Ротмистр Гордеев 2
Шрифт:
Оставляю Будённого втолковывать мастерам детали заказа, но перед этим отзываю в сторону на пару слов.
— Семён, ты как насчёт перед господами офицерами выступить с разъяснениями тактики действия тачанками как в качестве средства мобильной огневой поддержки пехоты, так и самостоятельного мобильного пулеметного подразделения.
Вижу недоумённый взгляд Будённого и поясняю проще:
— Короче, надо расписать как и при каких случаях необходимо использовать тачанки, в чём их преимущество!
Семён Михалыч задумчиво крутит
— Боязно, вашбродь…
— Лучше тебя с Жалдыриным их возможностей всё равно пока никто не знает. Плох тот казак, который не мечтает стать атаманом.
Хлопаю ободрительно будущего маршала по плечу.
— Ты набросай на бумаге мысли в связанном порядке, покажи мне — вместе покумекаем.
— Так ведь, не силён я в грамоте, Николай Михалыч… — Будённый скребёт пальцами в затылке.
Вот ведь… и как я мог забыть. Российская империя тут, хоть и с домовыми, и мавками, но похоже, с теми же проблемами, что и в мом мире. Грамотность здесь на уровне двадцати процентов. Среди женщин неграмотных больше, чем среди мужчин. Среди бедноты неграмотность — норма жизни.
— Ты неграмотный?
— Грамотный. Выучился у приказчика. Батя денег задолжал много одному купцу. Выбор был: либо коня продать, либо меня к купцу в кабалу, в смысле, в услужение, отдать. А в казачьем хозяйстве как без коня? Я и вызвался к купцу идти в счёт долга. Днём работал в лаве, а по ночам грамоту осваивал.
— А спать?
— Водой обливался холодной или коленками на угли становился. Сон, как рукой снимало.
Меня аж передёрнуло, как себе представил.
— Так, а что же тогда?
— Дык робею перед образованными. Вы, вот, в училищах обучались, языки иностранные превозмогли.
— Хочешь, займёмся с тобой английским? Только он у меня больше в американском варианте.
— Хочу, вашбродь.
— Вот и договорились. Придёшь с первыми намётками по тачанкам и займёмся.
Так, теперь придётся ещё и Бубнова напрячь.
— Савельич, сколько у нас в команде грамотных, и насколько?
— Озадачили вы меня, вашбродь, — леший старший унтер задумчиво морщит лоб. — Узнаю.
— Сам-то грамотный?
— Читаю, пишу. Правда, с мудрёными словами не так, чтобы очень.
— К вечеру представь мне список грамотных и неграмотных в подразделении. С указанием степени грамотности.
— Будет сделано.
— Я к командиру эскадрона. Ты — за старшего.
По пути к Шамхалову в седле предаюсь досужим размышлениям.
Мы с казаками не раз беседовали о возможностях тачанок. Не будь эти средства передвижения такими конструктивно хлипкими, можно было бы попробовать использовать их для стрельбы и лёгкой артиллерией — но даже отдачи небольшой горной пушки деревянная, по преимуществу, конструкция тачанки не выдержит. Тут нужна более надёжная конструкция…
Автомобиль? Здешние автомобили и по дорогам пока передвигаются не слишком быстро, а уж на бездорожье… да обшитые металлическими листами хотя бы для
Трактора? Где их тут в Маньчжурии найдёшь, если и в Европейской России их можно пересчитать по пальцам? А если взглянуть на проблему с другой точки зрения?
Компактное, не тяжёлое, но мощное вооружение, не обладающее сокрушительной отдачей? Миномёты и ракеты?
Шамхалов мне искренне рад.
— Готовьтесь, Николай Михалыч, принимать пополнение. В бригаде принято решение сформировать из вашей команды охотников полноценный эскадрон специального назначения. Так что, в подчинённых моих вы дохаживаете последние дни.
Вот это новость так новость.
— Арслан Газизович, признаться, удивлён…
— Это после ваших-то подвигов в тылу у японцев? — Комэск смеётся и достаёт бутылку с тёмно-янтарной жидкостью без каких-либо пояснительных наклеек. — Предлагаю спрыснуть ваше назначение.
При одном взгляде на спиртное вспоминаю хмурое сегодняшнее утро и непроизвольно морщусь.
— Что-то не так?
Рассказываю без особых, впрочем, подробностей, про вчерашнее происшествие с китайской гаоляновой водкой.
— Николай Михалыч, как вы могли подумать, что я предложу вам какой-то шмурдяк? Коньяк домашний с дедовских виноградников. В бочки его залили в год, когда я стал юнкером в военном училище. Так что за выдержку можно не беспокоиться.
Князь разливает коньяк по крохотным серебряным стопочкам.
— Ваше здоровье, господин штабс-ротмистр. Вы были отличным взводным, надеюсь, будете столь же прекрасным эскадронным.
— Буду стараться, Арслан Газизович.
— И маленький совет — чтобы вы не пили, всегда выпивайте последней добрую порцию коньяка. Похмелья не будет. Так говорит мой дед.
— Князь, я, собственно, к вам за советом, — излагаю Шамхалову историю с сожжёнными в японском тылу тачанками и необходимостью финансировать их восстановление.
Шамхалов в задумчивости закуривает ароматную папироску с турецким табачком.
— Насколько я помню, финансировали вы сооружение тачанок из своих собственных средств. На балансе вашей команды охотников формально они даже не состояли. Так что уничтожения казённого имущества вам не приписать.
— Уже легче, — усмехаюсь. — Так, а что делать? Опять оплачивать из своего кармана?
— Нет. Это не годится. У нас всё же императорская армия, а не частная лавочка.
Шамхалов присаживается к столу, пишет что-то на листке бумаги, ставит замысловатую роспись и личную печать.
— Передайте это нашему персидскому принцу. Я рекомендую выделить вам средства из полковой казны для сооружения восьми тачанок, раз уж у вас теперь полноценный эскадрон. Надеюсь, восьми, будет достаточно?
— Надеюсь, хотя есть идеи, что можно погрузить на тачанки, кроме пулемётов.
— Не сомневаюсь. У вас удивительно светлая голова, Николай Михзлыч. Вы просто фонтанируете новыми и необычными идеями.