Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только
Шрифт:
– Благодарю тебя, мой покровитель. О большем, я не могу и просить.
– Все было решено. Сознание отбросило в сторону все ненужные мысли. Нет пути назад, я шагнул в открытую дверь. Оставалось только уповать на то, что смерть моя будет безболезненной.
– Что мне делать? Я готов, но вряд ли мне нужно просто подойти и ударить… Это слишком просто и даже несколько разочаровывающе.
– Хорошо, наконец, я могу посвятить тебя в план действий, не ожидая, что в последний момент ты откажешь, или попытаешься отступить.
– Араун на секунду исчез, оставив лишь маску черепа, смотрящую на меня мертвым взглядом, понять отсутствие владыка можно было по отсутствию запаха смерти в воздухе. Я покорно дожидался, не сожалея о своем выборе, но чувствуя, что теперь связал с себя Гелией еще сильнее, чем то было. Впрочем… Если ей это спасет жизнь, то какая разница,
– Обещание выполнено, в следующую вашу встречу, ты увидишь, что ее душа спасена от смерти… - Через несколько секунд, маска ожила, Араун вернулся, с благими вестями для меня и уже въевшимся в тело запахом смерти. Я благодарно кивнул, ощущая облегчение от того, что Гелия отныне под защитой кого-то, кто действительно мог эту защиту ей обеспечить. Теперь… Мне жить будет куда легче, пусть и жизнь, видимо, подходила к своему концу.
– Прекрасно… Я готов, Араун, скажи, что мне нужно сделать, и то будет исполнено.
– Рад слышать такую уверенность в словах… Что же, слушай. Когда Надежда погибнет, сила этих зеркал прорвет пространство и волной разольется по реальности, вихрем душ сметя ее со своего пути. А поскольку свои труды Прометей проводит в подземельях под особняком, к которому вы направлялись, то скорее всего, он окажется уничтоженным. По крайней мере, все живые в нем погибнут от ярости и ненависти запертых. Что же касается тебя… То я вновь дарую тебе свою властью, пусть и ненадолго. Она защитит тебя и позволит выбраться наружу. Ты останешься живым, если сможешь добраться до Надежды, это я могу тебе гарантировать.
– Будет что-то, похожее на взрыв, или же, умрут создания из плоти и крови?
– Решил уточнить я, мне нужно было собрать улики и данные из особняка, я просто обязан был знать, останется ли хоть что-то, от столь желанной цели, как особняк Гвардии. Боже… Я действительно сейчас думал о работе, на секунду это даже исказило мой лик, вызывая странную, кривую улыбку.
– Хм… Возможно, второй вариант окажется более вероятным. Это тебе и предстоит узнать, Рисс, подобная практика нова для меня. Но как бы то ни было, ты выйдешь единственным живым, из тех, кто не обладает бессмертием. Прометей будет вынужден бежать, и тебе останется просто убить загнанную в угол жертву. Конрад поведал как, поэтому вопросов быть не должно.
– Финал звучит весьма неплохо… Особенно для меня. Но что будет происходить в середине? Решение и путь к проблеме видимо будет крайне жестоким… Раз ты оставил его на потом.
– К сожалению, это так. Уничтожить Надежду… Это нечто, что происходит впервые за долгие века. И с тех пор, ритуалы годившиеся для подобного, стали казаться несколько… дикими. Поэтому, я вывел новый, который впрочем, все равно требует твоей жертвы… И благо, ты уже стал моим верным аватаром. Ибо в противном случае, это стало бы твоей кончиной.
– Не томи, владыка… Я уже поклялся, поздно отступать, и я все равно не отступлю.
– Ирония всегда была жесточайшим, из всех богов… И к сожалению, сейчас она тоже не на твоей стороне. То, что ты сделал с Эсвель… Теперь, ты будешь её отражением. Ты станешь изнанкой того кошмара, что создал. Надеюсь, это не вызовет в тебе страха, ибо ты как никто другой, знаешь вкус нашего лекарства.
– Араун медленно сотворил передо мной чашу посвящения, которую я видел впервые, за долгие годы. Прекрасный кубок из костей, украшенный золотом, рубинами, сияющими на тусклом свету и конечно, с изображением паука, выложенного из черного обсидиана. Чаша аккуратно легла мне в руки, начиная наполняться прозрачным ядом, который был призван уничтожить в тебе все зачатки жизни, все твои стремления, мысли и страхи. Я смиренно глядел на Арауна, уже зная, чем это закончиться, и что меня ждет впереди.
– Если ты сможешь дать ему развиться в тебе, после чего оголенной, чистой душой коснешься извращенной сущности Надежды… То ты сможешь выжить. Если же ты дашь яду подчинить себя… То к сожалению, будешь уничтожен им, стерт с лица земли… Даже я не смогу вернуть тебя оттуда. Никто не сможет.
– Печальный отблеск мелькнул во взгляде Арауна, после чего, тот медленно опустил маску, ставя ее к чаше. Из пустых глазниц полилась едкая кровь, смешивающаяся с ядом и красящая его в цвет граната.
– Почему я не могу испить его непосредственно возле Надежды, зачем мне… зачем мне страдать так долго?
– Дрогнувшим голосом, спросил я у покровителя. Еще никогда я не звучал столь жалко и жалобно. И собравшись с силами, я подавил в себе
– Как и любая моя сила… Он будет уничтожен вечной жизнью этого места. Ты станешь для него сосудом… И я уверен, что это единственный способ, который даст нам шанс на верное исполнение нашего сценария.
– Надеюсь… Что ты прав, что это правда необходимо.
– Послушно держа в руках чашу, я мертвым взглядом смотрел, как она наполняется. Я знал этот яд, ибо он излечил мою душу от жизни… поразив навсегда дарами смерти, и от того очернив ее. А ведь в прошлый раз, я сделал один глоток, и даже его хватило, чтобы отправить меня в свой собственный, персональный ад, который сознание решило навсегда забыть.
– В прошлый раз, Конрад так и не раскрыл секрет этого лекарства. Он так и не ответил… Что нужно делать, чтобы выживать. Я до сих пор верю, что мне просто повезло в тот день, но сейчас…
– Ты прекрасно знаешь, как действует этот яд, Рисс. Теперь, ты точно это знаешь, раз смог посвятить в наши ряды Жрицу.
– Араун обвел рукой висящие вокруг Надежды зеркала. Меня передернуло от страха, внезапно заполнившего все мое сознание и душу.
– Да… Он украл это, извратил… Яд жаждет твоей сущности, ибо не ты испиваешь его, а он тебя. Яд должен понять, кто ты, и яд даст тебе либо силы, сравнимые с божественными, либо уничтожит, развеяв прах в ветрах истории. Но если в прошлый раз, у тебя был выбор…
– То сейчас, его нет.
– Я опустил глаза на полную чашу, делая последний вздох, и переводя взгляд на Арауна. В глазах начали мелькать огни, руки же хранили спокойствие, лишь сильнее стискивая кости. Вот мой финал… Так он выглядит, и я должен сыграть свою роль до конца, действительно добравшись до Надежды. Смерть была для меня еще далеко, ибо путь до Надежды… Грозился стать для меня худшим, что может испытывать человек. Глаза заслезились, я сделал много хорошего… И пожалуй, осталось только одно, что нужно сказать. Переведя взгляд на Бога, я коротко кивнул.
– Пусть Конрад знает… Что я был счастлив, прошу.
– Араун тихо кивнул в ответ, начиная постепенно отдаляться, видя, что я готов совершить это.
– И что не было времени лучше… Чем обучение с ним. Пусть он знает… Что в последний миг, я не сомневался в этом.
...
До Надежды нужно было идти еще несколько десятков метров вниз, в центр кратера. Я помнил слова о том, что лекарству нужно развиться во мне, что ему требуется время и самое главное, мое яростное сопротивление смерти, во имя ее силы и властью. Араун медленно растворялся в тенях, видимо, предвидя скорый финал и не желавший оказаться рядом. Я не мог винить бога ни в чем. Даже казалось бы в вещах, в которых Араун был достоин высшего презрения, я отступил, смирившись и оставив позади все склоки и злостные мысли, направленные в его сторону. Он дал мне шанс умереть героем, как минимум. Умереть во имя чего-то праведного, великого, почти что святого. И это было, пожалуй, величайшим счастьем, на которое я мог надеяться перед смертью. Смерть во имя высшей цели, во имя кого-то, во имя целого мира… Мои обветренные, сухие губы, коснулись ледяных костей, составляющих края чаши, вмиг ощущая всю полноту телесных страданий, ждавших меня в скором времени. Чувствуя, как слизистую носа разъездает аромат смерти, как глаза начинают подергиваться, наполняясь горькими слезами и кровавыми капельками, текущими с переносицы, я не дрогнул душой и мыслями, мои пальцы не сорвались, лишь мысли жалобно стонали, подчиняясь инстинкту самосохранения, который выл в агонии. Я прожил так мало, твердило отчаявшееся сознание, подстрекаемое страхом, так предательске мало… Правда ли я готов сделать это? Да. Резкий, волевой приказ, исходящий от остатков моей воли, блуждающей в разбитом сознании, заставил меня вскинуть руку вверх, бесстрашно позволяя лекарству коснуться моей души. Будь что будет… Я терял столь многое, столь часто и без возмездия, что смерть имеющая смысл, уже казалась мне высшей наградой. И пусть в последние мгновения, я буду знать, что жертва моя, была необходима…
Вначале бренное тело охватили жуткие судороги, которые казалось, сломали мне каждую из костей в организме, поразив ее такой сильной дрожью, что та стала пылью. Мышцы начали рваться от напряжения, заставляя меня упасть на пол, подергиваясь и извиваясь от гнетущей боли. Пустая чаша рухнула на иссохшую землю, описывая вокруг меня полукруг. Сердце на секунду замерло, прекращая всякое движение, глаза застыли в одной точке, глядя вперед. Словно безвольная кукла… Я лежал грудой мяса, в котором отчаянно боролось пока еще цельное самосознание, активно призывающие убитые впервые же секунды органы работать, а конечности собраться воедино, подняв меня с острой, неровной земли, из недр которой вырывались гейзеры кровяного пара.