Российские солдаты-мусульмане в германском плену в годы Первой мировой войны (1914–1920)
Шрифт:
В одной из публикаций, увидевшей свет практически сразу же по окончании Первой мировой войны, Вильгельм Дёген приводил следующие цифры – в германском плену находилось 1 420 479 российских солдат и 14 050 офицеров [212] . В эмигрантской литературе можно встретить и более «серьёзные» показатели: по мнению Н. Н. Головина, общее число русских пленных на 1 ноября 1917 г. составляло 2 миллиона 417 тыс. человек [213] .
В целом, доверяя информации В. Дёгена и привлекая довоенную российскую статистику о конфессиональной структуре российской армии, О. С. Нагорная из этих цифр выводит примерную численность представителей различных конфессий среди военнопленных: по её мнению, около 80 % из них составляли православные, 9 % – католики и протестанты, 6 % – мусульмане [214] . Если взять эти примерные цифры за основу, то можно предполагать, что в немецком плену в годы войны находилось около 80–85 тыс. солдат и офицеров-мусульман.
212
Doegen, W.: Kriegsgefangene V"olker. Band I: Der Kriegsgefangenenhaltung und Schicksal in Deutschland. Berlin 1921, S. 56.
213
Головин
214
Нагорная О.С. Другой военный опыт. Российские военнопленные Первой мировой войны в Германии. 1914–1922. М., 2010. С. 186.
Известно о существовании лагерей мусульманских военнопленных на австро-венгерской территории – около городов Эгер и Эстергом, где кроме российских мусульман были размещены и грузинские военнопленные [215] . Собственно на территории Германии были образованы, по крайней мере, два так называемых «особых» лагеря недалеко от Берлина: Вайнбергский лагерь и Лагерь Полумесяца. Нередко в публицистике и исследовательской литературе их именуют одним обобщающим названием «Вюнсдорфский лагерь» (оба лагеря находились на территории между городами Вюнсдорф и Цоссен).
215
K"ohler, G.: Die Kriegsgefangenen-, Internierten- und Milit"arlager in "Osterreich-Ungarn 1914–1919 und ihre Feldposteinrichtungen. Feldpost-Handbuch, Kapitel 60. Graz; Linz 1991; Кунош И. Мселман хрби лагерьларындагы эш турында. Ленар амалетдинов публикациясе // Мирас. 1992. № 5. 100 б. Совсем недавно вышла в свет монография немецкой исследовательницы Бритты Ланге о работе австрийских учёных в лагерях военнопленных на территории Австро-Венгрии: Lange, B.: Die Wiener Forschungen an Kriegsgefangenen 1915–1918. Antropologische und ethnographische Verfahren. Wien 2013.
В лагерях следовало создать все условия, чтобы «мусульмане чувствовали себя не пленными, а дорогими гостями». «Германский кайзер относится к мусульманам с особой симпатией и хочет освободить их от христианского гнёта» – именно так объясняли самим мусульманам их привилегированное положение в плену [216] .
Целью отдельного размещения мусульманских военнопленных под Берлином было создание благоприятных условий для ведения среди них активной пропаганды. Первоначально в документах лагеря упоминались как «особые лагеря» (Sonderlager) [217] , позже, с началом активной пропагандистской кампании в октябре 1915 г., они стали называться «пропагандистскими» (Propagandalager) [218] .
216
Имам Вайнбергского лагеря Габдеррашид Ибрагим на страницах газеты «Эль-Джихад» так обратился к мусульманским военнопленным: «Не думайте, что вы здесь простые пленные, вы здесь настоящие гости Германского Императора. В настоящее время смотрят на Вас Германское правительство и германский народ как на гостей, так как Германское правительство в настоящей войне имеет союзником мусульманский халифат и борется вместе с ним против врагов Ислама, против России, Англии и Франции. И оба они, Германское правительство и Халифат, борются за сохранение Ислама и в защиту ваших прав». (Абдуррашид Ибрагим. К пленным мусульманам // Эль-Джихад (русское издание). 1915. 23 июня.) Здесь и далее при приведении цитат из газеты «Эль-Джихад» стиль автора сохраняется. Полный текст воззвания опубликован Себастианом Цвиклински: Цвиклински С. Политические призывы Габдрашида Ибрагимова к военнопленным российским мусульманам в 1915 г. // История в лицах и личность в истории. Уфа, 2013. С. 251–264.
217
По мнению Герхарда Хёппа, впервые термин «особый лагерь» (Sonderlager) был использован Рудольфом Надольны в документе от 16 февраля 1915 г. (H"opp, G.: Muslime in der Mark, S. 61).
218
H"opp, G.: Muslime in der Mark, S. 70.
Основными источниками, дающими информацию об условиях содержания военнопленных, являются отчёты комендантов лагерей, которые составлялись каждые две недели, и переписка между комендатурами и инстанциями, участвовавшими в ведении пропаганды. Многие важные моменты в жизни мусульманских лагерей, например, празднования самых значительных мусульманских праздников Рамазан-байрама и Курбан-байрама, встречи военнопленных с почётными посетителями лагерей, а также некоторые эпизоды из повседневной жизни военнопленных, мероприятия художественной самодеятельности и т. д. нашли отражение на страницах газеты «Эль-Джихад», издававшейся в целях пропаганды. Об этом подробнее речь пойдёт в следующей главе.
Жизнь военнопленных в «особых» лагерях в Цоссене и Вюнсдорфе довольно подробно представлена в монографии Герхарда Хёппа, которая уже не раз цитировалась выше. В книге описаны также попытки немецких инстанций создать для заключённых атмосферу, в которой они могли исполнять все свои религиозные обычаи и, таким образом, стать более восприимчивыми к немецкому влиянию.
Визуальную характеристику мусульманских лагерей дают фотоматериалы, изготовленные в качестве средств пропаганды, многие из которых прокомментированы и опубликованы немецкой исследовательницей Маргот Каляйс [219] . Автором большинства фотоснимков, опубликованных в её книге, является Отто Штиль, который с 1915 г. был членом комендатуры Вайнбергского лагеря. На его снимках представлены кадры из повседневной жизни военнопленных и эпизоды торжественных мероприятий, внешний вид лагерей и мечети [220] . Сохранились также портреты представителей разных мусульманских народов, изготовленные с целью изучения этнографических и антропологических сюжетов.
219
Kahleyss, М.: Muslime in Brandenburg – Kriegsgefangene in 1. Weltkrieg: Ansichten und Absichten. Berlin, 1998.
220
Kahleyss, М.: Muslime in Brandenburg, S. 58. Отто Штиль создал серию из таких фотографий, которые могли использоваться для
Представим вначале, каким же образом возникла и реализовывалась на практике идея обособления мусульманских военнопленных.
Создание «особых» лагерей для военнопленных мусульман
Авторство самой идеи создания подобных лагерей на территории Германии восстановить довольно трудно, точно так же сложно установить, когда вообще впервые она была озвучена.
В конце августа 1914 г. немецкий посол в Турции Ханс фон Вангенхайм и консул Филипп Фаcсель обратились в Министерство иностранных дел Германии с предложением особо внимательно обращаться с мусульманами, оказавшимися в германском плену, учитывая религиозные предписания при их продовольственном снабжении, и давать им возможность исполнять религиозные обязанности [221] . В телеграмме от 30 августа 1914 г. тот же Х. фон Вангенхайм предложил организовать акцию сопровождения некоторых пленных («принимаемых во внимание элементов» – так вычурно выразился посол) на родину в доказательство того, что немцы не считают мусульман своими врагами [222] . Этот замысел, обещавший по представлениям его инициаторов хороший пропагандистский эффект, а также получивший одобрение со стороны Энвера-паши, был принят во внимание в германском Министерстве иностранных дел и вскоре был приведён в действие. Избранных 14 военнопленных (5 марокканцев, 7 тунисцев и 2 алжирца) в конце октября вместе с немецким журналистом Эдгаром Штерн-Рубартом и переводчиком – преподавателем Семинара восточных языков в Берлине Мухаммадом Абдул-Араби привезли в Стамбул в сопровождении К.-Э. Шабингера, где они участвовали в уже упомянутом спектакле объявления «джихада». Так как эта акция не имела практически никакого эффекта, стало ясно, что планы по отправке мусульманских пленных для ведения агитации среди соплеменников на фронте [223] не будут осуществлены.
221
PArch.AA, R 21167, Bl. 27.
222
H"opp, G.: Muslime in der Mark, S. 35.
223
МИД Германии 30 октября 1914 г. информировал немецкое посольство в Турции о намерении в случае ожидаемого вступления Порты в войну сообщить об этом событии избранным мусульманским военнопленным и отправить их на вражеский фронт с целью ведения агитации среди своих соплеменников (PArch.AA, R 21168, Bl. 62).
Ещё одним известным сторонником особого обращения с мусульманскими военнопленными стал сирийский депутат в парламенте Османской империи Шекиб Арслан, который примерно тогда же и призвал германскую сторону к такому особому обращению (конкретная дата заявления неизвестна): «определённое число мусульманских военнопленных турок [224] и зуавов [225] отправить сюда с заявлением, что его величество кайзер как друг мусульман в честь султана дарит им свободу». По мнению Ш. Арслана, такой шаг «с быстротой молнии» распространился бы по всему мусульманскому миру и дал бы больший эффект, чем все использованные до сих пор средства пропаганды [226] .
224
Автор применяет понятие «turkos», которое широко использовалось и германскими политиками, дипломатами и военными и не имело ясно выраженного этнического содержания, так нередко именовали вообще всех представителей мусульманских народов.
225
Зуавы – военнослужащие французских колониальных войск.
226
H"opp, G.: Muslime in der Mark, S. 35.
В германских ведомствах было решено, что сначала следует обратить внимание на «перевоспитание» пленных мусульман путём особого обращения и оказания на них психологического воздействия соответствующими мерами. То есть мы видим, что сразу же после начала войны представители германской стороны больше говорят об «особом отношении» к «друзьям»-мусульманам, участии их в пропагандистских акциях и о результативности таких акций. Собственно идея создания лагерей оформилась всё-таки чуть позже.
Идею особого размещения пленных мусульман подхватил М. фон Оппенхайм и разработал программу её реализации, основываясь при этом, как отмечал он сам, на ранее поступившие в МИД предложения немецкого посла в Стамбуле фон Вангенхайма и консула Фасселя, а также Лойтфеда – немецкого консула в Яффе [227] .
227
PArch.AA, R 21244, Bl. 2.
Ещё 14 сентября 1914 г. фон Оппенхайм внёс в МИД предложение «особо отнестись» к алжирским, тунисским, сенегальским и другим африканским военнопленным из французской армии (которых он как раз именовал «turkos»), а также к российско-мусульманским военнопленным. Необходимо было, по мнению дипломата, вначале выяснить, сколько их всего, и где они находятся в Германии. Затем их следовало отделить от остальных и разместить «как можно ближе в окрестностях Берлина и наблюдать за ними через избранных „доверенных людей“ из немцев или представителей самих этих народов, затем – либо освободить их от плена для оказания влияния на борющихся во Франции соотечественников, либо использовать в турецких частях в Египте против англичан» [228] . Вероятно, эту дату, 14 сентября 1914 г., и можно считать наиболее ранней, когда впервые речь идёт об обособленном размещении военнопленных мусульман на территории Германии.
228
PAvch. A A, R 21167, Bl. 85.
Для М. фон Оппенхайма было исключительно важно, чтобы все мусульманские военнопленные в случае размещения в отдельном лагере были абсолютно изолированы от влияния внешнего мира, чтобы извне никто не мог воздействовать на них идеологически. И все «плохие элементы» среди них должны были быть немедленно выявлены и удалены из лагеря. В первой главе, при характеристике меморандума фон Оппенхайма, были уже приведены его соображения относительно обустройства лагеря мусульманских военнопленных – об их материальном обеспечении, духовном руководстве и т. п. Поэтому можно уверенно предполагать, что эти взгляды сложились практически сразу после начала Первой мировой войны, а в документе от 14 сентября большинство уже упомянутых нами предложений были фактически повторены.