Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия
Шрифт:
Как правило, технически похоронами ведал специальный человек при приходе. В Англии он носил название секстона. Зачастую это было не лицо духовного звания, а светский человек, отвечающий за имущество церкви: колокола, утварь, хозяйственные принадлежности и т. д. Слово sexton происходит от средневекового латинского слова sacristanus, означающего «хранитель священных предметов». В английский язык это слово вошло через англо-нормандский, где имело форму segrestein с тем же значением. Секстон отвечал не только за колокола и утварь, но и за копку могил и содержание церковного погоста. Практически во всех европейских странах существовали аналоги секстонов. Например, в германоязычных странах они назывались kuster. Сходные должности были и в еврейских общинах — их именовали «габбай». Во многих сельских регионах Европы, где сохраняется сильная религиозная община, секстоны до сих пор отвечают за поддержание порядка на церковных погостах.
Одним из самых знаменитых секстонов Англии был Роберт Скарлетт, или, как его еще называли, Старый Скарлетт. Он умер в 1594 году в возрасте 98 лет, проработав большую часть своей жизни могильщиком в соборе города Питерборо. Его портрет помещен над западной дверью этого великого собора XII века. За свою долгую карьеру он похоронил двух королев: жену Генриха VIII Екатерину Арагонскую и королеву Шотландии Марию Стюарт. Существует легенда, что именно Скарлетт стал прообразом могильщика в шекспировском «Гамлете». Знаменитый диалог двух могильщиков из этой пьесы происходит именно между Секстонами. В оригинале могильщики названы gravedigger, но в трагедии один из могильщиков говорит о себе: «О, здесь на датской земле я тружусь секстоном уже 30 лет» («Why, here in Denmark: I have been sexton here, man and boy, thirty years») (акт 5, сцена 1).
Таким образом, секстой — это одна из первых секулярных профессий похоронной сферы. Секстоны отвечали не за ритуальные практики, а за хозяйственную часть, при этом получая оплату за свой труд. По функции они приближались к современным похоронным распорядителям.
Точной информации о существовании других специальных людей, которые занимались бы похоронами при церкви или вне ее, у нас нет. Мы не знаем об уровне доходов этих людей и о престижности данной работы. Организацией похорон вместе с секстоном долгое время занимались местные религиозные общины, в обязанности которых входил поиск упряжки для перевозки тела, организация траурного шествия, поиск необходимых ритуальных атрибутов и т. д. Многие из необходимых атрибутов хранились на церковных складах под надзором секстонов.
Говоря об организации похорон, необходимо сказать не только о церковных общинах, но и о первых проявлениях профессиональной и социальной солидарности. В эпоху Средневековья европейская цивилизация начинает формироваться как городская культура. Население городов составляли различные ремесленники и торговцы, которые объединялись в союзы и гильдии. Город становился особым пространством, где происходит разделение труда, складываются рыночные и обменные отношения, формируются ремесленные союзы. Именно профессиональные средневековые гильдии были первыми, кто обеспечивал достойное проведение похорон своим членам [13] . По сути эта структура аналогична крестьянском сообществу, однако сформирована она по профессиональному признаку [14] . Как отмечает Гарри Ричардсон: «Гильдии нанимали для служб священников, платили за службы своим святым покровителям, организовывали похороны, принимали участие в управлении приходами, оплачивали мессы и заупокойные службы» (Richardson 2005:145). Например, гильдия кожевенников в Кембридже выплачивала 16 пенсов в год за то, что в храме Св. Катарины постоянно стояло 3 восковых свечи за упокой погибших товарищей. В 1409 году гильдия обувных мастеров города Осло договорилась с монашеским орденом доминиканцев, чтобы те взяли на себя функции погребения и поминовения членов их гильдии (Korpiola and Lahtinen 2015:163).
13
Подобные структуры «похоронного страхования» со стороны профессиональных сообществ существовали еще во время Римской Империи. Очевидно, эта практика сохранилась и получила свое продолжение со становлением европейской цивилизации и городской культуры (Ruth 2011).
14
Надо отметить, что гильдии функционировали по принципу полузакрытых структур. Как отмечает Гуревич: «Гильдии изначально имели сакральный характер и были связаны с языческими культами. Члены цеха, гильдии называли друг друга «братьями»: демократические формы и традиции играли в средневековом городе большую роль, несмотря на всю дифференциацию в коммуне и в цехах» (Гуревич 1972:146).
У каждой гильдии в средневековом Лондоне был свой фонд, в который члены вносили по 1–2 пенса в месяц и который целиком шел на оплату похорон. В малочисленных гильдиях обычно хоронили не более 2–3 человек в год, в то время как в больших объединениях хоронили по несколько десятков. Для не пришедших на похороны членов гильдии предусматривались разные виды штрафов и наказаний. Цеховые фонды являлись прообразом будущего похоронного страхования и кооперативных похорон, о которых я еще буду говорить в следующих главах.
В организации похорон принимали участие братства и общества милосердия. Филипп Арьес отмечает: «Создание братств отвечало трем стремлениям людей того времени. Первое — обеспечение гарантий для потустороннего мира: умершим гарантированы заупокойные молитвы их собратьев, захоронения происходят в часовне братства, где будут совершаться богослужения, дабы души усопших обрели вечный покой. Если приходское
Самым знаменитым из подобных обществ милосердия была «Мизерикордия», учрежденная в 1244 году монахом доминиканцем Пьером Босси во Флоренции. Братство существует и в наши дни. В Средние века эта организация объединяла представителей самых разных слоев общества, объединенных идеями милосердия и благотворительности. Члены общества носили черные капюшоны, скрывающие лица, что должно было обеспечить анонимность и равенство внутри братства. Одной из функций братства являлось сопровождение мертвых к месту упокоения — чаще всего жертв чумы и других смертельных болезней или бедняков, не имевших средств для достойного погребения (Strocchia 1992). «Мизерикордия» до сих пор организует похороны для членов своего братства, а также предлагает услуги организации похорон на коммерческой основе. В собственности братства есть два собственных кладбища. Очевидно, «Мизерикордия» — это одна из старейших организаций в мире, которая занимается похоронами.
«Ни живые, ни мертвые»: бессмертие и мертвое тело средневекового человека
Ответ на вопрос, почему именно так было организовано похоронное дело в Средние века, лежит в особом отношении к телу и к смерти как таковой. Именно из особой мортальной картины мира и вырастают административные практики и устройство похоронной инфраструктуры.
Начать стоит с того, что Средневековье — это время повсеместной, повседневной, неконтролируемой смерти (Гуревич 2005). Люди умирали рано и по самым разным причинам. Например, в английском высшем обществе в период между 1350–1500 гг. только половина его представителей перешагивала 50-летний рубеж (Jones 2000: 126). Крайне высок был уровень детской смертности: каждый второй рожденный ребенок умирал в течение первого года жизни (Harper and Row 1987: 199). Миллионы жизней уносили эпидемии, такие как тиф или чума, последняя всего за два десятилетия XIV века уничтожила около 35 миллионов человек по всей Европе (Kiple 1993: 663) [15] . Смерть в Средние века была привычной частью повседневной жизни человека, близость смерти усиливалась социальной структурой средневекового общества, когда люди жили в небольших и замкнутых сообществах, зная друг друга буквально в лицо. Возможно поэтому неизбежный средневековый макабр, memento mori («помни о смерти»), и другие иконографические сюжеты, такие как ars moriendi, проходят красной нитью через все Средневековье. «Увы, удел назначен нам и недостойный, и обманный! Деревья листьям и плодам дают начала, ты же — вшам и гнидам лишь приют желанный. Вино, елей или бальзам они приносят; ты же — срам, мочу, блевоту, кал поганый», — писал средневековый поэт Эсташ Дешан. Непредсказуемость смерти и ее угрожающая повсеместность и непредсказуемость осмыслялись через идеи фортуны, веру в судьбу и ожидание скорого конца света.
15
Необходимо отметить, что никакой точной статистики по этой теме у нас нет. Михаил Бойцов отмечает: «У нас нет надежной статистики практически ни для одной страны и ни для одного периода Средневековья. Однако заведомо ясно, что демографическая ситуация не могла быть одинаковой в разное время, в разных регионах и в различных социальных группах. Историки согласны более или менее лишь в том, что высокой была детская смертность, притом в семьях не только крестьян, но и знати. Что же касается продолжительности жизни тех, кто все же стал взрослым, ее трудно оценить» (5 мифов о западном Средневековье [Электронный ресурс] // ПостНаука. URL:(дата обращения: 10.04.2018).
«Ни одна эпоха не навязывает человеку мысль о смерти с такой настойчивостью, как это делает XV столетие», — пишет Йохан Хёйзинга в «Осени Средневековья» (Хёйзинга 1988: 149). Средневековая иконография вполне намеренно делала акцент на неминуемости смерти и ее ужасающей биологичности. Как отмечает Михаил Майзульс, «высокий градус визуального насилия — это важная черта всей позднесредневековой европейской иконографии. Это насилие нужно для того, чтобы через созерцание страданий Христа, Богоматери и святых прийти к состраданию, а страдание и сострадание — это путь к покаянию, очищению и спасению. Позднесредневековая иконография делает ударение на боли, страдании, смерти, крови сакральных персонажей. Это всевозможные изображения тел мучеников — распиленных, сожженных или расчлененных» (Майзульс 2015). Церковь полагала, что подобная биологичность спасительна для души человека. Очевидно поэтому торчащие из земли кости на церковных погостах и общая запущенность мест захоронений воспринимались как вполне нормальное дело.
Согласно учению Церкви причина человеческой смертности заключается в его греховной природе: человек смертен по наказанию божьему за грехи Адама и Евы. Поэтому тело человека, как источник греха, не вызывало должного почтения у благочестивых христиан. Зачем проявлять уважение к тому, что является первоосновой страданий и отдаления от Бога? Христианство требовало укрощения плоти усердной молитвой, изнуряющим постом, физическим самоистязанием, ограничением комфорта (Корбен, Куртин, Вигарелло 2002: 112). Средневековый человек стыдился своего тела, которое было ему неведомо и непонятно, в том числе из-за низкого уровня развития медицины. Поэтому и кладбища, как места упокоения греховного тела, и похороны (не в ритуальном аспекте, а как манипуляции с этим греховным телом) не вызывали большого интереса и необходимого, как нам может сегодня показаться, почтения.