Рождественская песнь в прозе (пер. Пушешников)
Шрифт:
— Вздоръ все это! — сказалъ Скруджъ и, пройдясь по комнат взадъ и впередъ, снова слъ. Откинувъ голову на спинку стула, онъ случайно взглянулъ на старый, остававшійся безъ употребленія колокольчикъ, предназначенный неизвстно для какой цли и проведенный въ комнату въ верхнемъ этаж дома. Смотря на него Скруджъ съ безграничнымъ удивленіемъ и необъяснимымъ ужасомъ замтилъ, что колокольчикъ началъ качаться. Сначала онъ качался такъ тихо, что звука почти не было, но потомъ зазвонилъ громче, и тотчасъ же къ нему присоединились вс колокольчики въ дом.
Быть
Дверь погреба распахнулась съ глухимъ шумомъ настежь, и Скруджъ услышалъ, какъ подземный шумъ, усиливаясь, поднимался вверхъ по лстниц, прямо по направленію къ его двери.
— Все это вздоръ! — сказалъ Скруджъ. — Я не врю въ эту чертовщину.
Однако онъ даже измнился зъ лиц, когда духъ, пройдя сквозь тяжелую дверь, очутился въ комнат передъ его глазами.
При его появленіи едва тлвшій огонекъ подпрыгнулъ, какъ будто хотлъ воскликнуть: «Я знаю его! Это духъ Марли!» И точно — это было его лицо, самъ Марли со своей косичкой, въ своемъ обычномъ жилет, узкихъ брюкахъ и сапогахъ, съ торчащими кисточками, которыя шевелились такъ же, какъ его косичка, полы сюртука и волосы на голов. Цпь, которую онъ влачилъ за собою, опоясывала его. Она была длинна и извивалась какъ хвостъ. Скруджъ хорошо замтилъ, что она была сдлана изъ денежныхъ ящиковъ, ключей, висячихъ замковъ, счетныхъ книгъ, разныхъ документовъ и тяжелыхъ стальныхъ кошельковъ. Тло призрака было прозрачно, и Скруджъ, зорко приглядясь къ нему, могъ видть сквозь жилетъ дв пуговицы сзади на сюртук.
Скруджъ часто слышалъ, какъ говорили, что у Марли нтъ ничего внутри, но донын онъ не врилъ этому. Не поврилъ даже и теперь, хотя духъ былъ прозраченъ и стоялъ передъ, нимъ. Что-то леденящее, чувствовалъ онъ, исходило отъ его мертвыхъ глазъ. Однако онъ хорошо замтилъ то, чего не замчалъ раньше, — ткань платка въ складкахъ, окутывавшаго его голову, и подбородокъ. Но все еще не довряя своимъ чувствамъ, онъ пытался бороться съ ними.
— Что вамъ отъ меня нужно? — сказал Скруджъ дко и холодно какъ всегда. — Чего вы хотите?
— Многаго! — отвтилъ голосъ, голосъ самого Марли.
— Кто вы?
— Спросите лучше, кто я былъ?
— Кто вы были? — сказалъ Скруджъ громче. — Для духа вы слишкомъ требовательны. (Скруджъ хотлъ было употребитъ выраженіе «придирчивы», какъ боле подходящее).
— При жизни я былъ вашимъ компаньономъ, Яковомъ Марли.
— Но, можетъ быть, вы сядете? — спросилъ Скруджъ, во вс глаза глядя на него.
— Могу и ссть.
— Пожалуйста.
Скруджъ сказалъ это, чтобы узнать, будетъ ли въ состояніи призракъ ссть; онъ чувствовалъ. что въ противномъ случа
Но духъ слъ съ другой стороны камина съ такимъ видомъ, какъ будто длалъ это постоянно.
— Вы не врите въ меня? — сяросилъ духъ.
— Не врю, — сказалъ Скруджъ.
— Какого же иного доказательства, помимо вашихъ чувствъ, вы хотите, чтобы убдиться въ моемъ существованіи?
— Не знаю, — сказалъ Скруджъ.
— Почему же вы сомнваетесь въ своихъ чувствахъ?
— Потому, — сказалъ Скруджъ, — что всякій пустякъ дйствуетъ на нихъ. Маленькое разстройство желудка — и они уже обманываютъ. Можетъ быть, и вы — просто недоваренный кусокъ мяса, немножко горчицы, ломтикъ сыра, гнилая картофелина. Дло-то, можетъ быть, скоре сводится къ какому-нибудь соусу, чмъ къ могил.
Скруджъ совсмъ не любилъ шутокъ, и въ данный моментъ ему нисколько не было весело, но онъ шутилъ для того, чтобы такимъ путемъ отвлечь свое вниманіе и подавить страхъ, ибо даже самый голосъ духа заставлялъ его дрожать до мозга костей. Для него было невыразимой мукой просидть молча, хотя бы одно мгновеніе, смотря въ эти стеклянные, неподвижные глаза.
Но всего ужасне была адская атмосфера, окружавшая призракъ. Хотя Скруджъ и не чувствовалъ ея, но ему было видно, какъ у духа, сидвшаго совершенно недодвижно, колебались точно подъ дуновеніемъ горячаго пара изъ печки, волосы, полы сюртука, косичка.
— Видите ли вы эту зубочистку, — сказалъ Скруджъ, быстро возвращаясь къ нападенію, побуждаемый тми же чувствами, и желая хоть на мгновеные отвратитъ отъ себя взглядъ призрака.
— Да, — отвтилъ призракъ…
— Но вы однажо не смотрите на нее, — сказалъ Скруджъ.
— Да, не смотрю, но вижу.
— Отлично, — сказалъ Скруджъ. — Такъ вотъ, стоитъ мн проглотить ее и всю жизнь меня будетъ преслдовать легіонъ демоновъ, — плодъ моего воображенія. Вздоръ! Повторяю, что вс это вздоръ!
При этихъ словахъ духъ испустилъ такой страшный вопль и потрясъ цпью съ такимъ заунывнымъ звономъ, что Скруджъ едва удержался на стул и чуть не упалъ въ обморокъ. Но ужасъ его еще боле усилился, когда духъ снялъ съ своей головы и подбородка повязку, точно въ комнатахъ было слишкомъ жарко, и его нижняя челюсть отвалилась на грудь.
Закрывъ лицо руками, Скруджъ упалъ на колни:
— Пощади меня, страшный призракъ! Зачмъ ты тревожишь меня?
— Рабъ суеты земной, человкъ, — воскликнулъ духъ, — вришь ли ты въ меня?
— Врю, — сказалъ Скруджъ. — Я долженъ врить. Но зачмъ духи блуждаютъ по земл? Зачмъ они являются мн?
— Такъ должно быть, — возразилъ призракъ, — духъ, живущій въ каждомъ человк, если этотъ духъ былъ скрытъ при жизни, осужденъ скитаться посл смерти среди своихъ близкихъ и друзей и — увы! — созерцать то невозвратно потерянное, что могло дать ему счастье.
И тутъ призракъ снова испустилъ вопль и потрясъ цпью, ломая свои безтлесныя руки.
— Вы въ цпяхъ, — сказалъ Скруджъ, дрожа. — Скажите, почему?