем, интеллектуалом и завсегдатаем салонов.
Однако ему было уготована другая судьба. В 1917 году произошла революция, а в ноябре того же года большевики захватили власть. В 1918 году Литвинов стал неофициальным советским представителем в Лондоне. Его первые телеграммы советскому правительству были написаны клером [21] и часто по-английски. В сентябре 1918 года его арестовали и позже обменяли на британского дипломата Брюса Локкарта. Айви и дети остались в Лондоне из соображений безопасности, а Литвинов вернулся в Советскую Россию — в тот момент голодную, холодную
21
Клером — без использования кода или шифра; то есть открытым текстом. — Примеч. ред.
Американское, британское и французское правительства пытались свергнуть большевиков. Они бы их всех повесили, если бы у них была такая возможность. Представлять Советскую Россию на Западе было нелегкой задачей. Требовалась сильная воля, а ее у Литвинова было в избытке. Противники называли его упертым, упрямым, несговорчивым, чем, сами того не желая, делали ему массу комплиментов. Литвинову необходимо было убедить Запад в необходимости улучшить отношения с СССР, сославшись на практическую необходимость и взаимную выгоду. Главным образом это касалось торговли, экономического развития и уплаты части царского внешнего долга в обмен на мирное сосуществование. Запад, конечно, если бы мог, уничтожил бы большевиков подчистую, вот только под конец Первой мировой войны революционными настроениями было заражено большое количество людей. За то, чтобы не потерять комфорт своих кресел и элитных клубов, готовы были драться высшие слои общества в разных европейских столицах. «Fini les Boches, voila les Bolchos» («Прощайте, фрицы, берегитесь, большевики!») было их боевым кличем… из клубов и правительственных зданий. Простые люди, и в особенности солдаты, выжившие после четырех лет бойни, совершенно не хотели рисковать жизнью и здоровьем, сражаясь с большевиками в России. Если бы на них сильно давили, они могли бы перейти на сторону революции. И тому было немало красноречивых свидетельств. Так, французские солдаты и моряки, отправленные воевать с советской властью на Украине и в Крыму, подняли бунт и пригрозили, что сдадут оружие и корабли большевикам. Это отрезвило салонных интервенционистов.
Западные элиты, наконец, с большой неохотой примирились с необходимостью поддерживать отношения с советской властью в стиле «сам живи и дай жить другим», но не потому, что этого хотели, а потому что не видели других вариантов. Литвинов играл важную роль в 1920-е годы, пытаясь в трудных обстоятельствах добиться дипломатического признания и начать торговлю с Западом. Он больше не был симпатичным бандитом и торговцем оружием. Усы как у моржа и длинные темные волосы остались в прошлом, а с ними и плоский живот молодого человека. У Литвинова появился небольшой двойной подбородок и лысина, но он все же был похож на дипломата, хотя иногда и ходил со спутанными волосами и в мятом костюме, не всегда сидевшем по фигуре. С самого начала он вел себя как прагматик, как торговец, который пытался и Западу, и СССР продать идею разрядки. Но продавалась она довольно плохо, в том числе и в Москве, где многие его коллеги («наши ораторы», как называл их Литвинов) все еще выступали за мировую революцию. Для них отношения с Западом были временной уловкой. А для Литвинова и его коллег по НКИД единственной жизнеспособной политикой был прагматизм.
Небольшой скандал
Французский посол Эрбетт был не единственной проблемой Литвинова. В октябре 1929 года в полицейский участок, расположенный в роскошном VII округе Парижа, пришел посетитель. Это был советский дипломат Григорий Зиновьевич Беседовский, советник посольства СССР во Франции. Он сказал полиции, что ему необходимо организовать побег, так как его преследуют агенты ЧК. Согласно отчету, Беседовский был взволнован, так как его жену и сына удерживали в посольстве. Как выяснилось, даже у большевиков бывают семьи. Беседовский попросил полицейских вернуться в посольство вместе с ним, чтобы помочь вырвать родных из лап бывших коллег. Возможно, даже силой.
Слушая Беседовского, полицейские переглянулись. Они не знали, что думать, но согласились сопроводить его обратно в посольство. Но до этого попросили сдать браунинг, который лежал у него в кармане куртки. «Он мне нужен для самозащиты, — ответил Беседовский (я позволю себе пересказать его слова). — Вы не представляете, с чем я столкнулся. Поверьте, я знаю лучше других, что там происходит». Они приехали в посольство, и Беседовский от консьержа позвонил жене и попросил прийти туда вместе с сыном. Полицейские предположили, что, возможно, ее вовсе не держат в заложниках. Однако два сотрудника посольства начали громко ругаться с Беседовским прямо у них на глазах. Полицейские снова переглянулись, не зная, что и думать. «Да он просто сумасшедший! — сказал один из сотрудников. — Это длится уже несколько дней». Полицейские кивнули, но ничего не ответили.
Чтобы доказать, что никто никого не похищал, сотрудники показали полицейским собранный багаж Беседовского. Затем вышел еще один сотрудник рангом выше и подтвердил, что Беседовский сумасшедший. Он не знал, какие могут быть последствия, если один из коллег сошел с ума. Полицейские объяснили советскому дипломату, что они приехали в посольство по просьбе Беседовского, так как он просил их помочь «избежать насилия». Пока шел этот разговор, Григорий Зиновьевич быстро поставил «свои многочисленные чемоданы» на тротуар перед посольством, и он, его семья и полицейские ушли без происшествий. Все это заняло не более получаса [22] .
22
Directeur de la police judiciaire to the Prefet de police. 3 Oct. 1929. Paris. Ministere des Affaires etrangeres, Europe, 1918–1940 (далее — MAE) Russie/1116. P. 302–306.