Рубин Good

Ли Андрюс

– Это пламя жизни, приятель...
– голос Рыжего Ливси был настолько мягок и кроток, что, казалось, говорил не кто-нибудь, а сам Папа Римский, озабоченный положением инакомыслящего населения в странах дальнего и ближнего Востока.
– ...Слушайте внимательно, люди...
– голос рыжеволосого молодца прозвучал необычайно возвышенно.
– К вашему вящему сведению, это животворное пламя жизни! Оно целиком и полностью находится в вашем распоряжении! Так что постарайтесь расточать его экономно! Ха-ха-ха...

Нужно

признаться, что смеялся Рыжий Ливси из Йорка отменно, как довольный жизнью человек. Даже факел воткнул куда следует - в держатель на стене. А ведь мог бы запросто воткнуть его прямо в глаз любого из пленников.

При свете факела положение выглядело особенно безвыходным. Эта безвыходность пахла потом, пылью и ссаными тряпками.

– Что за дерьмовая реальность...
– в сердцах пробурчал Рубин и с силой вмазал кулаком по стене.
– Если это жизнь, то я первый готов послать ее на хрен...

– Не богохульствуй, - миролюбивым тоном сказал Дафни из Нидерландов.
– Ведь куда бы мы ни попали, только Господь Бог ведает, где наше истинное место.

– Ну да...
– хмыкнул Рубин.
– Нашему Господу Богу больше делать нечего, как только следить за тем, в какую очередную переделку мы сами себя запихнем.

Придя к столь хитроумному умозаключению, Рубин поднял голову. Его облик выражал смирение и покорность перед неумолимым роком. Он сделал многозначительную паузу, а затем коротко произнес:

– Похоже, мы в полной жопе, братья христиане, - в голосе его звучал металл.

– Ты в этом уверен?
– сурово раздалось в ответ.

Рубин, немало не смутившись, уверенно подтвердил, что компания находится в крайне тяжелом положении.

– Более того, - категорично добавил он, - Я почти не сомневаюсь, что следующую пятилетку мы встретим прямо на небе!

Братья христиане чутко выслушали товарища по несчастью. Было видно, что большинство имело на будущую пятилетку иные планы.

"Похоже, пока человек жив...
– немедленно решил Рубин, - его не пугают даже очевидные факты".

Народ по-прежнему помалкивал, разве только Али Ахман Ваххрейм шевелил мозгами куда живее своих дремучих современников.

– Я многое видел...
– произнес он.
– Но никогда не думал, что путь от кухни до зиндана может оказаться столь коротким.

– Ну, дорогой друг, - философским тоном заметил Рубин.
– С таким открытием ты можешь спать совершенно спокойно, ибо все пути в этом мире ведут нас от одной кухни к другой, и никто не знает, чем тебя накормит следующий повар.

Такая речь живо напомнила о пустых желудках, отчего лица арестантов невыразимо омрачились.

– Это конец... обреченно вздохнул кто-то.

– Если вы так решили, - смиренно проговорил Дафни из Нидерландов, - то я мог бы прочитать вам отходную молитву.

Рубин улыбнулся, хотя впору было писать завещание. Драматизм ситуации усиливался с каждой

минутой, он давил на плечи не хуже низкого каменного потолка.

"Под таким низким потолком хорошо бы смотрелись крупные грецкие орехи, - мрачно подумал Рубин.
– А вот люди здесь совсем ни к месту. Люди ведь не грецкие орешки, хотя, что и говорить, но их тоже можно без особого труда поместить под любой исторический или житейский пресс".

Эпизод шестнадцатый.

Он бегло напоминает, что грандиозные планы побега и проекты сокрушительной мести зреют исключительно в тюрьме, ибо тюрьма является лучшим местом для подобных занятий.

Факел погас внезапно, мучительно потрещал напоследок, чуть пахнул смолистым дымком, будто прощаясь с людьми, затем пламя нерешительно дрогнуло и померкло. Один из арестантов тотчас не выдержал. У бедняги сдали нервы. Он бросился к выходу, колотя кулаками в дверь.

– Выпустите меня отсюда на хрен!..
– орал в кромешной тьме неведомый средневековый человек.
– Я ни в чем не виноват!.. Во имя всех святых, я жить желаю, сволочи!..

– Слабак, - суровым голосом обронил Али Ахман Ваххрейм, пренебрежительно плюнув в темноту.

В ответ раздался еще больший рев и оглушительные мольбы о пощаде.

– Угомонись, приятель, - проникновенным тоном произнес Рубин.
– Ведь жизнь и тюрьма - это родственные понятия. Сейчас или потом, рано или поздно, но нам придется-таки уйти их этого мира навсегда. Главное уйти из него без шума и сквернословия, не падая духом, не теряя ни чести, ни достоинства...

– Хорошие слова, - молвил Дафни из Нидерландов.

– У нас есть разум!
– Рубин несколько театрально возвысил голос.
– Тот, кто обладает разумом, а не куриным пометом, должен держать себя в руках!

– Вот и держи свой язык на привязи, урод!
– яростно донеслось из темноты.
– Иначе мне придется обмотать его вокруг твоей грязной шеи!

Рубин мигом смолк. Высокий накал беседы заставил его наполниться состраданием и сочувствием к тому, кто нуждался сейчас в добром участии более всего остального на свете.

– Друг мой...
– вполне миролюбивым тоном заявил он в ответ.
– Разве ты еще не понял, что орать и возмущаться следовало тогда, когда твои родители задумали произвести тебя на свет, а сейчас вопить уже бесполезно?

"Бедолага" отреагировал молниеносно, доказывая сокамерникам, что словарный запас некоторых людей включает в себя куда больше цветистых выражений, чем заурядная брань и откровенные помои.

Тут уже возопили остальные узники. Часть из них, недолго думая, учинила своему слабонервному товарищу натуральную взбучку. Послышались тупые удары по голове и многочисленные пинки под зад.