Розовый слон
Шрифт:
— Требуют, чтобы мы боролись с пьянством. — И Касперьюст дважды лязгнул зубами. — Приближается жатва, а мы не боремся с пьянством.
— Допустим… В таком случае надо устроить встречу с писателями.
— Разве… писатели борются с пьянством? — удивился Касперьюст. — А я слышал… то есть что поэты именно сами..
— Это было раньше, при другом строе. Теперь писатели обязаны бороться с пьянством, потому что это входит также и в задачи народного хозяйства. Роман, в котором восхваляется пьянство, просто не напечатают.
— Правильно.
— Значит, они борются, хоть и косвенно, но борются. Ни в Пентес,
— Это немаловажно, — согласился Касперьюст.
— Это будет шагом к "Образцовому дому культуры", — дополнил Бертул.
Бока вошел с бумагами на подпись и сел под народным танцевальным костюмом цвета мха, висевшим на стене.
— К сожалению, писателям надо платить… — вздохнул бухгалтер.
— Как! — удивился Касперьюст. — Писатель одновременно является и общественным деятелем, а за общественную работу не платят. Тут достаточно и ужина.
— Трудно им это внушить, они требуют денег, — сказал Бертул.
— И как высоко они оценивают себя?
— В санатории, где я работал, им платили от десяти до двадцати рублей.
— Ну, так возьмем тех, кто по десять, — принял решение директор.
— У меня дома жена читала, как это… это, ага: "Не гляди в родник", там якобы хорошо написано про деревенских женщин.
— Роман Люции Калады, — пояснил Бертул. — Очень популярная писательница, ее просто нельзя не читать, из общего количества новых книг Каладе принадлежит половина. Калада понравится всем, потому что одинаково хорошо пишет как про детей, которые сидят на горшке, так и про стариков, которые из-за отсутствия зубов шепелявят, хорошо пишет также и про аллигаторов Амазонки. Подходит. Но еще надо бы пригласить и поэта, потому что Калада пока еще стихов не пишет, хотя вроде бы грозилась. Может быть, Валдиса Вилиса? Он пишет довольно много стихов, переводит и даже пишет про других поэтов.
— Сколько ему лет? — выяснял Касперьюст.
— За сорок перевалило.
— Тогда можно. В таком возрасте обычно женаты, детей имеют, бесстыжие стихи читать не станет.
Чтобы двум писателям заплатить по десять рублей, нужно по меньшей мере продать пятьдесят билетов на танцы. Поэтому решили на литературно-танцевальный вечер билеты продавать в самом начале.
— Старшее поколение любит поэзию, но не танцует, — заметил Бока.
— Дом культуры есть дом культуры, а не благотворительное заведение. Таков он в масштабе всего государства. Если кто за свой билет не захочет танцевать, так это его личное дело.
— Так-то оно так, но нужно еще ужин устроить, — советовал Бертул, — это чуть ли не в уставе Союза писателей записано. Везде кормят. И какой-нибудь сувенир.
Бертул внес предложение на ужин пригласить тех, кто бы накрывал стол из своего кармана. Бока обещал три бутылки домашнего вина из черной смородины, потому что ему было приятно услышать суждения о литературе из уст самих писателей. Касперьюст обязался принести не занесенную в домашний инвентарь бутылку водки. Фотограф Пакулис считается любителем искусства. За право фотографировать писателей пусть принесет под мышкой что-нибудь с собой. За бутылку коньяка можно бы позволить Скродерену прочесть свои стихи и даже потом посидеть за общим столом. Но кто соберет на этот стол? Кто его накроет? Необходим знаток
— А как насчет прекрасных дам? Кого будем сажать рядом с поэтом Вилксом?
— Вы же сами сказали, что он женат, — возразил Касперьюст.
— Потому-то он и ездит так часто на встречи с читателями — жена-то остается в Риге. В Америке, говорят, можно приглашать таких, которые умеют правильно говорить и есть. Я думаю, было бы недурно… пригласить Азанду из киоска с мороженым?
Касперьюст дважды лязгнул зубами:
— Казанду? В таком платье, которое едва стыд прикрывает! Что про нас подумают в Риге!
— Самое лучшее. Таких ног нет во всем Союзе писателей. И в связи с санитарным контролем у нее всегда чистые руки.
— Одну девушку нужно пригласить, а то как долго можно говорить о поэзии лишь в теоретическом плаще, — улыбнулся Бока. — Искусство должно быть и осязаемым.
Бертул знал, что Нарбут через несколько недель уедет, а Азанда останется. Через неделю он вернет Анни долг. Азанде надо доказать, что только через Бертула она тут, в Бирзгале, попадет в мир искусства.
Поэт Вилкс с романисткой Каладой обещали приехать. Наверное, потому, что, путешествуя по Латвии на автобусе Союза писателей, в Бирзгале еще не побывали.
Начало литературного вечера было назначено на девять — летом дни длинные, кто же захочет раньше лезть в зад. Но и в девять Касперьюст пожаловался:
— Маловато, всего каких-то полсотни человек.
— Зимой зал набивали в два счета, — пояснял Бока. — Директор только позвонит в школы, и зал полон. Кто поменьше — делали книксен, покупали и приносили цветы на свои деньги. И учителя тогда бывали — присматривали за малышами. Даже лекции по истории философии собирали полный зал. Летом труднее…
Так они рассуждали, ожидая в вестибюле писателей. Касперьюст на сей раз надел не только сандалии, но и носки. Воротничок Бертула украшала зеленая бабочка. Вокруг них вертелся Скродерен, без ленты в волосах, в синем двубортном пиджаке и в светлых в красную полоску брюках клеш. Условились, что он прочтет свои стихи после Вилкса. Наиболее почтенным из всех выглядел Бока в черном бостоновом костюме, с седыми волнистыми волосами.
Поэтому и гости, войдя в вестибюль, прежде двинулись поздороваться с ним, но Бока тут же отступил за Касперьюста, любезно представляя его:
— Директор дома культуры…
Романистка Калада была примерно лет сорока, солидная, облаченная в брючный костюм цвета резеды, она, как треугольная пирамида, опиралась на пол двумя маленькими черными лаковыми туфельками. Волосы светлые до самых корней, четырехугольное, энергичное лицо, широкие медлительные испытующие глаза. Говорила она тоже медленно, чтобы не изречь какую-либо неточность, которую потом нельзя будет цитировать на уроках латышского языка. Вилкс был на голову выше всех и довольно плечистый. Уткнув, подбородок в грудь, откидывая рыжеватые кудри с глаз, он в упор, почти враждебно глядел на окружающих. Одет был он неважнецки — в зеленоватый пиджак из магазина готового платья. Сначала они прошли через зал, направляясь в кабинет директора.