Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только
Шрифт:
– Конечно, мой владыка, что вы желаете узнать?
– Я готовился к правде, жаждал ее. В деле было столько прорех… И я не мог узнать их, не мог понять, найти ответы. Чем дальше я двигался, тем страннее все оказывалось. Столько несостыковок, странных действий. И сейчас… Я узнаю ответ сразу на нескольких ключевых проблем, терзающих исключительно меня. Как эгоистично, но в тоже время чарующе, притягательно. Я не мог не жаждать правды.
– Конрад желал, чтобы ты присоединился к нему?
– Внезапный вопрос заставил меня на секунду затаить дыхание. Боже… Араун что-то знал о Конраде, что-то подозревал… Это было чертовски опасно для учителя, для его идей. Я не хотел его смерти или страданий. Но ведь… Он и вправду не желал моего участия в его… затее. Даже напротив, он отговаривал меня, защищал! От сердца отлегло так же скоро, как и затаилось
– Нет, мой владыка. Он говорил, что мое место здесь, и что я принадлежу миру живых.
– Честность моих слова была идеальна, поэтому бог кивнул, чуть наклоняя свою маску вперед. После чего она поднялась над землей, спускаясь и пролетая возле меня, обдавая тело странным, неестественно ледяным воздухом, который полностью обморозил мою руку. Маска вновь зависла в воздухе, чуть позади меня, открывая странный, искаженный портал, ведущий в вращающееся от своей боли ничто. Я скривился, уже чувствуя что-то богомерзкое.
– Что же… Это хорошие новости. Пройдем, мой аватар… Ты узришь нечто, что творит Прометей уже несколько месяцев. Наконец-то поймешь, почему именно сейчас, последний и единственный удачный момент, чтобы нанести ему удар. Надеюсь, тебе хватит смелости совершить это.
– Араун медленно указал черепом на воронку, призывая раствориться с ним, войдя в портал. Недолго думая… Я шагнул следом, предчувствуя нечто, что мне нужно было увидеть с самого начала. И отчасти, я был прав, причем даже в том, что внутри меня ждало что-то богомерзкое. Ах… ну почему я никогда не могу очутиться в мире, с землей из сахарной ваты и реками виски.
Вместо этой чудесной мечты, мы оказались на проклятой, другого слова не было, земле. Пространство было пронизано сущностью той дряни, что подчинила себе разум Прометея, а впоследствии уничтожила сотни неповинных людей, которым просто не повезло приобрести не ту упаковку травки или чая. Красная, багровая, рубиновая и даже розовая болячка, видимо решившая собрать в себе все оттенки алых цветов, породила свою собственную флору и фауну, в этом стыке реальности, небытия, кошмара и мечты. Я сделал несколько шагов по влажной, наполненной кровью, земле, покрытой мшистой, шершавой на ощупь, травой, которая была похожа на волосяной покров. Вокруг росли высокие, костяные деревья, с неровными, черными ветками, покрытыми свисающей плотью, вьющейся по ним словно лозы. Небо над нами казалось разломанным на кусочки, и необычайно густым, множество трещин и неровностей составляли его основу, а внутри этих пробелов в реальности таились тягучие, перистые облака, разумеется ало-черного оттенка, что медленно вытекали из этих небесных ран, постепенно падая к земле, где заполняли собой трещины в земле, но вскоре оседая, показывали что земля лишь сильнее потрескалась, словно вот-вот готовая рухнуть. В воздухе витал пьянящий аромат, который вобрал в себе алкоголь, наркотики, шоколад, кровь и мясо, все это перемешанное с безумием и приятным привкусом пряных мечтаний. Горечи не было, но ощущалась странная эйфория, почти что упоение своей одержимостью а также истинное торжество смерти, но кажется, последнее было из-за ауры Арауна, что своим появлением обжигал и умерщвлял все вокруг, оставляя истощенную землю новых, глубоких ранах, внутри которых бурлила кровь и взрывались наросты грибов. О да, как вы могли догадаться, все что было не занято вышеописанным, оставалось на растерзание чайным грибам, что разрастались до настолько гигантских размеров, что бывало закрывали собой небо, не позволяя посмотреть дальше, за обожженный горизонт.
– Когда ты обнаружил Надежду… Мы узнал об этом, стали искать ее, пытаться найти тот мир, в котором ты был и в котором общался с ней. И что же… Можно сказать, что мы смогли. Пусть и с некой оговоркой.
– Араун медленно вел меня куда-то, своим присутствием давая мне жить и мыслить. Я понимал, что стоит только покинуть его, отойти на шаг, я тут же буду втянут в это место, поглощен им, как были поглощены все, кто оставил здесь свою плоть, душу, мысли и мечтания.
– Ты знал, что она недоступна Бессмертным? Что на нас, она не действует… Надежда это то, что присуще лишь смертным. И то немногое, что у вас осталось от времен, когда Богов еще не существовало в их привычных ипостасях.
– Мой владыка, где мы? Что это за место?
– Сердце бешено билось, глаза начали болеть от обилия резких цветов, а дышать становилось все сложнее. Большего, чем задать эти примитивные вопросы, я не мог.
– Неужели, мы сейчас в его сознании? Без крови полубога и…
– Сейчас увидишь,
– Благосклонно уточнил Араун. Я мотнул головой следуя за Богом по пятам, лучше терпеть знакомые страдания, чем… Это.
– Прекрасно, я знал, что ты справишься. Если ты помнишь, то я рассказал другому тебе, что Прометей хочет переместить себя в другую сущность, правильно? Он занимается этим прямо сейчас, и уже в течение нескольких недель, находиться в трансе. К сожалению и счастью для нас. Это длительный процесс, который помимо всего прочего, заставляет его входить в глубокую медитацию, что одновременно позволило тебе выживать, сражаясь лишь с эфемерной оболочкой, но и с каждым днем приближая его к победе.
– Он беззащитен во время транса?
– С придыханием спросил я, оглядываясь вокруг и замечая некие изменения в ландшафте. Кажется, мы выходили куда-то, ибо растительности стало меньше, а земля, и без ауры бога, оказывалась мертвой и расколотой, но уже не покрытая грибами, не мягкая, и без крови.
– Мы можем его уничтожить?
– К сожалению, это не совсем так… И к великому нашему сожалению, я не в силах помочь тебе убить его.- Я отчаянно уставился на Арауна, что лишь тягостно вздохнул в ответ.
– Впрочем, смотри сам, что сейчас происходит с ним.
– Араун махнул рукой, показывая мне огромный кратер, расположившийся прямо передо мной, и возникший, казалось, из ниоткуда.
Мое сердце забилось сильнее, от исходящей мощи, что шла ко мне надвигающимися волнами. Замерев на месте и оглядывая то, что Прометей скрывал все это время, я невольно начал шептать молитвы, сдерживаясь от того, чтобы перекраситься. Казалось, что подобное должно было вызвать массу внимания, что такое просто не могло скрываться от взгляда богов, чародеев или хотя бы культистов, которые вечно рыщут в изнанке, надеясь на некие реликты или артефакты. Впрочем последние, наверное, могли принять это за нечто, чему стоит поклоняться и во что не грех верить. И даже могли оказать правы.
Впадина, уходящая на несколько метров вглубь пространства, оказалась воронкой от взрыва. По ее периметру сохранились остатки греческих храмов, стояли великие статуи всех основных греческих богов, покрытых грибами. На расколотой земле, что иногда дрожала, словно от толчков, росли тонкие кровавые лозы, уходящие в трещины и смешиваясь там с золотистыми ручьями ихора, что тусклым светом, отчаянно блестел, пытаясь придать этому месту хоть и небольшое, но освещение. Эти реки брали свое начало у застывшей в извечной агонии Надежде. Девушка, в несколько десятков метров роста, подобно статуям по краям, стояла в самом центре впадине, подняв свои кровоточащие от кандалов руки к красному небу. Ее глаза не переставая слезились, вся кожа была в глубоких рубцах, оставленных не то плетью, не то слабо заточенным топором, на шее сверкали две открытые и вывернутые раны, что заставляли ихор течь по дрожащим, изнемогающе-дрожащим плечам. С ее пальцев ее рук срывались лучи еле видимого света, которые растворялись в тени багровых облаков, сливаясь с ними и оставаясь в них подобием тусклого Солнца. Волосы, грубо срезанные под корень, трепыхались от магической энергии, витающей в этом месте, на нее болтался ошейник, связывающий ноги и руки. Изнутри острый, он не давал ей двигать головой, заставляя смотреть неизменно в одну единственную точку.
Над Надеждой расположились четыре отдельных мира, запечатанных в бронзовые зеркала, витающие в небе, над головой у богини. Запечатанные в ровные, медные рамки, украшенные простыми волнистыми узорами из живых змей, в выпуклых стеклышках отражались сшитые между собой миры смертных, сотни отдельных миров, чьих-то жизней. Я видел облики живых существ, множество снов, кошмаров, стремлений… Это зрелище завораживало, пугало, заставляло дрожать, но не позволяло отвести зачарованного, почти что плененного взгляда. Кажется, что я проживал жизни, полные боли, страха, редких всплесков счастья, но которые утопали в отчаянной борьбе с самим миром вокруг, с самим собой… И в итоге, каждый бой оказывался проигранным, ведь душа билась в этом зеркале, без надежды на свободу, на жизнь, обреченная существовать в своей же нескончаемой боли. Мучения пронзали мое тело, картинки на секунду гасли, а после все начиналось проигрываться сначало. И так в каждом зеркале, в каждом отдельном мире, что кружили вокруг замершей Надежды, которая вынуждена была смотреть на это, раз за разом, видя то, как умирают, как страдают, как убивают и грабят смертные… Как гибнет раз за разом чей-то мир, и как она не может сделать с этим ничего.