Роззенборк
Шрифт:
Путешественники с понятным благоговением взирали на потрясающий вид, запрокинув изумленные лица, поливаемые дождем, которому уже никто не придавал значения. С этого ракурса замок выглядел наиболее впечатляюще. Он казался бесконечно высоким и словно бы подпирал собой грозно полыхающее небо.
– Вот это я понимаю дорого-богато, – сказал Рилл. – Кто-то ведь заморочился.
– Если это отель или санаторий, – отозвался Статус, – то я вообще не представляю, зачем он мог понадобиться в такой глуши. У кого-то было хреново с логистикой.
– Давайте быстрее, – сказала Вера.
– Узнаем, есть ли, – сказала Люба.
–
– Бронировали?
– А если не отель, – продолжал спокойно рассуждать Статус, – то я и вовсе не знаю. Нет, конечно, все стильно и сделано со вкусом, но, на мой взгляд, слегка чрезмерно. Наталкивает на мысль о чьих-то маниях и комплексах.
– Ценитель, бляха, выискался! – вскинулся Рилл. – Я вообще-то не язвил, я от чистого сердца восхищался. С уважением.
– Господа хорошие, – вмешался Ябы, – а может, таки отложим диспут и уже постучимся куда-нибудь, чтобы нас впустили? Вы вряд ли себе представите, как может намокнуть и потяжелеть борода взрослого мужчины. Мне даже говорить с вами почти непосильно.
– Да, пошли, – сказала Эскапада. – Мы же не клумбы, чтоб нас поливали.
– Цветочки пестики очень любезно! – восхитился Элифалиэль.
– Шагай уже! Пестики ему, блин! И помогите Нуллу, имейте совесть. Если он один догадался взять чемоданы, это не значит, что он должен тащить их сам.
– А я смотрю, носильщики здесь тоже не предусмотрены, – сказал Статус. – Обслуживание так себе. Это вообще отель? Я это к тому, что Нуллу надо помочь, это святое, он тоже не нанимался в конце концов. Но я ничего не понесу, я серьезно ранен.
Они поднялись по величественно широким ступеням и не без пререканий сгрудились под арками входного портала.
– А вы посмотрите на эти двери, – по-прежнему гнул свою критическую линию Статус. – Представьте, если это все же не отель, а чей-нибудь частный жилой дом. А ты такой, например, мусор пошел выбрасывать, да? Охренеешь же каждый раз вот эти двери открывать!
– Да тебе-то какая разница? – возмутилась Эскапада.
– Да я-то что? Просто… ну зачем?! Не бывает таких высоких людей!
– Ты реально контуженный, – заключил Рилл. – Давай, звони уже. Или стучись, я не знаю. У тебя одного руки свободны.
Едва Статус, не забыв высокомерно сверкнуть глазами, поднял руку, как одна створка услужливо и совершенно бесшумно приоткрылась наружу. На секунду Статус озадаченно замер.
– Здесь тоже не заперто, – пробормотал он. – Интересно, это я каким-то образом сделал? Ябы, ты у нас эксперт по этой части.
– С этим нельзя не согласиться, – ответил волшебник. – А по какой части?
– Не почувствовал ли ты какой-нибудь всплеск или выброс магической энергии?
– Что? Как это вообще можно почувствовать? Это что, по-твоему, поджопник? Что за дичайшая профанация? Я уважаемый маг, обо мне в газетах писали!
– Ладно, забудь, не заводись. Я просто подумал.
– А вот не надо думать, это вредно! Позволь, свои профессиональные вопросы я буду решать сам!
Статус пожал плечами.
– Ты меня как-то сбил с мысли, – сказал он, – и я уже не помню, о чем спрашивал. Немного неприятно и досадно.
– Это магия, – удовлетворенно кивнул Ябы и указал посохом на дверь. – Но пора нам войти. Смею предположить, что это выглядит как приглашение. И при этом весьма зловещее. Или только у меня создалось такое впечатление?
– Все верно, – перебила его Эскапада. – Это может быть вражеской ловушкой. Что говорит об этом устав? Адъютант?
Статус в изнеможении закатил глаза.
– Я больше не адъютант, сколько можно повторять? Этот этап в прошлом.
– Но что-то ты должен помнить? Или ты вообще обнулился? Хорошо. Будем действовать по обстановке. Вперед и с песней, чемпионы!
– Как она нас назвала? – шепнул Рилл Статусу.
И таким образом, проявив вполне понятную и простительную осторожность, они вошли в Роззенборк.
Нет, Откад, мой хороший, не стоит торопить события. Я появлюсь в этой истории ровно в нужный момент. Или я уже в ней? Позволь мне сохранить некоторую интригу. Хотя бы для тебя. И, возможно, в дальнейшем ты поймешь, что это было отнюдь не напрасно. Просто доверься мне.
А пока давай последуем за нашими отважными героями:
Глава пятая
Итак, они оказались внутри замка.
Последним заходил эльф, и внезапно он вскрикнул, когда высокая и на вид очень тяжелая дверь затворилась за ним сама собой, на сей раз с отчетливым хлопком, отразившимся эхом под величественным сводом. Остальные обернулись.
– Чего орешь? – спросил Рилл, подозрительно стреляя глазами по сторонам.
– А ветерок ой как не то само изумлял! – воскликнул Элифалиэль, придя в крайнее возбуждение.
– А-а. Ничего не прищемил?
– Судя по прозвучавшему фальцету, – вмешался Статус, – очень даже прищемил. И очень даже что-то конкретное!
Они с Риллом одинаково заржали.
– Дай пятюню!
– Держи, бро!
– Вот же клоуны! – покачала головой Эскапада.
– Как она опять нас назвала? – шепнул Рилл. – Клоны?
– Давай не будем о клонировании, – отчего-то нахмурился и явно помрачнел Статус.
Они находились в большом, вычурном, но по большей части пустом зале, в конце которого еще одна широкая лестница уводила на галерею второго этажа, а по бокам смутно просматривались уходящие в сумрачную даль анфилады. Мраморные плиты мозаичного пола выглядели холодно и претенциозно, но от самого входа до лестницы и вверх по ней тянулась красная с золотом ковровая дорожка, не менее замысловатая, но все же несколько уравновешивающая общий фон. Сводчатый потолок над вестибюлем терялся в невообразимой вышине, и оттуда на толстой цепи свешивалась внушительная подстать многоярусная люстра. Люстра не горела, и все это помещение с гобеленами, картинами, композициями из щитов и мечей и скульптурами вдоль стен освещалось только редкими канделябрами по углам, которые не столько разгоняли тьму, сколько подчеркивали ее границы. Впрочем, ослепительные вспышки молний, бьющие сквозь витражные окна, чуть ли не ежесекундно освещали пространство зала резким синеватым светом с четко очерченными тенями. Однако тишина здесь стала еще более явственной, и любой звук, будь то шелестящий шорох шагов по дорожке или голос, подхваченный гулким эхом, только подчеркивал ее. И тишина, действуя немного угнетающе, навевала грустные мысли о заброшенности сего места, но горящие свечи в канделябрах однозначно свидетельствовали против этого.