Рождественская песнь в прозе (пер. Пушешников)
Шрифт:
— Да. Я проходилъ мимо окна его конторы и, такъ какъ оно не было заперто, а внутри горла свча, я видлъ его. Его компаньонъ, я слышалъ, умеръ и теперь онъ сидитъ одинъ совсмъ одинъ въ цломъ мір.
— Духъ, — сказалъ Скруджъ съ дрожью въ голос,- уведи меня отсюда!
— Я вдь сказалъ теб, что это тни минувшаго, — сказалъ духъ.
— Уведи меня! — воскликнулъ Скруджъ. — Я не перенесу этого!
Онъ повернулся и встртилъ взглядъ духа, въ которомъ страннымъ образомъ сочетались отрывки всхъ лицъ, только что имъ виднныхъ.
— Оставь меня, уведи меня, не смущай меня боле!
Не высказывая ни малйшаго сопротивленія всмъ попыткамъ Скруджа, духъ однако остался непоколебимъ, и только свтъ, исходившій
И смутно сознавая, что сила духа находится въ зависимости отъ этого свта, Скруджъ внезапно схватилъ гасильникъ и съ силой надавилъ его на голову духа.
Духъ съежился подъ гасильникомъ, закрывшимъ его всего. Несмотря на то, что Скруджъ надвигалъ гасильникъ со всей присущей ему силой, онъ все-таки не могъ погасить свтъ, лившійся изъ-подъ него непрерывнымъ потокомъ.
И вдругъ онъ почувствовалъ себя въ своей спальн соннымъ, разбитымъ Сдлавъ послднее усиліе придавить гасильникъ, при которомъ совсмъ ослабла его рука, онъ, едва успвъ дойти до кровати, погрузился въ глубокій сонъ.
СТРОФА III
Второй духъ
Всхрапнувъ слишкомъ громко, Скруджъ внезапно очнулся и слъ на кровати, чтобы собраться съ мыслями. Онъ отлично зналъ, что колоколъ скоро пробьетъ часъ, и почувствовалъ, что пришелъ въ себя именно въ то время, когда предстояла бесда со вторымъ духомъ, предсказаннымъ Яковомъ Марли. Скруджу очень хотлось знать, какую изъ занавсокъ теперь отодвинетъ призракъ. Но, ощутивъ, отъ такого ожиданія непріятный холодъ, онъ не утерплъ и самъ раздвинулъ ихъ, снова улегся въ постель и насторожился. Въ моментъ встрчи съ духомъ онъ приготовился окликнуть его и тмъ скрыть свой страхъ и волненіе.
Люди ловкіе, умющіе найтись въ какихъ угодно обстоятельствахъ, говорятъ, хвастаясь своими способностями, что имъ ршительно все равно, играть ли въ орлянку, или убить человка, хотя между обоими этими занятіями лежитъ цлая пропасть. Я не настаиваю на томъ, что это вполн примнимо къ Скруджу, но вмст съ тмъ и не сталъ бы разуврять васъ въ томъ, что Скруджъ былъ настроенъ самымъ страннымъ образомъ и, пожалуй, не особенно бы поразился, увидавъ вмсто грудного младенца носорога.
Приготовясь ко всему, Скруджъ однако никакъ не предполагалъ, что ничего не увидитъ, а потому, когда колоколъ пробилъ часъ, никто не явился, его охватила сильная дрожь. Прошло пять, десять минутъ, четверть часа, — ничего не случилось. Скруджъ продолжалъ лежать на своей постели, освщаемый потокомъ какого-то красноватаго свта, тревожившаго его своей непонятностью гораздо боле, чмъ появленіе двнадцати духовъ, — лежалъ до тхъ поръ, пока часы не пробили часъ. Порой у него возникало опасеніе, — не происходитъ ли ужъ въ этотъ моментъ рдкій случай самосгоранія, но и это мало утшало его, такъ какъ и въ этомъ онъ не былъ твердо убжденъ.
Однако онъ, наконецъ, остановился на той самой простой мысли, которая намъ съ вами, читатель, пришла бы въ голову раньше всего. А ужъ это такъ всегда бываетъ: человкъ въ чужой бд гораздо находчиве и отлично знаетъ, что надо длать.
Итакъ, говорю я, Скруджъ, наконецъ, ршилъ, что источникъ и разгадка этого таинственнаго свта находится въ сосдней комнат, откуда, повидимому, и исходилъ свтъ. Когда эта мысль окончательно овладла имъ, онъ тихо всталъ и въ туфляхъ подошелъ въ двери.
Въ ту минуту, когда Скруджъ взялся за скобку, чей-то странный голосъ назвалъ его по имени и приказалъ ему войти.
Онъ повиновался.
Въ томъ, что это была его собственная комната не могло быть ни малйшаго сомннія, но съ ней произошла изумительная перемна. Стны и потолокъ были задрапированы живой зеленью, производя впечатлніе настоящей рощи; на каждой втви ярко горли блестящія ягоды. Кудрявыя листья остролиста, омелы, плюща отражали въ себ свтъ, точно
— Войди! — произнесъ духъ. — Познакомимся по. ближе.
Скруджъ робко вошелъ и опустилъ голову передъ духомъ. Онъ не былъ тмъ, угрюмымъ и раздражительнымъ Скруджемъ, какимъ бывалъ обыкновенно. И хотя глаза духа были ясны и добры, онъ не хотлъ встрчаться съ ними.
— Я духъ ныншняго Рождества, — сказалъ призракъ. — Приглядись ко мн.
Скруджъ почтительно взглянулъ на него. Онь былъ одть въ простую длинную темно-зеленую мантію, опушенную блымъ мхомъ. Мантія висла на немъ такъ свободно, что не вполн закрывала его широкой обнаженной груди, словно пренебрегавшей какимъ бы то ни было покровомъ. Подъ широкими складками мантіи ноги его были также голы. На голов былъ внокъ изъ остролиста, усянный сверкающими ледяными сосульками. Его темные распущенные волосы были длинны. Отъ его широко раскрытыхъ, искрящихся глазъ, щедрой руки, радостнаго лица и голоса, отъ его свободныхъ, непринужденныхъ движеній вяло добродушіемъ и веселостью. На его пояс висли старинныя ножны, изъденныя ржавчиной и пустыя.
— Ты никогда не видалъ подобнаго мн? — воскликнулъ духъ.
— Никогда, — отвчалъ Скруджъ.
— Разв ты никогда не входилъ въ общеніе съ младшими братьями моей семьи, рожденными въ послдніе годы, и изъ которыхъ я самый младшій? — продолжалъ духъ.
— Кажется, нтъ, — сказалъ Скруджъ. — Много ли у тебя братьевъ, духъ?
— Боле тысячи восьмисотъ, — сказалъ духъ.
— Вотъ такъ семья! — проворчалъ Скруджъ. — Попробуй-ка ее прокормить!
Духъ ныншняго Рождества всталъ.
— Духъ, — сказалъ покорно Скруджъ, — веди меня, куда хочешь. По вол духа, я пространствовалъ всю прошлую ночь и признаюсь, полученный мною урокъ не пропалъ даромъ. Позволь же мн и въ эту ночь воспользоваться твоими поученіями.
— Прикоснись къ моей одежд.
Скруджъ исполнилъ приказаніе духа, крпко ухватившись за его мантію.
Остролистъ, омела, красныя ягоды, плющъ, индюшки, гуси, дичь, свинина, мясо, поросята, сосиски, устрицы, пуддингъ, плоды, пуншъ — все мгновенно исчезло. Скрылась и комната, огонь, потокъ красноватаго свта, исчезла ночь, и они очутились въ рождественское утро на улицахъ города, гд рабочіе съ рзкими, но пріятными звуками счищали съ тротуаровъ и крышъ домовъ снгъ, который, падая, внизъ на улицу, разсыпался снжной пылью, приводя въ восторгъ мальчишекъ.
Окна мрачныхъ стнъ домовъ казались еще мрачне отъ гладкой блой пелены снга на крышахъ, домовъ и грязнаго снга на земл, который тяжелыми колесами каретъ и ломовыхъ фуръ былъ изрытъ, точно плугомъ, — глубокія борозды перескались въ разныхъ направленіяхъ по сто разъ одна съ другой, особенно на перекресткахъ улицъ, гд он такъ перепутались въ желтой, густой, ледяной слякоти, что ихъ невозможно было отграничить.
Небо было пасмурно, и даже самый короткія улицы задыхались отъ темной влажно-ледяной мглы, насквозь пропитанной, сажей дымовыхъ трубъ, частицы которой вмст съ туманомъ спускались внизъ. Казалось, вс трубы Великобританіи составили заговоръ и дымили во-всю.