Рождественские глюки Плам
Шрифт:
– Здравствуй, дорогая, – поприветствовала она, – рада тебя видеть снова. – Она посмотрела туда, где, притаившись, глазел Дизель. – О боже! – воскликнула она, краска залила ее от шеи до щек. – Вы меня испугали. Я вас сразу не заметила.
– Я с мисс Плам, – пояснил Дизель. – Ее… помощник.
– Бог мой.
– Сэнди дома? – спросила я.
– Увы, нет. В это время года он очень занят. Иногда я не вижу его целыми днями. Вам же известно, у него магазин игрушек. В Рождество от покупателей отбою нет.
Я знала этот магазинчик. Захудалая лавчонка в торговых
– Я вчера заезжала в магазин, – заявила я. – Он закрыт.
– Сэнди, должно быть, бегает по делам. Иногда он закрывает магазин.
– Элейн, вы же заложили дом, чтобы внести залог за брата. Если Сэнди не появится в суде, мой работодатель наложит арест на дом.
Элейн продолжала улыбаться.
– Уверена, что ваш работодатель ничего такого не имеет в виду. Мы с Сэнди только что переехали, но уже любим этот дом, как родной. На прошлой неделе поклеили в ванной обои. Чудесно выглядят.
О черт. Все летит в тартарары. Если я не притащу Клоуса, мне не заплатят, и я буду в большой луже. Если я буду угрожать и запугаю Элейн, чтобы она настучала на брата, то буду чувствовать себя сволочью. Лучше уж преследовать какого-нибудь убийцу, которого все ненавидят, включая его матушку. Разумеется, сумасшедшие убийцы имеют склонность стрелять в охотников за головами, а схлопотать пулю не стоит во главе списка моих любимых занятий.
– Пахнет имбирем, – обратился Дизель к Элейн. – Готов поспорить, вы печете печенье.
– Я пеку печенье каждый день, – сообщила она ему. – Вчера сахарное печенье с цветной крошкой, сегодня имбирные пряники.
– Люблю имбирные пряники, – заявил Дизель. Он проскользнул мимо хозяйки и пошел искать дорогу к кухне. Там выбрал на подносе с горой печенья одно, откусил и улыбнулся: – Бьюсь об заклад, вы кладете в тесто винный уксус.
– Этой мой секретный ингредиент, – подтвердила Элейн.
– Так где же наш старина? – спросил Дизель. – Где Сэнди?
– Наверно, в мастерской. Видите ли, он делает много игрушек своими руками.
Дизель подошел к задней двери и выглянул наружу.
– И где мастерская?
– Позади магазина маленькая мастерская. И еще есть главная мастерская. Я точно не знаю, где она. Никогда там не была. Я всегда занята выпечкой печенья.
– В Трентоне мастерская? – не отступал Дизель.
Элейн задумалась.
– Ну не странно ли? – сказала она. – Я не знаю. Сэнди рассказывает об игрушках, о проблемах на работе, но не могу вспомнить, говорил ли он о мастерской.
Дизель стащил еще печенье с подноса, поблагодарил Элейн, и мы вышли.
– Хочешь откусить? – предложил Дизель, зажав печенье в идеальных белых зубах и пристегивая ремень безопасности.
– Ну уж нет.
У него был красивый голос. Слегка хрипловатый, с ноткой юмора. И глаза под стать. Мне очень не по душе, что мне нравились и голос, и глаза. Мою жизнь и так осложняли двое парней. Один – мой наставник и мучитель, кубино-американский охотник за головами\бизнесмен по кличке Рейнджер. Сейчас его не было в городе. Никто не в курсе, где он и когда вернется. Обычное дело. Другой
– Готов спорить, ты беспокоишься, как влезть в эти джинсы, – предположил Дизель. – Боишься прибавить печеньевых калорий?
– Неправда! Джинсы сидят на мне идеально. – Мне не хотелось печенья, которое обслюнявил Дизель. Я имею в виду, что мне о нем известно вообще? Ну ладно, джинсы тоже были чуток тесноваты. Эх.
Он откусил имбирному человечку голову.
– Что дальше? У Клоуса есть дети, которых мы можем допросить? Думаю, я уже набиваю руку.
– Никаких детей. Я проверяла, у него нет в городе родственников. Как и у Элейн. Она бездетная вдова.
– Должно быть, ей трудно. Женщина же должна иметь стимулы.
Я сузила глаза.
– Стимулы?
– Дети. Инстинкт размножения. Материнские стимулы.
– Ты кто?
– Хороший вопрос, – заметил Дизель. – Не уверен насчет ответа. Знает ли кто из нас, кто мы есть?
Великолепно. Теперь еще и философ.
– А у тебя нет материнских инстинктов? – продолжал он. – Ты не слышишь, как тикают биологические часы? Тик-так, тик-так, – забавляясь, изобразил он.
– У меня есть хомяк.
– Эй, лучшего и желать нечего. Хомяки крутые. Лично я считаю, что детей переоценивают.
У меня задергался глаз. Я приложила палец, чтобы прекратить тик.
– Я не собираюсь прямо сейчас это обсуждать.
Дизель поднял руки, сдаваясь.
– Ноу проблемо. Не хочу тебя огорчать.
Ага, как же.
– Вернемся к большой облаве. У тебя есть план? – спросил он.
– Еду в магазин. Я не поняла, что к нему примыкает мастерская.
Двадцать минут спустя мы стояли перед дверью магазинчика, уставившись на маленькую картонную вывеску, написанную от руки. «ЗАКРЫТО». Дизель взялся за ручку двери, и замок со щелчком открылся.
– Очень впечатляет, правда? – сказал он.
– Очень незаконно.
Он толкнул дверь.
– Знаешь, ты портишь все удовольствие.
Мы оба заглянули в темноту. Единственными окнами являлись стеклянные панели в двери. Магазинчик размером с двухместный гараж. Дизель закрыл за нами дверь и включил свет. Над головой замерцали флуоресцентные лампы и тускло осветили внутренность помещения.
– Ух ты, как весело, – взбодрился Дизель. – Так и хочется приобрести какую-нибудь игрушку. Прямо после того, как выткну себе глаз и перережу горло.