Родное гнездо
Шрифт:
Говорят, когда людей озаряет некая мысль, в их глазах появляется Свет Истины. Вот сейчас Торик впервые наблюдал такой момент сам. Валерыч, не особо задумываясь, сидел, ел и слушал нытье Роберта, а потом темно-карие глаза его вспыхнули. Кустистые южные брови почти сошлись в гримасе отречения. От чего? От этого мира? От прозы жизни? Валерыч вскочил и нервно бросил: «Дай гитару, а?» В два счета подобрал несложные аккорды, быстренько что-то там прикинул, бормоча слова и мотая головой, затем вдруг успокоился, глубоко вздохнул и запел чисто и уже без поправок, как на концерте:
Безмолвных
Всегда расскажут о себе.
Я все могу тебе простить,
А взгляд — скорее нет.
Готов простить тебе неправду слов,
Всего неправду, но не глаз!
Надежду вечно я искать готов —
Ее терял я много раз…
И словно сон передо мной
Глаза твои, одни глаза.
Я верю им, я сам не свой,
Всему, но только не слезам.
Первая строка по мелодии почти совпадала с флойдовской, но дальше развивалась совсем в другую сторону. Друзья восхищенно переглянулись. Да, и Торик, и Роберт любили музыку, оба играли на гитаре, порой сочиняли песни, но вот чтобы песня внезапно родилась готовой буквально за минуту — такого с ними не бывало ни разу! Казалось, это человеку не по силам.
Но вот Валерыч каким-то чудом сочинял именно так. Песни его получались странными, непохожими друг на друга. И в них неизменно под легким налетом философии пряталась маленькая история о любви.
Романтик, одно слово!
* * *
К Торику озарение пришло внезапно.
Как-то вечером, когда Васильевы собрались за ужином, мама заговорила о работе. К ней в поликлинику заходила знакомая, некая Таисия, рассказывала о своих проблемах. Доктор назначил ей курс электрофореза. А медсестра схалтурила: электроды наложила правильно, а электролит навела слабый, негодный. И в результате никакого лечебного эффекта не получилось. Таисия пожаловалась врачу. Вот тут уж сделали все как следует, и тогда все сразу наладилось. «Как можно медсестре так халатно относиться к своей работе?!» — возмущалась мама.
Торик вдруг перестал есть, внимательно посмотрел на нее и намеренно небрежно спросил:
— А как они готовят электролит? — И замер в ожидании ответа.
— Очень просто: берут физраствор, добавляют туда лекарство и подключают к пациенту. Главное, чтобы электроды…
— Погоди, а физраствор — это какая-то органика?
— Да что ты! — Мама даже рукой махнула. — Со-оль! Обычная поваренная соль, только медицински чистая. Однопроцентный раствор в воде. В него добавляют лекарство и… Ты куда?
— Мам,
Дальше все случилось очень быстро. Про такие моменты бабушка говаривала: «Как черти под руку толкали!» Торик мигом проводит расчет. Хватает тарелку, мерный стакан, соль и готовит пол-литра физраствора, приговаривая: «Это вам не электрофорез, не обязательно химически чистая». Смачивает носовой платок в физрастворе. Готово.
Достает листок с параметрами, записанными в тот жаркий потный день. Запускает прибор, надевает шлем. Поверх электродов пристраивает мокрый платок, чтобы касался кожи. Выставляет частоту, девиацию, разбег потенциалов. Откидывается на стуле и понемногу добавляет ток. Одному работать неудобно, но как же не терпится опробовать новую идею!
Ничего! Ладно, не так быстро. Спокойно. Расслабиться, откинуться. Добавить тока. Ага. Пошло приятное тепло. Минуты через две слегка потянуло в сон. Понемногу поддаем напряжение. Ничего. Еще. Опять ничего. Еще чуть-чуть и…
* * *
…Мир наполняется запахом жаренной на старом сале картошки. Комната уплывает из поля зрения, переворачивается и уходит в темноту. Потом чуть светлеет. Движение. Стены движутся? Нет, это я иду по темному и длинному, как вагон, коридору — здесь душно и всего пара слабых лампочек. Я слегка задеваю ладонью нескончаемую стену, выкрашенную темно-зеленой масляной краской, и кожей ощущаю ее гладкость и липкость. Конечно, я узнаю это место: барак, здесь прошло мое детство. Вот слева и справа — двери соседей. Слева от меня отступают назад газовые плиты — одна, две… Я хочу оглянуться, позади должна быть дверь на улицу, но не могу: что-то тащит меня вперед, заставляя шагать, двигает моими ногами. Здесь я — лишь марионетка, и это немного пугает.
Запах становится очень сильным. У третьей плиты стоит маленький Шурик Карасиков и жарит картошку на всю семью.
— Привет, — говорю я тонким детским голосом.
— Угу, — невнятно отвечает Шурик, сосредоточенно перемешивая кусочки в сковороде.
Четвертая плита, а справа от нее — моя дверь. Сейчас я ее открою и окажусь дома. Я лезу в карман брюк и…
Мир мягко, но неизбежно переворачивается и куда-то несется. Катится быстрее. Еще быстрее…
Удар!
Глава 19. Раздвоение курса
Торик теряет равновесие и падает на пол. Бабах! Так вот как ощущают герои детективов «удар тупым предметом по голове»! Вспышка внезапной боли. Надо бы оглядеться.
Кошмар! Шлем по-прежнему на месте, а вот часть проводов при падении оторвалась, ядовито-желтый ящик прибора упал на пол, но вроде не пострадал.
Торик неуклюже поднимается, потирая ушиб. С правой стороны головы уже набухает, наливается шишка. Он машинально тронул ее, зашипел от боли и попытался осмыслить ситуацию. Да, не уберег прибор. Придется просить Семена заново перебирать кабель. Но главный результат есть!
Во-первых, у них все получилось. Да! Ему не почудилось! Дело оказалось не только в подаче потенциалов. Для срабатывания прибора еще нужен потный лоб. И пусть просто взять и вспотеть в нужный момент не получится, зато между лбом и электродами всегда можно нанести электролит, электрически он мало отличается от пота. Какое счастье, что это не яйца единорогов с далеких островов, а обычная соль! Приготовить раствор очень легко. Хм… А ведь они с отцом в прошлый раз почти угадали! Но тогда сочли пот фактором несущественным. И отбросили.