Рубин Good
Шрифт:
Сказано было по существу. Сказано было так, чтобы услышал всякий, включая глухих и идиотов. Человек развернул длинный свиток и начал зачитывать его слева направо. Он зачитывал его громко и торжественно, вкладывая в слова избыток чувств и максимум здоровой энергии.
На фоне повешенного карлика речь тучного человека звучала более чем убедительно. Он требовал от собравшихся крестьян двадцать пять мешков зерна, три бочки пива, емкостью в полтораста ведер, десяток курдючных овец и двух коров. При особом желании со стороны крестьян, живность можно было оставить себе, а взамен выставить пятнадцать бочек пива и несколько молодых симпатичных девок.
Вилланы
Рубину детина понравился. Парень говорил прямолинейно и четко, словно проламывал кувалдой высоченную крепостную стену. Однако тучный человек на помосте имел по сему поводу иное мнение.
– Тебя как кличут, остолоп?!
– проревел он на всю деревню.
– Я Маленький Джон!..
– не менее громогласно отозвался остолоп.
– Я смиренный слуга Господа нашего всеблагого и вольный житель британских островов, а что?!
– По велению его светлости лорда Герриона!
– оглушительно начал человек на помосте.
– А также за еретические речи и неправедный образ мыслей, смиренный виллан по прозвищу Маленький Джон из Пречистенки лишается всего имущества и, конечно же, личной свободы!.. Без имущества она тебе все равно более не понадобится!
– лаконично заключил он.
Небольшой отряд пеших и конных вояк тотчас направился к Маленькому Джону, желая лишить его имущества и свободы в кратчайшие сроки.
– Ну, раз так...
– спокойно сказал здоровяк, безмятежно закатывая рукава рубахи.
– Если в этом богоугодном мире не осталось более ничего хорошего, кроме алчущих сборщиков податей, то у всякого праведного мужчины нет иного выхода, как отложить свои дела в сторонку и проучить негодяев самым подобающим образом.
Вслед за тем, к небу с ужасающим треском взлетели как конные, так и пешие воины. За ними со страшными матюгами взметнулись подвернувшиеся вилланы, кусок деревенской ограды, часть соломенной крыши и помост с тучным человеком. Ржали лошади, дико голосили испуганные люди, с лязганьем сыпались на землю вояки, мечи, шапки, ремни, колья и сбруи. Потом, посреди поднятой пыли и суматошных криков, задрожала и медленно покривилась виселица с повешенным карликом. Казалось, покойник слегка ухмыльнулся, довольный тем, что этот гребанный мир прощается с ним с таким оглушительным треском.
Досталось многим - и наглым воякам и мирянам.
Рубину с компанией бывших гребцов также не поздоровилось.
– А мы-то здесь причем?!
– с негодованием проорал один из поляков, прежде чем отправиться на крышу ближайшего сарая.
– А чтобы не хлопали глазами направо и налево!
– грозно проревел великан, разгоняя компанию Рубина у чертовой матери.
– Тому,
– Так мы же то же за свободу! За сытый харч! И против богачей!
– тоненьким голосом крикнул ему Дафни из Нидерландов.
– Свобода, мать вашу...
– ворчливым тоном донеслось в ответ.
– А на кой хрен она мне сдалась - эта ваша чертова свобода, если всякая именитая скотина, с мордой недоделанного полководца на плечах, норовит раздеть тебя вплоть до самой последней нитки, наделив при этом пожизненной повинностью и каторжным ярмом...
Эпизод двадцать третий.
Здесь задается простой вопрос: что лучше - честный разбой или принудительный труд на благо хозяина?
– Послушай, Маленький Джон, - изрек Рубин, после того как деревенское побоище навсегда осело в анналах описываемых событий.
– Ты мне нравишься. И хотя я не уважаю насилие над личностью ни при каких условиях, твое искусство вести беседу чересчур убедительно, чтобы не обращать на него внимания.
– Насилие никому не нравится?
– буркнул какой-то пришибленный виллан, проходя мимо.
– Разве что откровенным бугаям и святой инквизиции.
Рубин нахмурился и, провожая виллана недовольным взглядом, продолжил:
– Маленький Джон, что главное в любом разговоре?
Здоровяк нахмурился, пытаясь сообразить, чего от него требуется.
– Главное в любом разговоре...
– с умным видом заключил Рубин, - это умение делать правильные выводы.
Маленький Джон скептически хмыкнул:
– Всякая болтовня сама по себе никого еще не сделала счастливым, - кратко выразился он.
– Вот видишь, - мигом отозвался Рубин, - твой вывод можно считать образцом для подражания.
– И что с того, теперь ты поставишь мне храм во дворе?
Бывшие гребцы тихо заржали.
Теперь нахмурился Рубин.
– Дело в следующем, приятель, - после некоторой паузы сказал он.
– Ты конечно здоров как бык, и твоему здоровью могут позавидовать сами боги. Однако тебе не хватает главного, а именно: у тебя нет добротной интеллектуальной поддержки и взвешенного понимания исторической ситуации. Но с этими пустяками я постараюсь помочь тебе без особых трудностей...
Произнеся подобный спич, Рубин отхлебнул эля и сделал крайне благожелательное лицо.
Маленький Джон почесал в затылке. Причудливые слова незнакомца заставили его не на шутку поднапрячь мозги.
Разговор шел на постоялом дворе. Народ расселся вокруг столов, где находились блюда и миски с ароматными кусками пищи. За едой говорили о трусливом бегстве сборщика налогов и, конечно, о том, что лорд Геррион этого так просто не оставит, а значит, надобно ожидать наихудшего поворота событий. Кое-кто рассуждал о крутом характере Маленького Джона, косо поглядывая на богатыря. Иные осторожно потирали ушибленные места, тихонько охали, осторожно ощупывая побитые морды и толковали о лекаре. Отовсюду раздавались возбужденные речи, усердное чавканье и нецензурная брань. Даже хозяин заведения находился в приподнятом настроении духа. Физиономия его лоснилась от пота. Он был усерден и расторопен, как трудолюбивая пчела, ведь общество сумело заплатить ему изрядным количеством звонких монет, разумеется, из числа тех, что удалось собрать из грузных кошелей королевских прихвостней.