Рожденный на гильотине. В свете ночи...
Шрифт:
— Опять она… Клянусь жизнью, если потребуется, с мясом выдеру из сердца… а коли не отцепится, сгною в темнице как заговорщицу…
Его Светлейшество Шанс 6
Это присказка, а не сказка…
На войне горе воет волком!
Слово лирика здесь опасно,
Тот, кто добр, проживет недолго…
Жаль, что враг он… Ваш бой был долгий,
Ты сильнее… И слава Богу!
Враг навсегда остается врагом.
Не дели с ним хлеб, не зови его в дом.
Даже если пока воздух миром запах,
Он, хотя и спокоен, но все-таки враг.
Если он, как и ты, не пропил свою честь,
Враг не может быть бывшим — он будет и есть!
Будь же верен: удар —
Ты погибнешь, когда пожалеешь врага…
Рожденный на гильотине брел по подворотням города, перекинув через плечо практически безжизненное тело, которое совершенно не доставляло ему неудобств, и напряженно думал, неосознанно покручивая вокруг пальца серебряную печатку, которая неведомым образом снова оказалась у него на руке. Однако не возвращение "папиного" подарка, который он с остервенением отбросил еще будучи в клетке, занимало мысли Рагнара, и даже не недавнее покушение! В том, что его собирались убить, сомнений не возникало: лишь огонь Изначальный мог гарантировать демону летальный исход, а ожоги на спине и не думали затягиваться — регенерация и не думала заработать.
Но все это было так неважно на фоне всплывшей правды: Рансеваль тоже демон! Стихия Хаоса убила бы на месте любого, кроме своего порождения. А на груди у младшего брата зияло гораздо меньше ран, чем у него, Непобедимого…
А такого ли непобедимого теперь? До сих пор у Рагнара даже мысли не мелькало, что кто-то может быть настолько же силен, как и он сам. Боги, да он был сильнее признанного первого воина Веридора — Нечестивого короля, потому что ему адская сущность передалась от обоих родителей, а монарху — только от его отца. И вот у него в руках тот, чья сущность, усыпленная в далеком детстве, в смертельной опасности отчасти вырвалась и смогла защитить хозяина куда лучше, чем Рагнара его собственный демон.
Вспомнились поединки с братом и собственная уверенность в своем превосходстве. Получается, все это было обманом, Рансеваль просто не мог драться в полную силу. От осознания самолюбие и гордость болели гораздо больше, чем незалеченные ожоги.
А еще медленно пришло понимание, что второй раз демоническая сущность Рансеваля не даст себя запечатать… Значит, совсем скоро весь Веридор узнает, что королевский бастард достоин трона, в то время как наследный принц…
При мыслях о Роланде сердце болезненно сжалось. Каким бы бестолковым в государственных делах ни был брат, Рагнар был уверен, что со временем он повзрослеет и станет достойным правителем. Ну не его вина, что не проснулась в нем демоническая сущность! И тем не менее это было поводом оспаривать его законное право на трон. Если Роланд останется единственным "ущербным" ребенком Его Величества, его ждет только "несчастный случай" в одном из темных коридоров дворца. А если вспомнить о неуловимом отравителе, который вот уже не первый год пытает счастье в деле устранения наследника… Сложно сказать, на кого поставил заговорщик: на него или на Рансеваля? Но скорее всего на брата. Во-первых, он младше, а значит, манипулировать им проще. Во-вторых, Рагнар всегда во всеуслышание заявлял, что он — теодор эль-Гильотин, а значит, официально никакого отношения к правящей династии Веридорских не имел. Ну и в-третьих, с Роландом был близок именно он, а Рансеваль был скорее товарищем, другом…
"Нет! — ворвалась в сознание беспокойная мысль. — Роланду друг только ты, потому что отрекся от претензий на трон, отказавшись признавать короля отцом. А Рансеваль — враг! Враг вам обоим! Пусть не по своей воле, но он представляет опасность для наследника, поэтому его и запечатали. Теперь, когда его сущность не сковать, на плаву удержится лишь один. Роланд или Рансеваль, да какой тут может быть выбор?!"
Рагнар плохо помнил, как свернул на пустырь и, опустив тело брата на землю, начал мечом рыть яму. Единственное, что четко отложилось в памяти, это мягкое, одобрительное тепло, исходящее от печатки. Ее дал "папа" и сказал никогда не снимать, и она "одобряет" его действия… Единственный раз сознание вынырнуло из этого полусна, когда он наклонился, чтобы столкнуть брата в н скорую руку организованную могилу. Рагнар слышал биение его сердца, поверхностное дыхание, даже ток крови. Еще пара часов — и он очнется… Не очнется…
Рансеваль бесшумно скатился в объятия земли, и Рагнар, отстраненно отметив, как печатка в последний раз обдав его теплом, вдруг полностью перестала ощущаться, носком
— Измена! — ворвался в его голову неожиданно громкий крик, а в следующее мгновение на его окутала ловчая сеть, та самая, которой он так недавно обездвиживал Фредерику, вокруг забегали непонятно откуда взявшиеся люди, и противный гнусавый голосок главного прокурора и члена Совета лорда Туррона заверещал:
— Теодор эль-Гильотин, вы обвиняетесь в покушении на жизнь сына Его Величество великого короля Веридора Вейнура Нечестивого и предстанете перед королевским судом! Воистину, какая удача для Его Величества — наконец избавиться от ненавистного сына! Наказание за это преступление — казнь на гильотине!
— Не пугайте гильотиной, я на ней родился! — огрызнулся Рагнар, и тут до него дошло, что единственный человек, чью магическую сеть он не мог разорвать, — тот, кто его обучал… Тот, кто только что напал на него и пленил… Шед…
Его Светлейшество Шанс (7.1)
Ложь недаром во всех королевствах
Уважали во все времена.
Ложь прекрасна, когда полезна,
И ужасна, когда вредна.
Узок путь между раем и адом,
И не зря есть враги и друзья.
Соглашусь, просто так врать не надо,
Но и с правдой прожить нельзя.
Ложь исчезнет с земли едва ли,
Так хитра и живуча она!
Ведь не зря у любой медали
Есть обратная сторона…
Пробираться в поместье гостеприимных лордов Монруа было сложнее, чем улизнуть оттуда, а все потому что пришлось возвращаться все тем же путем, то есть через окно. Марго, конечно, ворчала, что давно уже располнела для таких грабительских фокусов, но тем не менее ползла вверх к заветному шансу обрести лучшую жизнь и таки захомутать запавшего в душу лорда. Однако на этом испытания для бывшей подавальщицы не зкончились: ей предстояло примерить на себя роль служанки царевны, и если уборкой, штопкой или же стиркой ее было не запугать, то одевание госпожи… Честно говоря, Рони и сама не особенно разбиралась во всех хитростях дамских туалетов, так что выбрала самое простое платье из огромного гардероба, который теперь был положен ей по статусу и вчера вечером был доставлен неведомо откуда и на чьи деньги (хотя насчет последнего, "царевна" была уверена, что надо благодарить отца). И даже с ним они умудрились за полчаса намучиться, прежде чем Рони припомнила, что у всех светских леди, которыз ей удалось разглядеть на свадьбе, шнуровки были не спереди, а сзади. Свои волосы новоиспеченная принцесса доверять Марго не стала и при себя решила, что проблему с горничной надо срочно решать.
Оставив Марго перебирать все ее "роскошные тряпки", как их восхищенно обозвала девушка, зарывшись в глубину шкафа, Рони хотела было отправиться в столовую, по пути отправив какого-нибудь лакея за завтраком, но на полпути передумала и, остановив обалдевшего от такой встречи управляющего и расспросив у него о местонахождении комнат теодоры эль-Гильотин, что еще вчера была "практически леди" Монруа, направилась в покои, где рассчитывала застать своего августейшего супруга.
В гостиной и в спальне Роланда не оказалось, однако из купальни доносился приглушенный шепот и порой восторженные женские ахи, так что Рони решила не прерывать романтическое и, судя по месту и едва уловимому плеску воды в ванне, не самое целомудренное свидание, и в выжидательной позе удобно устроилась на незастеленной кровати. Рядом с ней обреталась пухлая папка с какими-то документами, и "царевна" от нечего делать выудила первую попавшуюся бумажку из середины и взглянула на написанное. Хм… отчет. Финансовый. Судя по всему, относится он к государственному бюджету, судя по статьям расхода. Рони ни единой минуты в жизни не занималась экономикой и познания о денежных манипуляциях из государственной казны имела самое что ни на есть смутное, однако даже ее скудого понимания предмета хватило на то, чтобы, не складывая столбики цифр, понять, что королевство не просто в глубокой, в ГЛУБОЧАЙШЕЙ за… затруднительной ситуации. А все было наглядно: цифры, обозначаемые запрашиваемые суммы, были в два раза длиннее того скромного числа, которое было заявлено как полный размер государственной казны на данный момент, и это после сбора налогов!