Родная старина
Шрифт:
– Хотим такого же государства в Новгороде, – сказал им великий князь, – какое в Москве.
Послы просили князя отпустить их в город подумать. Попробовали было послы еще раз выговорить кое-какие льготы своему городу. Все напрасно.
– Сказано вам, – твердил великий князь, – что хотим государства в Великий Новгород такого же, как у нас в низовой земле, в Москве!
Послы ответили, что низовых обычаев новгородцы не знают, не ведают, как великий князь держит там свое государство.
– Государство наше такое, – отвечал Иван Васильевич, – вечевому колоколу в Новгороде не быть, посаднику не быть,
Шесть дней думали новгородцы об этом ответе великого князя. Наконец, владыка с посадниками явились с согласием новгородцев. Послы думали, что по-прежнему великий князь заключит с Новгородом договор и скрепит его своим крестным целованием. Они просили великого князя об этом.
– Не быть моему целованию! – отвечал он.
Просили, чтобы бояре целовали крест, – последовал отказ. Просили, чтобы присягнул по крайней мере будущий наместник, – отказано и в этом. Просили, наконец, позволения великого князя вернуться в город, – не позволял.
А между тем Новгороду день ото дня становилось тяжелее. Стены и укрепления города были хороши, и взять его силою было бы нелегко. Великий князь, не любивший делать ничего на авось, порешил истомить осажденных голодом. Пути были все переняты московскими отрядами: новгородцам ни входу, ни выходу не было; запасы у них истощились; настал голод, затем начались повальные болезни, мор. Неурядица в Новгороде настала страшная.
– Идем биться. Умрем за святую Софию! – кричали одни.
– Остается нам только покориться великому князю! – кричали другие.
Чернь восстала на бояр, а бояре на чернь. Крики, вопли раздавались по улицам. Многие умирали с голоду. Ссоры, драки и убийства шли, по словам летописца, беспрерывно. Наконец, новгородцам дольше терпеть осаду стало невмочь. В 1478 г., 13 января, владыка пришел со многими новгородскими боярами и купцами к великому князю и принес присяжную запись. На ней была подпись самого владыки, печать его и печати всех пяти концов Новгорода. На этой записи и целовали крест новгородские послы. Своей присягой они теперь не договор с великим князем скрепляли, как бывало в прежние времена, а отдавались ему в полную власть, как своему повелителю и самовластному государю.
Иван Васильевич поставил в Новгороде своих наместников, велел схватить нескольких лиц, враждебных Москве, в том числе Марфу Борецкую с внуком, и отвезти их в Москву. Имение их было отписано на великого князя.
После присяги новгородцев москвичи явились в Ярославово дворище и сняли вечевой колокол. «Сильно плакали новгородцы, – говорит летописец, – но сказать не смели ничего». Иван Васильевич отправился в Москву, за ним повезли туда и вечевой колокол. Подняли его на колокольню на Кремлевской площади.
Но этим дело не кончилось. Трудно народу отвыкать от тех порядков и обычаев, с которыми он сжился, тяжело ему менять склад жизни, какой был у отцов, дедов и прадедов. Немало было в Новгороде людей, которые дорожили еще новгородской стариной, а московские порядки были им совсем не по душе. И вот, когда Москве стала грозить опасность от татар, с которыми заодно была и Литва, заговорили в Новгороде о возвращении к старому вечевому строю, стали пересылаться с литовским князем. Иван
Когда подошли подкрепления к Ивану, он осадил Новгород и стал громить его пушками. В Новгороде поднялась снова смута. Многие из приставших раньше к мятежу теперь толпами передавались великому князю. Скоро пришлось покориться силе. Послали осажденные просить у великого князя опасной (охранной) грамоты своим послам, хотели вести с ним переговоры. Но прошли для Новгорода времена переговоров с великим князем. Он смотрел на них, как на простых мятежников, и требовал, чтобы они отдались без всяких условий на милость ему как самовластному государю.
– Я сам опас (охрана) невинным! – сказал он. – Я ваш государь: отворяйте ворота. Войду – никого невинного не обижу!
Наконец ворота отворились. Владыка, посадник, тысяцкий (новгородцы восстановили было эти должности), старосты, бояре и множество народа вышли из города.
Владыка и духовенство с крестами выступили вперед. Все пали ниц и с плачем молили великого князя о пощаде и прощении.
– Я государь ваш, – сказал громко Иван Васильевич, – даю мир всем невинным, не бойтесь ничего!
В тот же день 50 человек, главных врагов Москвы, были схвачены и пытаны. Под пыткою многие признались в своей вине и назвали своих сообщников. Оказалось, что и Феофил, новгородский владыка, двоил совестью. Великий князь велел его отправить в заточение в московский Чудов монастырь. Сто главных заговорщиков было казнено. Много семейств боярских и купеческих было выслано из Новгорода и водворено в разных московских городах. Не раз еще после этого по доносам производил Иван Васильевич высылку из Новгорода подозрительных и влиятельных людей. В 1488 г., когда здесь был открыт заговор против великокняжеского наместника, по приказу Ивана Васильевича было выселено снова по разным московским городам более семи тысяч людей, а на место их были водворены в Новгороде поселенцы из Московской земли. Когда не стало в Новгороде старинных родов, богатых и сильных людей, хранивших старые предания, не стало и вожаков, заводивших смуты против Москвы, – новгородцы начали легко осваиваться с московскими порядками, а новые поселенцы из Московской области других порядков и не знали.
Так была искоренена вконец новгородская вольность. В это же время, вследствие столкновения с городом Ревелем, по приказу великого князя были отобраны товары у ганзейских купцов, бывших в России, а сами они заключены в тюрьмы. Этим был нанесен сильный удар заграничной торговле Новгорода – она после этого почти прекратилась.
Вятка, новгородская колония, пыталась было сохранить свою независимость. Вятчане позволяли себе иногда не слушаться великого князя, надеялись на то, что Москва далеко и идти походом на них нелегко. Но в 1489 г. Иван Васильевич послал на них большое войско под начальством Даниила Щени. Вятка покорилась, и главные виновники, подбивавшие народ к неповиновению, были выданы и повешены. Отсюда, так же как из Новгорода, более опасные люди были высланы.