Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.
Шрифт:
В начале февраля в Лондоне встретились французы и британцы. 3 февраля они опубликовали итоговое коммюнике по итогам обсуждений, и Восточный пакт в нем упомянут почти не был. Однако справедливости ради надо сказать, что этот пакт давно не подавал признаков жизни. Детали этой встречи терпеливый читатель найдет в следующей главе. Тем временем Ванситтарт заволновался. «По мере того как проходят месяцы, — писал он, — меня охватывают все большие подозрения и убежденность относительно германской политики и ее истинных целей. Думаю, они скоро станут очевидны всем, за исключением людей предвзятых и слепых» [774] .
774
Vansittart’s minute. 9 Feb. 1935. C1076/55/18, TNA FO 371 18825.
Но «предвзятые и слепые» в британском правительстве, а также вне его были представлены весьма широко. Таков был Филип Керр, лорд Лотьян, который в феврале 1935 года ездил в Берлин на «междусобойчики» к герру Гитлеру. «Таймс» развернула целую кампанию, публикуя заявления
775
Rowse A. L. Appeasement: A Study in Political Decline, 1933–1939. New York: Norton, 1963. P. 32–33.
776
Vansittart’s minute. 4 Feb. 1935. C785/55/18, TNA FO 371 18824.
«И это вот такое мы слушали изо дня в день», — вспоминает сторонник умиротворения Германии А. Л. Раус [777] . «Макдональд и Саймон при поддержке “Таймс”, “Дейли мейл” и некоторых других органов, — писал Майский в своем дневнике, — ведут целенаправленную кампанию по замалчиванию Восточного пакта и привлечению максимума внимания к вопросам “западной безопасности”. Иными словами, они говорят, обращаясь к Гитлеру: “Оставь в покое Францию и Англию, и — в виде компенсации — делай, что хочешь в Вост[очной] Европе”» [778] . Литвинов телеграфировал Майскому, чтобы тот прояснил британскую позицию, ведь в заинтересованность Великобритании в Восточном пакте не верят даже немцы [779] . Казалось, что Гитлер просто смеется над Францией и Великобританией, как это было не раз. Как же все изменилось за несколько недель. Майский был доволен тем, что Литвинов анонсирует смену стратегии. «Не время расслабляться. Он [Литвинов] тоже считал своевременным высказаться “plain words” [по-простому] по текущим вопросам. Он рекомендует сосредоточить внимание на доказательстве, что “мир неделим” (не может быть “западной безопасности” без “восточной безопасности”)» [780] .
777
Rowse A. L. Appeasement. P. 33.
778
Майский И. М. Дневник дипломата. Кн. 1. С. 75 (запись от 10 февраля 1935 г.).
779
М. М. Литвинов — И. М. Майскому. 13 февраля 1935 г. // ДВП. Т. XVIII. C. 99.
780
Майский И. М. Дневник дипломата. Кн. 1. С. 75 (запись от 12 февраля 1935 г.).
Из Москвы Чилстон сообщил о том, что беспокоит Советский Союз, и Ванситтарт вызвал Майского на разговор [781] . «Я сказал ему, — зафиксировал в рабочем дневнике Ванситтарт, — все, что я думаю про лорда Лотьяна и “Таймс”. И мне не важно, если об этом кто-нибудь кому-нибудь расскажет». Он дал указание Чилстону передать то же Литвинову [782] . По словам Ванситтарта, было бы абсурдно полагать, что Великобритания способна развязать руки Гитлеру на востоке. В записях Майского слова Ванситтарта изложены так: «Надо смотреть на вещи реалистически… Основной факт, по мнению Ванситтарта, остается неизменным: в Европе появилась быстро вооружающаяся Германия, истинные намерения которой никому точно не известны. Такое положение (как и перед 1914 г.) неизбежно толкает окружающие Германию страны к сближению».
781
Chilston. No. 72. 8 Feb. 1935. C1278/55/18, TNA FO 371 18826; И. М. Майский — М. М. Литвинову. 11 февраля 1935 г. // ДВП. Т. XVIII. С. 618.
782
Vansittart’s minute. 20 Feb. 1935. C1339/55/38, TNA FO 371 18826; Vansittart to Chilston, private. 21 Feb. 1935, ibid.
«Не следовало бы оживлять память о старых спорах и конфликтах, — посоветовал Ванситтарт, вспомнив нелестный комментарий в речи Молотова, касающийся посла Овия, — ибо наша задача сейчас работать над улучшением англо-советских отношений… пусть прошлое покоится в гробу, надо думать о будущем». Литвинова отчет Майского до конца не успокоил [783] .
Ванситтарт почувствовал это беспокойство со стороны СССР и написал Чилстону: «Мы прекрасно сознаем, насколько в текущих обстоятельствах важна Россия, а также насколько важно никоим образом не дать ей повод думать, будто мы и Франция сбираемся бросить ее в беде, иначе она захочет, не теряя времени, договориться с Германией» [784] . Следовало бы вспомнить пророческие слова Ванситтарта четыре года спустя, когда СССР окончательно вышел из системы коллективной безопасности.
783
И.
784
Vansittart to Chilston. 21 Feb. 1935. C1339/55/38, TNA FO 371 18826.
На той же встрече Майский уведомил Ванситтарта о том, что его и Эллиота с радостью примут в Москве. Ванситтарт воспринял новость с воодушевлением, предположив во всеуслышание, что вместо него и Эллиота мог бы поехать Саймон. Майский саркастически записал в дневнике, что, мол, он, конечно же, одобряет кандидатуру, но без особого энтузиазма. Тогда же Ванситтарт упомянул, что для поездки рассматривается и кандидатура Идена: холодная реакция Майского по поводу Саймона давала повод думать, что лучше остановить выбор на Идене [785] .
785
Майский И. М. Дневник дипломата. Кн. 1. С. 76 (запись от 14 февраля 1935 г.).
Согласно подробной нумерованной депеше Майского, Ванситтарт однозначно давал понять, что британское правительство поддерживает идею заключения Восточного пакта. «А без Восточного пакта, — сказал он Майскому, — я не мыслю себе вообще умиротворения Европы». Британские дипломаты в Берлине и Варшаве потратили много усилий зря; германское и польское правительства были против. «Ничего не изменилось, — сказал Ванситтарт. — Если немцы распространяют слух, будто бы британское правительство не интересуется Восточным пактом, то они поступают так лишь следуя правилу: “желание — отец мысли”. Теория о том, что будто бы британское правительство ничего не имеет против германской агрессии на Востоке, — совершенная нелепость. Даже ребенок понимает, что, если бы война началась на востоке Европы, она неизбежно перекинулась бы и на Западную Европу». А что же Саймон и остальные? Майский, как всегда, хотел это знать. Что там «Таймс» и лорд Лотьян? «Это чепуха», — отвечал Ванситтарт. С этого момента записи Майского и Ванситтарта совпадают почти полностью, за исключением того, что у Майского в больших подробностях изложен желчный выпад Ванситтарта против «Таймс», — газеты, которая неуклонно деградирует. Там нет сильных авторов. Э. Л. Кеннеди, часто пишущий про международные дела, — это «человек небольшого литературного и политического калибра». Газета «живет своей старой славой». Иностранным дипломатам пора понять, что «нельзя идентифицировать “Таймс” и Форин-офис».
Ванситтарт пытался разубедить Майского насчет состоявшихся ранее в том месяце англо-французских консультаций. «Он просит меня передать советскому правительству, что ни англо-французское соглашение, ни предстоящие переговоры с Германией не окажут никакого неблагоприятного влияния ни на франко-советское сближение, ни на развитие “сильно улучшившихся отношений между Великобританией и СССР” (точные слова В[анситтарта])». Майский пишет, что пересказал Ванситтарта дословно. Ванситтарт также добавил, что в Москве все слишком подозрительные. «В международных делах, — отвечал ему Майский, — подозрительность во всяком случае лучше беспечности». Сказав это, Майский уже собрался было уходить, но Ванситтарт задержал его и задал еще один вопрос.
«В[анситтарт] подвел меня к горящему камину и, перейдя на самые интимные тона, в частном порядке заговорил о лейбористах.
Он-де имеет среди лейбористов много друзей, но должен признаться, что позиция лейбористов в некоторых внешнеполитических вопросах совершенно нелепа, в частности сейчас, например, в вопросе о Германии». Англичане, продолжал Ванситтарт, обычно сочувствуют убогим, вот и в отношении Германии в последние годы такое сочувствие имело место не только среди лейбористов, но и среди либералов и консерваторов. «Однако той Германии, которой англичане сочувствовали тогда, в настоящее время больше нет. В настоящий момент имеется совсем другая Германия — опасная, угрожающая, ощетинившаяся пулеметами и аэропланами». Лейбористы этой перемены не заметили и «во многих случаях механически продолжают ту же линию поведения, которая была вполне правильна и естественна до прихода Гитлера к власти». Он хотел заострить внимание Майского на том, что если тому доведется беседовать с лейбористами и они к нему вдруг прислушаются, «было бы совсем не плохо, если бы я им постарался разъяснить вредность и опасность их нынешней позиции». Майский признался, что уже общался с лейбористами на политические темы, как и с либералами и с консерваторами. «Я тоже иногда не согласен с теми взглядами, которые развивают лейбористы, — ответил Майский, — в частности в отношении европейских проблем, но лейбористы народ упрямый и, как все англичане, любят иметь собственное мнение» [786] . Так завершился разговор с Ванситтартом, прямолинейным дипломатом, который не всегда раскрывал своим коллегам в МИД детали своих бесед с Майским.
786
Дискуссия И. М. Майского с Р. Ванситтартом. 13 февраля 1935 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 15. П. 104. Д. 3. Л. 175–183.
Неделю спустя Ванситтарт представил в Кабинет министров записку, где обозначил похожие тезисы: «На протяжении года становится все очевиднее страх России перед Германией, которая ныне одновременно и воодушевляет, и парализует Европу. Политика России изменилась; объем коминтерновской пропаганды снизился, советское правительство стремится к улучшению отношений с Великобританией. Для нас, реалистов, все это имеет большой смысл, и мы не имеем права его упускать; не стоит переоценивать перемену в отношении и в то же время не стоит недооценивать пользу, которую эта перемена может принести нам в тот момент, когда перед нами остро стоит проблема мирового масштаба».