Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия
Шрифт:
Характерным примером устройства средневекового кладбища является знаменитое кладбище Невинноубиенных младенцев Вифлеемских в Париже [12] . Это очень старое кладбище. Согласно данным археологических раскопок первые захоронения на этом месте появились еще в IX веке. В 1137 году, когда король Людовик V распорядился о переносе на это место рынка Шампо, здесь уже было небольшое кладбище для усопших прихожан церковного прихода Сен-Жермен-л'Осеруа. Сначала это кладбище с отдельными
12
Кладбище также носит название «Кладбище Невинных».
К XIV веку на 7 000 квадратных метров некрополя уже хоронили покойников из 19 церквей, а также умерших в больнице Отель-Дьё и неопознанные трупы (Ziegler 1982:163; Horrox 1994:267). Слой захоронений к XV веку уходил на 10 метров в глубину, а одна могила могла содержать останки полутора тысяч покойников. В неделю совершалось более 60 новых захоронений. В последние 30 лет существования кладбища, по воспоминаниям ее последнего могильщика Франсуа Путрена, в трех общих могилах было захоронено около 90 тысяч тел (Там же). Почва была настолько перенасыщена разлагающимися останками, что уже не могла принимать новые трупы. Однако парижане верили, что земля этого места особо сильна и поэтому справится с любой нагрузкой. Разумеется, большинство захоронений производилось без гроба: он занимал слишком много драгоценного места и к тому же довольно долго разлагался.
Наряду с гораздо более поздним Пер-Лашез, кладбище Невинноубиенных младенцев — одно из культовых кладбищ Парижа. Долгое время, в лучших средневековых традициях, здесь находились торговые ряды. Жан-Батист Гренуй, главный герой книги Патрика Зюскинда «Парфюмер», родился именно здесь: «в парижской клоаке, под прилавком рыбных рядов», среди могил. Самое популярное кладбище Парижа было закрыто только в 1780 году. Причиной послужило то, что одна из братских могил дала «трещину» и буквально выбросила останки в подвалы домов на примыкавшей к кладбищу улице Белья. После закрытия кладбища останки более 2 миллионов людей были перенесены в специально созданные катакомбы на окраине Парижа (Oosterwijk 2008:140).
Поскольку небольшие церковные погосты быстро заполнялись, сгнившие останки извлекали из могил и переносили в темные подвалы церкви или в специальные помещения на территории прихода. В Бретани в конце XV века местные власти, устав от постоянного зловонья церковных погостов и многочисленных разбросанных костей, обратились к клиру с просьбой решить эту проблему. Вскоре были построены «реликварии» — специальные места для хранения костей (Ламонт 1984). Сам король Людовик Святой в XIII веке совершал «милосердное деяние», собирая в мешок кости на местном кладбище для перенесения их в специальные хранилища — костницы. Его придворные, помогавшие ему в этом непростом деле, затыкали носы, спасаясь от запаха разложения тысяч тел (Козьякова 2002:332).
Католические костницы — это, как правило, склепы или часовни, где были свалены груды костей. К наиболее известным и доступным сегодня для осмотра костницам относятся оссуарии при церкви Санта-Мария-делла-Кончеционе в Риме и Капелла костей в португальском городе Эворе. Знаменитый оссуарий находится и в катакомбах Парижа, где собраны останки более 2 миллионов умерших с уже упомянутого кладбища святых Невинноубиенных младенце. Костел в чешском Седлеце представляет собой удивительный пример втоичного использования останков: его интерьер полностью отделан человеческими черепами и костями. Для оформления было использовано около 40 тысяч человеческих скелетов.
Кладбища являлись серьезным источником дохода для приходского клира. Семьи покойных вносили постоянные пожертвования на деятельность храма. Поэтому приходы стремились хоронить покойников из как можно более обеспеченных семей и как можно большее их количество. Чтобы привлечь богатые семьи, храм или монастырь стремился обзавестись мощами святых, тем самым повышая свой социальный и символический статус. В итоге это приводило к повышению количества захоронений, а значит, и пожертвований и все это при минимальных затратах. Довольно эффективная бизнес-модель.
Финансовый ресурс, которым были кладбища, часто становился причиной конфликтов и даже открытого противостояния между монастырями и приходами. Например, в 1392 году монахи Абингтонского монастыря в Англии разогнали похоронный кортеж с телом богатого аристократа, направлявшийся для захоронения на кладбище местной церкви, чтобы заставить родственников отвезти тело в монастырь. Чуть позже они выкопали 67 трупов наиболее знатных фамилий из приходских могил и перезахоронили их на территории своего кладбища. В 1298 году Уильям IV де Бошан, граф Уорик, по совету францисканского монаха Джона Олни пожелал быть захороненным не на территории центрального Вустерского собора, как это было принято у местной аристократии, а на погосте францисканской церкви. Летописцы упоминают, что, когда пришло время, тело покойного Уильяма IV было пронесено монахами по городу буквально как «военный трофей» — настолько францисканцы были рады заполучить труп графа и обеспечить себе и постоянный доход. В 1152 году, когда местный отшельник по имени Вулфрик умер в небольшой деревушке в Хаслбери, об этом сразу прознали монахи из находившегося по соседству монастыря. Они попытались выкрасть его тело. Однако их атака была весьма успешно отбита священником Осбертом и нанятой им бандой местных головорезов (Christopher 1998: 80–88). В Тулузе монахам с помощью активного маркетинга и продвижения своих кладбищ удалось получить под свой контроль более половины всех проводимых похорон, а в английском Норвиче — около трети, что вызвало недовольство местного клира (Tanner 1984:95). Схожие истории происходили и в Италии, где местному епископату и приходским священникам составляли активную конкуренцию монашествующие ордена (Strocchia 1992). Надо полагать, что подобные конфликты случались во всех регионах средневековой Европы.
Я не буду подробно разбирать характер взаимоотношений между епископатом, приходами и монастырями, скажу только, что каждая из церковных единиц стремилась создать свое собственное кладбище, а затем сохранить его под своим управлением именно с целью извлечения прибыли. Это простой рыночный механизм: каждая церковная община стремилась сопровождать своих прихожан от рождения до Страшного суда, получая за это постоянный доход (Christopher 1998: 80–88).
Современному человеку может показаться, что средневековые кладбища представляли собой довольно печальное зрелище: торчащие из земли кости, отсутствие индивидуальных могил, жуткие санитарные условия, да к тому же еще и криминальные разборки местных священников. Действительно, вопросами благоустройства кладбищ церковь не очень интересовалась. Гораздо большее значение имел не визуальный облик захоронений, а сама локация захоронения и поддержание его сакрального статуса. Родственники умершего человека готовы были платить большие деньги за упокоение останков в статусном месте: поближе к алтарю, на территории знаменитого прихода, рядом с мощами почитаемого святого и т. д. Средневековые кладбища не слишком отличались друг от друга, чего нельзя сказать о средневековых похоронах.
Похороны под управлением церкви
На протяжении десяти веков церемониал христианских похорон серьезно менялся. Если в ранние Средние века похороны были достаточно скромными и по-христиански аскетичными, то уже в позднее Средневековье траурные мероприятия состояли из шествий, молебнов, заупокойных месс и т. д. (Paxton 1990:203). Как правило, церемониалы погребения знатных особ были куда разнообразнее, чем у простолюдинов. Похороны являлись демонстрацией статуса семьи погребаемого. Например, чем выше был статус покойного, тем ближе место его захоронения располагалось к алтарю и тем больше людей участвовало в похоронном шествии.
В Средние века похороны еще не являлись полноценным рыночным благом, но за них, конечно, нужно было платить. Плата взымалась за копку могилы, за услуги пономаря и певчих, за процессию и за само место погребения. Все эти услуги предоставляла церковь, местный приход или монашествующий орден — оплата за погребение рассматривалась как пожертвование (Bassett 1992). Бесплатные похороны тоже были, но представляли собой настолько жалкое зрелище, что даже самые бедные люди стремились скопить хоть какую-то сумму, дабы не быть погребенными голышом в общей яме.