Рождение династии. Книга 1. Смута
Шрифт:
Позорное наказание боярина Бельского всколыхнуло все дворянское сословие. Зашумел на московских улицах народ. Снова всплыла давно забытая история с гибелью законного наследника царевича Дмитрия, в которой обвиняли Годунова.
Поползли слухи, что царь Федор Иоаннович не умер своей смертью, а был отравлен женой Годунова Марией. Что ж удивляться. Она же плоть от плоти Малюты Скуратова – главного злодея Ивана Грозного. Почему бы ей не пойти на убийство, чтобы расчистить для своего мужа путь к трону.
«Царь не настоящий!», «Бориска – убийца!», «Хотели избрать Христа, а избрали Антихриста!» –
Но Годунов решил идти до конца. Он знал, что за всем этим волнением стоит самый опасный и непримиримый враг – бояре Романовы.
По указу государеву польское посольство было встречено со всевозможной пышностью и почетом, чтобы показать полякам богатство и могущество русского царя. Начиная от ворот стародума до Красной Площади, сплошной цепью вдоль улиц выстроены стрельцы в праздничных кафтанах зеленого, синего, красного сукна, с пищалями и бердышами. На Красной площади всадники иноземных отрядов царя, разодетые в парчовые и бархатные камзолы, образовали коридор, ведущий к Варварке. Миновав площадь, посольский поезд с главой посольства Львом Сапегой, вместо того чтобы выехать прямо на Варварку, где находился посольский двор, свернул влево, затем направо, минуя пышное строение, у которого стояла вооруженная охрана, приветствовавшая процессию громкими кликами.
– Узнай, что они кричат! – приказал Сапега конному шляхтичу, сопровождавшему карету. Тот пришпорил коня, ускакал вперед, но вскоре вернулся.
– В этом замке располагается принц Густав, двоюродный брат нашего короля. Говорят, царь Борис обласкал его и собирается женить на своей дочери.
– Плохое предзнаменование для переговоров, – буркнул Сапега, отодвинувшись вглубь кареты. – Борис, видать, ведет с нами двойную игру.
Как только посол и сопровождавшие его более трехсот польских дворян, а также их многочисленные слуги, оказались за частоколом двора, ворота захлопнулись и вдоль забора были выставлены часовые. Лев Иванович Сапега, взойдя на крыльцо дома, огляделся и нахмурился:
– Странное гостеприимство, – проговорил он сквозь зубы, обращаясь к Станиславу Вариницкому, каштеляну варшавскому, и Илье Пелгржимовскому, писарю Великого княжества Литовского, уполномоченным вместе с канцлером вести переговоры.
– Мы здесь скорее не в гостях, а под арестом. В прошлый раз, когда я был с посольством в Москве, такой подозрительности русские не обнаруживали. Это плохой признак. Видимо, наши сведения о болезни Бориса достоверны и власть его над подданными неустойчива.
– Какой же смысл вести переговоры со слабым и больным правителем? – запальчиво заметил Вариницкий.
– Не будем обсуждать это прилюдно, – мягко заметил Сапега, который, несмотря на свою молодость, имел немалый дипломатический опыт.
– Тем более, что пристав, по-моему, отлично понимает наш язык.
Послы, сидя в гостиной, пребывали в подавленном настроении,
– Посланец царя Бориса Михайла Глебович Салтыков!
– Пусть войдет, – сказал Сапега, поднявшись со скамейки.
Вошедший гость снял меховую шапку, хотел было перекреститься, но, не найдя икон, лишь поклонился. Сапега ответил мягким кивком головы. Салтыков покраснел от обиды, но сдержался и сообщил:
3
Тулумбас – большой турецкий барабан.
– Великий государь жалует послов польских своим обедом. Мне велено составить вам компанию, чтобы не скучно было.
– Эй, толмач, переведи.
Следовавший за ним Яков Заборовский поспешил заговорить:
– Прошу вас, панове, умерить гордыню и поблагодарить посланца со всевозможной учтивостью. Присылка обеда – великая честь.
Во время обеда Лев Иванович, благодаря вкусной еде и крепким напиткам, пришел в благодушное настроение и попытался выведать у присланного дворянина, как себя чувствует царь, склонен ли он заключить мирный договор и когда начнутся переговоры.
Воспользовавшись одной из пышных тирад, Сапега шепнул толмачу:
– Нам надо обязательно поговорить!
Тот опасливо скосил глаза на Салтыкова, показывая, что сделать это сейчас опасно.
Однако представился удобный случай.
По окончанию обеда Сапега остался один на один с толмачом. Сапега спросил толмача тихо:
– Что, действительно трон Бориса зашатался? Кого прочат бояре на его место? Шуйского? Голицына? Или кого-то из Романовых?
– Романовы сейчас сильнее всех, – ответил Заборовский. – Они очень богаты, имеют свое войско. В случае чего, их скорее поддержит московский люд, потому что они – ближайшие родственники покойного царя.
– Мне надо тайно встретиться с кем-то из них, – властно сказал Сапега.
– Старший, Федор, человек осторожный, он откажется. А вот с Александром, пожалуй, встречу можно организовать. Но очень опасно. Если ищейка Годунова что-нибудь разнюхает…
– Здесь встречаться нельзя, – согласился канцлер. – Вокруг охрана и соглядатаи. Но я думаю, их можно обмануть. Когда мой дворецкий поедет за кроватями, я переоденусь в костюм слуги и где-нибудь в переулке отстану. Пусть Романов тоже переоденется, чтобы не быть узнанным, и встретимся в каком-нибудь трактире. Понял? Жду сигнала.
Через несколько дней такая встреча состоялась в Заяузы, недалеко от Немецкой слободы, на которой поляки, как бы резвясь от избытка выпитого, устроили кучу малу, отвлекая стрельцов.