Руда
Шрифт:
Потом Походяшин расплатился с манси — владельцами оленей. Манси не спорили, только повздыхали.
Тем временем у Хатанзеева с Егором вышел весьма примечательный разговор. Манси вдруг стал пристально смотреть на Егора, чем-то пораженный. Даже зажег пучок еловых стружек и осветил Егора со всех сторон. Потом нацарапал ножом на бересте знаки: «Е. С.» и показал Егору:
— Рума, твой кат-пос?
— Мой! — закричал Егор. — Я тебя давно бы признал, Степан, да Посников меня сбил с толку: говорит, — Хатанзеев. Это Чумпин, Максим Михайлович! Я вам говорил про него. Степан Чумпин с реки Баранчи! Так ты ко мне и не забежал, Степан, рума, из крепости?.. Что же ты сюда перебрался?
С помощью
62
Малица— рубаха из оленьей шкуры, шерстью к телу.
— Эх! — пожалел Егор. — Такую гору знатную открыл Степан, а для кого?.. Владеет теперь той горой барон Шемберг. В собственность ему Благодать отдана. Вот она, справедливость у царицы и заводчиков! А тебе вся награда вышла — нож в бок!.. За руду!.. Не даром она руда называется… [63] Одинаковая у нас с тобой доля, Степан…
Утро привело оттепель. Солнце пригрело с ясного неба и размягчило снег. Ослепительно сверкала вершина Денежкина Камня, чистая от облаков.
63
Руда— старинное значение этого слова: «кровь».
— Нартам сегодня ходу нет, — решил Походяшин. — Чтобы время зря не пропадало, давай, Егор, учиться вогульскому наречию. Пригодится.
В учителя Походяшин выбрал не Посникова, а Чумпина.
— С чужих губ изглашение слов всегда нечистое, — объяснил он. — Затвердишь слова, а природный вогулич тебя и не поймет. Вот латынь я в одну зиму выучил, мне только грамоту латынскую показали, а доходил сам по книгам. Потом проезжал через Верхотурье ученый один, Гмелин по фамилии, я — к нему. Заговорил с ним и боюсь: не поймет! Всё, миленький, понял. Отвечает, и я его понимаю. Так ведь то латынь, язык мертвый, книжный.
Еще раз пришлось Егору позавидовать удивительной памяти Походяшина: однажды сказанное ему слово он запоминал накрепко. Он и произношение слов усваивал легко.
— Сеользи — горностай, — повторял Походяшин с пришепётываньем так точно, что восхищал Чумпина. И признавался: — Латынь всё-таки легче: до ут дес… [64] А как по-вашему сказать: «очень хороший щенок»?
— Сака ёмас мань кутю, — отвечал Чумпин, который в это время возился с пятью беленькими щенятами, выбирая лучшего из них.
64
Do ut des—
— Для кого ты, Чумпин, выбираешь щенка?
— Другу обещал подарить.
— Кто он — твой друг?
— Охотник Яни-Косьяр. Живет на Вагране.
— Далеко?
— Нет. Если сегодня пойду к нему на лыжах прямо через гору, вечером уже вернусь сюда.
— Что значит его имя?
— Яни-Косьяр — Большой Бурундук. [65]
— Вогул?
— Нет, Яни-Косьяр русский.
Известие, что поблизости живет русский охотник, взволновало и Походяшина и Егора — и обоих по разным причинам.
65
Бурундук— земляная белка — пестро-полосатый, очень домовитый зверек.
— Надо повидать его! — сейчас же решил Походяшин. — Сегодня же! Сбегаем, Чумпин. Выбрал ты щенка в подарок?
— Вот этот лучше всех.
— Как ты узнал?
Объяснить свой выбор словами ни по-русски, ни по-мансийски Чумпин не смог. Он снова повторил все испытания. Выносил щенка на снег и смотрел, как ползает, жмется ли. Клал на самый край лавки: не свалится ли? Поднял за хвост — щенок стал извиваться, старался укусить. Это хороший признак: плохой щенок висел бы мешком. Потом манси показал на глубокую бороздку вдоль кончика носа — ока доказывала отличное чутье. Еще важнее, что на нёбе, в пасти, много бороздок — зверятница будет, пойдет смело и на лося, и на медведя. Волоски на щеках, цвет когтей и еще многие признаки подтверждали, что из отобранного щенка вырастет замечательная лайка, с которой можно добыть пушнины впятеро больше, чем с обыкновенной, средней.
— Яни-Косьяр никогда не держал собак. Надо, чтобы первая ему понравилась.
— Он что, с ружьем промышляет или с луком?
— С ружьем.
— Как по-вашему ружье?
— Писэль.
— Так это пищаль, только на вогульский лад переиначено. А порох как?
— Селля.
— Ну и это — «зелье», тоже русское слово. А медная руда?
— Аргин-ахутас.
— Слышишь, Егор? Для медной руды у них свое, коренное, название есть. Ты понимаешь, к чему я клоню?
— Что ж тут не понять? Просто.
— А ну растолкуй!
— Значит, медным делом вогулы издавна занимаются и в рудах толк знают. Ружья огненного боя вогулы недавно увидали, потому и названья для них русские. Так, что ли?
— Молодец! Сразу понял!.. Молодец!.. Ну, Хатанзеев… или Чумпин!.. Побежали к охотнику на Вагран!
Чумпин молча снял с колышка унты [66] и стал обуваться.
— Максим Михайлович, и я с вами. Можно?
66
Унты— меховая обувь.
— Ладно ли будет, миленький? Коли это тот самый охотник, про коего я думаю, — спугнуть его можно. Робок он.
— Авось не напугаю! Мне тоже охота его увидать… Степан, есть еще русские в здешних лесах?
— Других не знаю.
Походяшин недолго противился, и на Вагран пошли втроем. Чумпин бережно упрятал за пазуху щенка.
Первая половина пути была трудной: непрерывный подъем. Лыжи у всех троих были короткие и широкие, подбитые оленьей шкурой. На них не катились, а переступали по снегу.