Роза алая, роза белая

Уиллман Марианн

Когда лошадь преодолела мостик, Моргана оглянулась. Меч сэра Диллиса мелькнул длинной дугой, и ближайший рыцарь натянул поводья, поворачивая своего коня назад. Роковая ошибка. Он врезался в приятеля, оба коня поскользнулись и упали, исчезнув под быстрыми водами.

Миновав темную брешь в стене, Моргана не сразу привыкла к яркому свету. Чьи-то руки тянулись к поводу ее лошади, какие-то фигуры двигались мимо нее, чтобы помочь сэру Диллису. Она так расслабилась от облегчения, что чуть не упала, но пара мускулистых рук подхватила ее и выдернула из седла.

Сильные

руки надежно держали ее, крепко прижимая лицом к широкой груди, кто-то нес ее, как новорожденное дитя, на яркий свет внутреннего двора. Спаситель поставил ее на землю, и только сейчас она осознала, кто это.

Не веря глазам своим, Моргана тупо смотрела на него.

— Милорд Ранульф!

Он был без доспехов, и она подумала, не призрак ли это, сотворенный ее душевными муками. Последние двадцать четыре часа были такими странными, что она не удивилась бы, увидев и призрака. Но нет: он был крепкий и теплый, и очень живой. Она побледнела, не в силах вымолвить ни слова, затем прошептала онемевшими губами:

— Но... я думала, что вы мертвы! Изумление и внезапный вихрь чувств не позволили ей продолжить. Она была так уверена в его гибели, что могла лишь таращиться на него и трясти головой.

Он молча смотрел на нее и видел только ошеломленное выражение милых глаз и бледность. Неправильно истолковав их, Ранульф распалился гневом. Он рисковал жизнями своих людей за ее пропащее дело — и вместо слов благодарности услышал лишь заикание и разочарованные возгласы, что он, видите ли, еще жив. Эту бессердечную красотку не проймешь ничем. Его лицо превратилось в суровую маску циника.

— Примите мои извинения, сударыня, за причиненные вам боль и страдания. Я понимаю, что обманул ваши надежды на второе вдовство, но не отчаивайтесь. Сражение не закончилось, и, может быть, ваши молитвы еще будут услышаны. Впрочем, я и впрямь чуть не погиб в озере, когда пытался открыть решетку.

Моргана глубоко вздохнула. Значит, ее видение было вещим, показав ей Ранульфа в страшной опасности. Не заметив ее реакции, он отвернулся и начал отдавать приказы:

— Замок в безопасности. Выловите тела из внутреннего рва и снимите с них доспехи и оружие. Не смейте брать личные вещи. Любому, уличенному в мародерстве, отрубят руку. Собрав трупы, погрузите их на телеги и вывезите в поле к северу от мыса.

— Да, сэр Ранульф.

Все поспешили выполнять приказ.

Моргану разгневала его суровость — живым угрожает карой, а мертвых не собирается хоронить.

— Какое вы имеете право отдавать такие приказы? И неужели вы откажете мертвецам в христианском погребении?

Ранульф резко повернулся и распахнул куртку на загорелой груди:

— Вот оно, мое право, миледи! А вам не мешало бы помнить о супружеских клятвах, которыми мы обменялись в церкви!

Зияющая рана слева под ребрами была заткнута тряпками, пропитанными кровью.

Испуганный вздох Морганы утонул в свирепом громе его голоса:

— Что касается мертвых, если мы оставим их там, где они пали, пойдет мор, а многие среди наших людей ранены или слишком устали, чтобы хоронить

тех, кто, не раздумывая, собирался убить их по приказу Линдси. И более того, я хочу сразу прояснить ситуацию: мы не можем держать в замке пленников, чтобы у врага не было здесь своих людей.

Ранульф окликнул первого попавшегося солдата.

— Проводите леди Моргану в замок и проследите, чтобы она там оставалась. Силой, если потребуется.

Он развернулся и пошел прочь, заговорив по пути с воинами. Моргана понимала, что решения Ранульфа разумны, и что она должна перед ним извиниться. Не будь она так взволнована событиями этого тяжелого дня, она бы не выпалила такой чуши. Моргана умоляюще протянула руки:

— Сэр Ранульф, подождите!

Он остановился и оглянулся через плечо, окинув ее испепеляющим взглядом.

— Сударыня, я занят обороной. Вам лучше укрыться в замке и заняться домашними делами... Военные дела оставьте мужчинам.

Моргана покраснела от смущения, поскольку собравшиеся на дворе люди слышали каждое слово. Ранульф сердито пошел прочь. Она заскрежетала зубами и последовала в замок.

Он вел ее в лес, чудный зеленый,

О, как пели птицы в деревьях.

Он молил ее о любви,

Всем сердцем он ждал ответа.

О, как сладостно пели птицы...

Звуки лютни наполняли освещенный факелами зал, смягчая души сражавшихся и победивших в сражении. В двух огромных очагах развели огонь, прогонявший сырость из толстых каменных стен. Каждый очаг был достаточно велик, чтобы целиком зажарить в нем быка. Настроение у всех было праздничное.

Враг разбит наголову, почти половина его войска уничтожена, а из защитников замка Гриффин не погиб никто. Изобилие эля и хорошей еды усиливало веселье. Жареная телятина и говядина, рыба в винном соусе, пироги с луком и репой и знаменитая смесь крутых яиц, лука и сметаны, приправленная чесноком, диким бадьяном и перцем.

За нижними столами мужчины и женщины увлеченно и почти не разговаривая ели прямо с деревянных подносов и с больших ломтей хлеба, но главный стол был уставлен золотой и серебряной посудой. Сэр Диллис, получивший лишь незначительные царапины, в ознаменование своих боевых заслуг сидел рядом с Ранульфом на почетном месте.

Арвил, сенешаль, сделал знак слугам внести следующую перемену: нашпигованного молодого гуся и жареного лебедя. Сенешаль замка был человек веселый, сердечный и простого рода, в отличие от большинства людей его положения в поместьях английских аристократов, но он выполнял свою роль с таким умением, что Моргане мог бы позавидовать любой герцог. Сэр Диллис принял добавку хрустящего гуся и продолжил беседу с Ранульфом, вспоминая подробности победного сражения:

— Да, милорд, ну и удивили вы армию Линдси своей хитроумной западней... да, признаться, и меня тоже.