Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только
Шрифт:
Вокруг меня находилось воистину огромное помещение, расположенное, по всем стандартам безумных гениев, где-то под землей. Вокруг меня горели красные огни сигнализаций, расположенные где-то наверху, у остатков потолка, но звука сирены не было. То, что когда-то являлось некой лабораторией или пыточной, лежало в руинах, уничтоженное будто от ненависти и злости, нежели случайно. Каменные стены, потолок, все посыпалось и лежало мертвыми телами над лишь недавно работающей аппаратурой, которая порой искрилась, издавала какие-то звуки, или продолжала дальше рушиться. По бокам комнаты стояли сотри разгерметизированных, трех метровых капсул, многие разбитые или расплющенные, но иные распахнутые и так же сверкающие красными сигналками. Вокруг них, протяженными но прерывистыми следами, виднелись полосы черной жижи и мутной крови, которые в основном исчезали под каменными массивами, уничтожившими весь комплекс, в котором содержались опьяненные надеждой бедняги. Мой взгляд упорно скользил, выискивая живых, возможно, самого Прометея, хоть кого-то из его банды. Но вот незадача…
Надежда болталась на остатках бывшей клетки, изуродованная до неузнаваемости. Ее руки насквозь прошили острыми прутьями, загнав их под почерневшие вены и заставив болтаться на этом, подобно Спасителю. Ее шею резал разорванный на две части ошейник, который сейчас валялся у ног, сверкая бывшей гравировкой Прометея. Оголенное тело Надежды медленно растворялось, изнутри разорванное в клочья взрывом и еще прежде, растерзанное какими-то трубками и. Оторванные ноги лежали лишь образом в пространстве, на деле же - уже стали пеплом, залитым ихором с культяпок оставшихся от богини. Поседевшие, ломкие и грязные волосы, закрывали лицо, которое признаться, я и не хотел видеть. Всё мое нутро скрутило изнутри, а к горлу примкнули рвотные позывы, объединившиеся с природной ненавистью к женским изуродованным трупам. Ее кожа обгорелыми лоскутами отваливалась, оголяя идеально белые кости, вскоре становящиеся небылью. Ошметки сердца и внутренностей окрасили все место в золотисто-алый цвет, оставив глубокие трещины в полу и земле. Прямо под клеткой стоял странный прибор, похожий на катушку теслы, но только лишь с тем отличием, что был исписан некими символами, и создан из золота. Присмотревшись внимательнее, я заметил, что остатки подобных конструкций по кругу опоясывали бывшую Надежду, являясь видимо неким стимулятором или же, как вариант, дополнительной защитой, которая не сработала.
Больше, вокруг Надежду не уцелело ничего. Взрыв уничтожил даже намеки на существование иных вещей, лишь голые камни, раскрашенные пеплом, золой и померкшей золотой кровью. Не было видно и следов Прометея, что напрягало. Значит… Араун был прав, он выжил, и скорее всего тяжело ранен. Такое пережить без каких-либо ран не смог бы даже самый могущественный из них, что уж говорить об ослабленном донельзя титане, что находился в трансе. Мой усталый взгляд дождался того, что тело Надежды полностью раствориться, оставив лишь острые предметы, некогда терзающие ее плоть, что с громким треском, стуком и громом рухнули на землю. Финал… Больше ее в этом мире было не сыскать. По крайней мере, в прошлом обличии.
В душе царил хаос, несравнимый ни с чем пережитым мною ранее. Эмоции сбились в кучку, не способные нормально функционировать, нервный тик перетекал в смех, смех в злость, злость в плач, и так по кругу. Мой живот свело, будто от удара, ноги дрогнули, я облокотился на кривой каменный выступ, переводя дыхание и пытаясь прийти в себя, сдержав эмоции и вырывающуюся из сердца силу. В глазах потемнело, мир кружился вокруг меня, в безумной пляске смешивая цвета и образы, создавая ощущение падения. Голова предательски болела, раскалываясь надвое и при этом не способная успокоить то биение крови, которое заглушало все иные звуки. С трудом делая прерывистые, жалкие в своем бессилии вздохи, я чувствовал, как болит лицо… Не голова, а именно лицо, около глаз, щек, подбородка и скул. Оттолкнувшись от камня, я сделал несколько неровных шагов в сторону, останавливаясь над разлитой лужицей нефти… Стараясь разглядеть свое отражение.
Даже смерть не выглядела так же паршиво, как я. Кожа так сильно въелась в плоть рук, что было видно каждую косточку и каждый изгиб. Мое тело делало быстрые, дерганные движения, раздавались прерывистые попытки вздохнуть, которые заставляли грудь дребезжать. На измученном лице выступали длинные, глубокие порезы, заставляющие последние остатки крови стекать по лицу. Они проявлялись сами собой, уничтожая остатки моего лица, превращая его в месиво из плоти и мяса… В ужасе отступив, я схватился за лицо руками, падая на колени и ощупывая его. Боль не прекращалась… Дыхание сбилось, воздуха катастрофически не хватало… Чувствуя, как тело изнемогает, я в отчаянии закрыл глаза руками, ощущая кожей как с них текут ядовитые слезы, хранящие в себе память о недавних событиях. С губ
Несколько секунд тяжелого дыхания и попытки успокоиться дали свои плоды, я смог вернуть себе частичный контроль над телом и обуздать мыслями. А взглянув в отражение, убедился, что был в порядке. Не было этого кошмара… Лицо, пусть и усталое, не рвалось… Да и кожа выглядела не так болезненно. Хорошо… Хоть что-то закончилось хорошо, и на том спасибо. С трудом поднявшись с пола, я всмотрелся в этот отвратительный, разрушенный пейзаж, пытаясь усмотреть для себя выход из него. Отсюда ведь… был выход, не так ли? Мне оставалось на это только лишь надеятся… Ибо никакого заклинания полета, или даже банального снаряжения, которое могло бы помочь вскарабкаться наверх, у меня не было. Сумка, к слову, нашлась по пути в обратную сторону, она лежала под истекающим кровью трупов, что украсил ее новыми узорам. Впервые оглядевшись, я не смог заметить ее в полумраке этого места, но плетясь в противоположную сторону и ногами давя редкие чайные грибы, я смог заметить блеск краешка книги и капающую с нее кровь, в итоге вернув себе уже привычный атрибут. Кольт и остальное снаряжение осталось при мне, правда, многие бумаги, хранящиеся в новой куртке, осталось лишь пеплом, что не могло не печалить… Там было достаточно информации, а также два, к сожалению не пригодившихся мне заклинания, которые я так и не смог реализовать. Паршиво… Ничего не скажешь, особенно паршиво, если вспомнить что помимо всего прочего, я скоро предстану перед Божьим судом, обвиняемый в нарушении одного из основополагающих принципов… Ситуация в реальности по итогам не была ни на йоту лучше, чем в имматериуме, да и до свежего воздуха я пока не добрался, плутая в сырой, тухлой атмосфере смерти, разложения и недавних пыток, оборвавшихся с моей подачи все пожирающим взрывом. Я определенно заслужил отдых… И просто невероятного размера оклад, который я выбью из нашего грёбанного правительства, за все то дерьмо, в которое я вляпался, пытаясь спасти город, а возможно и страну. Может… Какой-нибудь боженька решится выслать мне корзинку с чем-нибудь интересным… Я крайне надеялся, что мои дела хоть немного да впечатлили небесную братию, которая явно должна уже вмешаться непосредственно здесь, в Вэсленде, ибо где теперь искать Прометея… Я не знал.
Шатаясь, я брел средь разрухи, чувствуя себя неким призраком, блуждающим на руинах всего мира. Это было… Странно… Я ведь выжил, был жив… Испытывал боль, усталость, страх, так почему ощущение ровно противоположные? Что я забыл… И из-за чего все вышло вот так? Неужели я правда раскол себе душу, чем вызвал это ощущение слабости и боли, ударившую в основы моего естества. Не переставая глядеть на собственные пальцы, я сжимал и разжимал руку, вновь и вновь убеждаясь в том, что вообще существую. Конечности отзывались нехотя, словно промерзшие изнутри, символ уробороса тоже не придавал мне уверенности ни в чем, кроме собственных коренных изменений, которые я пока не смог осознать. И тут, внезапно, зазвонил телефон, вырывая меня из своих размышлений, и полностью руша картину мира.
В полутьме разрухи, мертвых тел, некротической энергии, которая просачивалась из трещин возвышенных бетонных плит и рухнувшего потолка, я дрожащими руками искал мобильник, играющий бодрую, восьмибитную мелодию, разрывающую тишину этого места. Лес был жив… господи, я абсолютно забыл о своем духе. Как он вообще смог пережить это? Я не знал… но когда нашел таки трубку, то было поздно, звонок сбросили, а номер был неизвестный. Наверное, Анастасия… Хотя никто из моей компании, ввиду отсутствия телефонов у подавляющей чести сотрудников, записан тоже не был, но ведь и моего номера там не значилось, из-за паранойи касательно звонков, поэтому… Анастасия. Медленно взявшись за раскладушку, я включил громкую связь, решая сначала переговорить с Лесом касательно его состояния или хотя бы звонившего, но тот молчал, издавая лишь помехи, бедняга обессилил, но продолжал работать, ровно как и я. Подождав пока мне позвонят, я так и не услышал заветной мелоди, потому уже в скором времени решено было заново набрать номер, надеясь, что мне ответят.
– Рисс?
– Раздался обеспокоенный, изможденный и чуть ли не предсмертных хрип Анастасии. Я тут же понял, что дело дрянь. Но по другому быть и не могло, разумеется, что-то случилось внутри Вэсленда. Обязано было случиться.
– К сожалению, да.
– Я ответил тусклым голосом, который, казалось, мне даже и не принадлежал. Господи… Что случилось с моим телом, с моей душой? Он отнял у меня даже голос.
– Живы?
– Тут же спросил я, продолжая свой путь в никуда и петляя между трещин.
– Бывало и лучше… Мы совершили рейды на бордели по всему городу, получив поддержку правительства, твой план решили привести в действительность. Говорят, приказ поступил из столицы… В общем, мы ввязались в стычки по всему периметру города, практически во всех районах кроме самых дальних. Центральные кварталы в огне, но сейчас… эти… эти твари, наконец сдохли.
– Анастасия на секунду исчезла, на фоне раздались выстрелы и быстрые приказы, где-то что-то взорвалось. Меня передернуло от внезапного холода, повеявшего из трубки.
– Твоих рук дело?
– Спросила вернувшаяся Анастасия, никак не изменившимся голосом.