"Рот Фронт!" Тельман
Шрифт:
– Этого вполне достаточно, чтобы все окончательно приготовить, - сказал кто-то.
– Верно, - кивнул головой Вальтер Ульбрихт.
– Продолжай, Эмиль.
Мориц вынул из кармана связку ключей:
– Вот. Точные слепки. Я уже их незаметно опробовал. Этот ключ от камеры Эрнста. Я его выведу... Лучшее время между первым и вторым часами ночи. Мы идем по коридору...
– Теперь Мориц чертил ключом по карте Моабита, и все напряженно следили за его движением.
– Тут поворот. Вторая дверь, ключ от нее этот. Может сидеть дежурный. А может и не сидеть...
– То есть
– нахмурился Ульбрихт.
– Обычно все три дежурных по этажу в ночное время собираются в каптерке, вот здесь.
– Ключ в руке Морица остановился на пересечении линий трех коридоров.
– Дуют пиво и режутся в карты. Или, случается, дрыхнут по очереди.
– Ну а если дежурный окажется на месте? –спросил кто-то.
– Это я буду знать, когда пойду мимо на третий этаж по каким-нибудь своим делам. – Эмиль Мориц помедлил.
– Возвращаясь обратно, скажу, что Тельмана вызывает на допрос следователь. Следственные комнаты на третьем этаже, и ночные допросы в последнее время практикуются все чаще. Ну... и крайний, самый крайний случай - я вооружен. Дальше мы спускаемся в подвальный этаж к двери для дежурных. Вот от нее ключ. Служебный выход на улицу, - ключ в руке Эмиля замер на карте, - здесь. Важно, чтобы напротив уже стояла машина. Особенно это важно, если возникнет перестрелка. В таком случае я задержу их, и Тельман успеет сесть в машину. Некоторое время все молчали.
– Как с машиной, Эрнст?
– спросил Ульбрихт пожилого мужчину, по виду похожего на молотобойца - столько силы чувствовалось в его большой фигуре.
Эрнст Шольц в отряде освобождения отвечал за вторую часть операции.
– Машину мы припаркуем вот здесь еще с вечера, - сказал он.
– И до часу она будет пуста. Рядом за углом пивная, мы там изобразим веселую компанию. Нас четверо, все, естественно, вооружены. В багажнике для Эрнста женская одежда. И через пятнадцать, крайнее - двадцать минут мы будем на Штреземанштрассе, у моих родителей. Старики в курсе, Тельмана ждет хоть и маленькая, но удобная келья в специально приготовленной антресоли. Для постороннего глаза... словом, кто бы ни вошел, не увидит.
– А дальше?
– прозвучал вопрос.
– Дальше так.....
И Вальтер Ульбрихт изложил третий этап освобождения Тельмана.
В Берлине, у родителей Эрнста Шольца, Тельман пробудет несколько дней. Ровно столько, сколько понадобится, чтобы нацистов пустить по ложному следу: в Праге будет опубликовано сообщение о побеге Председателя КПГ, о том, что теперь он в Чехословакии, и это сообщение подтвердят соответствующие фотографии в газетах: Тельман: разгуливает по Старому городу, любуется скульптурами Карлова моста, рассматривает базилику святого Георгия. Фотомонтаж уже подготовлен.
Когда эта публикация состоится и нацисты начнут поиски беглеца в Чехословакии, Тельман, снова облачившись в женское платье, будет перевезен в незримом окружении усиленной охраны в городок Грос Кёрис. Недалеко от него есть озеро Цеммин, на его лесистом берегу стоит дачный домик, принадлежащий егерю, уважаемому в городе человеку (он же член компартии, ее активный и бесстрашный деятель); в этом домике для Тельмана оборудована комната
Таков был план спасения Эрнста Тельмана из фашистского застенка. Работа над ним началась с того времени, когда социал-демократ Эмиль Мориц, муж коммунистки, устроился надзирателем в Моабит, в блок, где содержался Тельман, и дал согласие сыграть главную, полную смертельного риска, роль в затеваемом деле.
С самого начала Эрнст был в курсе задуманного, возможно, он согласился бы на побег и раньше, но принять такое решение его удерживал готовящийся обеими сторонами судебный процесс. Теперь руки были развязаны.
Во всех подробностях знала о предстоящем побеге Роза Тельман. :
Вечером 4 ноября 1935 года на конспиративной квартире Гельмута Меркера членами «отряда освобождения» были обсуждены и согласованы последние детали.
Оставалось назначить ночь побега...
...Шестого ноября надзиратель тюрьмы Моабит Эмиль Мориц дежурил днем.
В последнее время в часы своих дежурств Мориц, когда коридор, где находились камеры блока «С-1» оказывался пустым, открывал дверь, за которой содержался Эрнст Тельман, и смазывал машинным маслом петли - в ночь побега дверь должна открыться бесшумно. Во время этого недолгого занятия узник и надзиратель тихо беседовали.
Так было и на этот раз.
Куском пакли, пропитанной машинным маслом, Эмиль смазывал железные дверные петли и бормотал себе под нос:
– Все готово, Эрнст. В мое следующее ночное дежурство, очевидно, послезавтра. Я сначала стукну...
– Мориц!
– прозвучал резкий голос.
– Оставайтесь за своим занятием. И не двигайтесь!
К нему быстро шли двое: начальник отделения и высокий незнакомый гестаповец в черной форме.
Оба остановились перед открытой дверью. Эрнст Тельман сидел за маленьким столиком и читал книгу.
– Дверь очень скрипит, когда ее открываешь, - начал Эмиль Мориц.
– И вот я...
– Запереть камеру!
– спокойно приказал гестаповец. И когда приказ был исполнен, скомандовал: - Идти впереди! Руки за спину!
Эту команду хорошо слышал Эрнст Тельман в своей камере. Он в отчаянии сжал голову руками: все рухнуло! Все!
В этот день его не вывели на прогулку.
Вечером после ужина явился начальник отделения тюрьмы в сопровождении трех охранников.
– Собирайтесь, Тельман! С вещами.
– Куда?
– Вы переводитесь в другую камеру.
...Новая камера находилась на этом же, первом этаже, только в другом блоке. Напротив была открыта дверь в комнату, где располагалась охрана.
Надзиратель оказался пожилым, с аскетическим, строгим лицом, чем-то похожий на пастора. Как ни странно, он помог Тельману разложить вещи.
Эрнст рискнул:
– А что тот надзиратель из блока «С-3»? Который дежурил сегодня днем?
– Господин Мориц арестован, - последовал ответ. На мгновение потемнело в глазах.