Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только

Болотников Ермак

– Если нас увидят, то могут и выговор сделать, а ты ведь знаешь, что моя мать…

– Дурья башка! Девушка приглашает тебя к себе домой, а ты ломаешься… - Еще рывок вперед… И еще шаг! Я наконец добрался до голосов, останавливаясь на месте и глядя, как один призрак, с острыми, эльфийскими ушами и озорной улыбкой, рассекающей пространство, хватает за локоть второго. Лиц опять не было видно, они скрылись в отблесках какого-то странного света… Но я отчётливо видел, как на левой руке остаются следы ее ногтей, въевшиеся в оголенную кожу. Левая рука… Я поднял свою культяпку, на секунду видя, как на ней словно вновь проявляется мясо и кожа… Как на ней сверкают остатки ее ногтей, порезы, помада… В душе рухнул еще один осколок, не в силах противостоять ни проклятью, ни моей собственной слабости. Все оказалось вновь брошено, то не вернуть… Ничто не вернуть, сознание издало отчаянный вой, видя как оба призрака растворяются в смерти, успевая проронить последнее свои последние слова.
– Ты ведь не откажешь

мне, да? Нужно всего лишь идти вперед… это не так сложно.

Меньше трети пути… Я был так близок. Но мир словно не хотел быть спасенным, словно… Не желал избавления, но зато смеялся надо мной, злостно, издевательски, жестоко. Кости ног обломились, заставляя рухнуть в объятия золотистой крови Надежды, жестко и хаотично ласкающей мертвые кости, на которых кое-где до сих пор трепыхались куски мяса и редкая ткань, оставшаяся от одежды, что просто въелась в белые кости. Волны захлестнули грудную клетку, унося в себе проклятое, пораженное насквозь проклятьем, сердце, уже давно ставшее просто мясом, испорченным, тухлым мясом. Сознание заполнил кошмар и ужас, перед глазами все померкло, скрываясь перед течением крови, шум ее движения, удары о выступы, магические вибрации заполнили разум своим пением. Смерть больше не сдерживалась отчаянным сопротивлением сознания, напирая на искореженную душу, задолго до этого мертвый участок бил в спину, желая воссоединиться с остальной армадой, и уже не видя света даже там, где он мог бы быть. Руки безвольно застыли, не зная куда ползти, кровь была повсюду, где… где же находилась Надежда? В какой стороне? Я ведь не мог… нет…

– Эй, сюда!
– Раздался впереди чей-то бодрый голос, я с трудом поднял изнеможенную голову, начиная цепляться за неровности, подтягивая себя к очередному голосу, дрязнящему меня впереди. Не в моих силах было определить его пол или значение, казалось, он одновременно был безликим, и в тоже время соединял в себе всех, кого я когда-либо знал. Грудь и ребра окончательно стерлись о выступы, одна единственная рука с трудом справлялась с поставленной задачей, перекидывая меня вперед и иногда срываясь, откалывая от себя частички.

– Не отставай, Руфи!
– Вновь раздался чей-то голос, на этот раз, сбоку от меня. Череп повернулся по направлению, видя призрака небольшого роста, с скомканной бородой, но зато во всеоружии, блестящим как… Как… Уже неважно… Моя аура вмиг поразила его, начиная жадно растворять в себе.
– Двигайся вперед, мы почти дошли!

Кто-то, кого я знал… он в меня верил… нужно идти. Душа отчаянно сопротивлялась, словно держа собою последний рубеж обороны, за которым уже не было натурально ничего. Моя рука медленно тащила останки тела, повинуясь последним кусочкам мозга и разума, что никогда не могут быть уничтожеными, но которые просто падут, без души. Да… Я ведь был так близок, почти ощущал свет свет…. который был нужен. Просто двигаться дальше… единственное правило, что было применимо к этой ситуации, что должно было быть применимо… Чтобы… я уже не помнил, чтобы что.

– Не забывайся, Рисс… Ты еще не сделал достаточно.
– Шерох голоса вновь привлек мое внимание, дымка… Просто черная дымка… Но даже она не ушла от власти смерти, которая развеяла ее в пространстве, разнося по пространству.
– Вперед…

– Да, ты еще не закончил, ты не умрешь сегодня.
– Шипящий тембр, высокий силуэт, словно вьющийся вокруг этого мира и не способный остановиться. Я уже не отвлекался на голоса, четко следуя вперед и зная, что… зная что….

Душа таяла, оставляя в крови след моей, алой от напряжения жизни, идущий вместе с ихором Надежды. С каждым движением, мне было все сложнее сделать следующее, разум пал, остатки его бежали в душу, где не нашли ни пристанища, ни покоя… - Не сдавайся… Сколько раз мы выживали? Выживешь и сейчас… разве нет?

Нет… не выживу… Голоса перестали достигать меня, какие-либо звуки и отклики затихли, моя душа осталась на своем последнем рубеже, за которым только смерть и тьма, а тело рассыпалось на глазах, исчезая в потоке ихора. Пальцы надламывались на камнях, постепенно уплывая назад, хотя казалось, что я уже дополз… но все, что осталось, только голова, дрожащий позвоночник и культяпка правой руки, которая остановилась, застыв в очередной судороге, уже не в силах сдвинуть меня с места. Все охладело… Мысли застыли, не рождая новые и не пытаясь мыслить. Душа умерла, скинутая с пьедестала власти в самую низ, в ничто. Смерть же методично уничтожала ее остатки, зачищая испорченную сущность, преобразуя в свое новое пристанище. Все закончилось, оставив меня застывшей статуей, так и не добравшейся до своей цели, так и не оказавшейся достаточно сильной, достаточно упертой, достаточно верной обещаниям и собственным желаниям. Но почему-то, я не ощущал покоя. Я не видел света, тьмы, я видел все что видел раньше, размытый мир, текущую реку, сотканную из волокон магии. Я оказался заперт в себе… Словно что-то незначительное, последнее, что осталось во мне от гордого существа, таилось на прокаженных пространствах души, до сих пор ждало меня там… Надеялось, что сможет откликнуться и сделать последнее движение, которое принесет мне избавление от всякой боли, от всяких страданий. Что принесет миру счастье… радость, Надежду…

– Я скучаю по тебе… -

Холодный голос, течение волны… Внезапно, все это начисто разрезало тишину, заставляя душу дрогнуть, не веря в то, что она услышала слова. Так холодно… И в тот же момент, так жарко, перед моими глазницами вспыхнуло второе солнце, тянущее ко мне свои пылающие руки, я уже не осознавал ничего из происходящего, все слилось воедино, в один поток, в одно течение реки… Но тот прекрасный образ, сотканный из чистой невинности, такого родного мне одиночества, из одержимости, постигнутой лишь немногим… И столь же немногими признаваемой, врезался в душу так бесстыдно и дерзко, что не смог не всколыхнуть ее. Неведомое тепло обожгло меня, чуть было не уничтожив последние остатки сущности, что покоились в этом месте. В сердце мелькнула искра, предвещающая скорый, неизбежный пожар, что сожжёт всю тьму, всю боль и ненавистный страх. .
– Я надеюсь… Что ты еще вернешься ко мне, пожалуйста… - Эфемерная, нереальная но существующая рука, сотканная из этого хаотично обжигающего света, дрогнула. Мой культяпка, до этого отказавшаяся делать хоть что-то, потянулось вслед за ней, вперед и касаясь того обжигающего жара, которым был призрак.

А после… пространство уже не смогло выдержать того, на что я его обрек. Оно оказалось первым свидетелем того… Как абсолютная смерть отступает…

Перед огнями новой Надежды.

Пробуждение от смерти

Ничего. Никаких чувств, никакой боли, просто ничего. Это не осталось в мыслях, не задержалось в сознании, даже не было способно пробиться через пелену небытия. Чтобы не произошло в тот период времени, оно осталось под тенью забвенности. Может быть, это было даже благим исходом, во мне не царило желание обладания абсолютной правдой, и если сознание решило забыться… То скорее всего это было хорошо.

Но ничего не бывает вечным. Всегда есть что-то дальше. Так и я, в какой-то момент просто очнулся, лежа среди обломков, болезненно сплевывая на пол кровь, которая комьями ложилась на землю. Мое тело дрожало, испытывая холод, который был мне в новинку, это не было тепловое голодание, не упавшая температура тела, хотя признаться, что здесь действительно было несколько прохладно, это был холод внутри, словно сквозняк. Я чувствовал, что в душе словно что-то сломалось, и вместе с тем порушило остальное. Словно нечто важное надломилось, оставив меня в промозглой, безлюдной пустоши, не растерзание холодным ветрам. Возможно, это была мертвая Надежда, возможно, что-то большее, или напротив меньшее по своей значимости. Хотя чему удивляться? Я ведь был мертв, в моем сознании ужасающими вспышками возникали фрагменты того, что было до взрыва. Я во всей красе видел и ощущал собственные страдания, которые в полной мере не мог прочувствовать в те мгновения, когда находился на гране полного исчезновения и смерти. Мой мозг словно катался на горках, то впадая в пучины тьмы, то выбираясь из нее осознанием моей жизни, но неизменно он заставлял тело постепенно отзываться приказам, возвращая в него если не жизнь, то потерянную волю. Сначала я начал моргать как ненормальный, пытаясь в полной мере осознать, вернулись ли ко мне глазные яблоки, веки, возможность видеть именно физиологически, а не духовно. Когда же положительный ответ был получен, пришло время рук, которые сначала резко сжимали пальцы, возвращая в себя циркуляцию крови, а потом принялись с дикой жадностью ощупывать тело, проверяя наличия всего того, что было уничтожено смертью. Душа кровоточила и задыхалась, залечивая раны куда медленнее и болезненнее, проклятье, въевшееся в душевную плоть лишь расширило свои владения, захватив себе новые территории. Но сейчас… Казалось, что под ней теплилась жизнь, теплилась моя настоящая душа, приведенная в чувство по сути, величайшей из пыток, который можно было себе вообразить. Воистину… Что нас не убивает, делает нас лишь сильнее. И исходя из этого определения, сейчас, я должен был метать молнии из глаз и быть тридцать метров роста. К сожалению, мои ожидания не оправдались.

Когда мой разум смог принять то, что я пережил, нечто подобное, которое сам с собой и сделал, пришло новое осознание, вдохнувшее в меня силы. Я мать его смог. Ценой души, ценой покоя… Мои кошмары станут хуже, мои кошмары начнут кусаться и грызть плоть, я это знал, сжимая и разжимая бледные пальцы рук. Я действительно чувствовал себя сломанным, тело пусть и ожило, но и претерпевало оно лишь боль. Душа же… Что же, пожалуй подобного я не испытывал с того дня, когда продал частичку себя Азазелю. Меня… словно выпотрошили и выбросили обратно, в холодный и промозглый мир, где нет ничего нового, кроме новой работы и страданий, которые никогда не закончатся, и будут дальше испытывать меня. Странная улыбка исказила мое лицо, глядя на неизменно левую, почему-то всегда левую, руку… Метка. Выжженная огнем, кроваво-изумрудная змея, с закрытыми глазами, что клыками вцепилась в свой собственный, тонкий хвост. Уроборос, возрождение и гибель, смерть и жизнь, символ как тщетности, так и надежды… Встряхнув рукой и убедившись, что метка не была живой, я смиренно осознал, что мне от нее уже не избавиться, и тем более, больше мне точно не забыть о событиях сегодняшнего дня, ибо она навеки будет воскрешать в памяти тот ад, который я испытывал. Видимо, пришло и мое время носить перчатки… Как делали многие некроманты и чародеи, ввиду своих… Интересных особенностей или простой брезгливости. Но если шрамов я не страшился, и даже мог похвастаться ими, то это… Сжав пальцы, я с отвращением перевел взгляд, пытаясь подняться и наконец осмотреть комнату, в которой я очнулся. Я был жив… Но ценой своего я. Забавно.