Руины Камелота

Липперт Джордж Норман

Она видела, как пальцы стражника вцепились в край двери, держа ее открытой. Послышалось шарканье ног, и он заглянул внутрь.

Габриэлла схватила меч и закусила губы, ожидая, когда охранник полностью войдет и закроет дверь, обнаружив ее позади. Ей придется рискнуть и сразиться с ним, если это случится. Она быстренько вычислила, где будет лучшее место для удара и пришла к решению, что ей придется ударить его по голове. Монстр может выжить даже от такого удара, но по меньшей мере, он будет ослаблен и, возможно, ослеплен. Она сглотнула и напрягла свои мышцы для подготовки.

Охранник, однако,

не стал входить полностью. Он стоял с другой стороны открытой двери, глубоко и хрипло дыша, нюхая воздух. Наконец, с мягким ворчанием его пальцы отпустили край двери. Габриэлла услышала, как он шагнул наружу, и дверь захлопнулась с громким стуком.

Она качнулась на ногах, все еще сжимая свой меч перед собой, уставившись на тяжелую древесину двери. С усилием она заставила себя расслабиться. Чем раньше она уберется от двери в верхние этажи самой крепости, тем лучше.

Все еще дрожащая и испытывающая тошноту от адреналина, Габриэлла с опаской двинулась по коридору, направляясь к темной лестнице.

Глава 11

Винтовая лестница поднималась в тень, исчезая за поворотом. Габриэлла медленно взбиралась по каменным ступеням, широко распахнув глаза, крепко сжимая меч перед собой. Слабый звук эхом доносился до нее, легкий и переливчатый, совершенно неуместный в затхлой темноте. Это была музыка. Несмотря на свой страх девушка прислушалась. Клавесин, скрипка, флейта — все играло в полной гармонии, создавая причудливую мелодию, которая идеально бы подошла для летнего королевского пикника. Однако, в этом месте веселая мелодия казалась почти насмешкой, как яркие румяна на щеках трупа. Она шла на этот звук.

Перед ней открылся коридор, довольно длинный, покрытый когда-то роскошным, красным ковром. Теперь ковер сгнил и заплесневел, прилипнув к полу словно кожа. Кроме того, лестница уходила дальше, вверх башни, вероятно, ведя к бойницам и заканчиваясь сторожевой комнатой на самом верху. Но не она была ее целью. Музыка доносилась не сверху, а слышалась совсем близко от большого зала крепости. По ковру протянулась полоска света от камина, исходящая от невидимых двойных дверей зала, которые, судя по всему, были открыты настежь.

Музыка продолжала играть, дразняще яркая и ритмичная.

Габриэлла остановилась. Ее сердце сильно билось под доспехами. Она была меньше, чем в десяти шагах от своей конечной цели. Обычно рыцарь в этой ситуации встал бы на колено и помолился, зажав рукоять меча между ладонями. Она хотела бы сделать то же самое, но совершенно не могла заставить себя сделать это, несмотря на ее большой страх. Она особо не могла похвастаться дружескими отношениями со Всемогущим, даже в детстве. В конце концов, Бог предположительно был правителем всех вещей, и Он счел нужным, чтобы забрать ее мать. Кроме того, Он позволил чудовищу по имени Меродах укрепиться в силе, чтобы стать угрозой всему, что она любила. Бог также взял Рисс. И что самое главное, Он позволил убить Дэррика, грубо и бессмысленно.

Она больше не могла доверять Ему. Не могла доверить Ему жизнь Маленького принца, а также эту, ее заключительную миссию.

Но был кое-кто, кому она могла доверять.

Так тихо, как только могла, она прислонила свой

меч к стене, присела на корточки и сняла с плеча свой мешок. Запустив в него руку, она быстро нашла маленький сверток со свечой и вытащила. Тряпка упала на обветшалый ковер, как только она развернула ее. Медленно, она подняла свечу, держа в обеих руках, прикоснулась к ней губами и закрыла глаза. Она оперлась на стену, приложив гладкий воск ко лбу.

Сигрид сказала неправду о свечах в соборе. Габриэлла почувствовала это во время рассказа женщины. Свечи обладали магией, пожалуй, лучшей и величайшей магией, оставшейся в царстве людей, оставшейся от того времени, когда сам Мерлин использовал свое искусство для короля Артура и его благородного Круглого стола. Свечи были не просто символами, также как и солнце было не просто символом дня. Сигрид не погасила свечу королевы в ночь, когда та была убита, несмотря на ее уверения. Свеча погасла сама по себе, потому что ее пламя не зависело от воска или фитиля. Свечи питались жизненной силой тех, которых они представляли. Когда эта жизненная сила исчезала, свечи тоже гасли. Сигрид солгала. Это была ложь из благих намерений, конечно, предназначенная дать надежду и веру, но все же она была ложью.

А порой, необоснованная надежда и вера бывают худшей ложью из всех.

Габриэлла опустила руки и посмотрела на свечу Дэррика. Это были не просто воск и фитиль. Она, как и другие свечи жизни, обладала большей магией, чем кто-либо когда-нибудь знал. Фитиль почернел, но воск едва ли растаял. Он был почти идеальным.

Она протянула руку, поднесла свечу к факелу, который потрескивал как раз у нее над головой. Пламя нехотя занялось. Оно слабо затрещало, замерцало, и, наконец, разгорелось. Габриэлла опустила свечу, подозревая, что у нее очень мало времени.

— Дэррик, — прошептала она. — Я так боюсь. Я не знаю, что делать.

Пламя свечи слегка зашевелилось от ее дыхания. Дым серыми лентами потянулся вверх.

«Бри…»

Это был он, или по меньшей мере, память о нем, заключенная в свече, как отражение. Его голос появлялся из воздуха, как последний отголосок далекого эха.

— Дэррик, — прохрипела она, улыбнувшись страдальческой, горькой улыбкой. — Дэррик, любовь моя!

На самом деле она даже не ожидала, что ее идея сработает. Она хотела попросить благословения и защиты своего мужа, так же как в тот день, когда она столкнулась с Гете на боевой арене. Теперь, однако, снова услышав его голос, все эти намерения испарились, сменившись на более глубокий, более простой вопрос.

— Почему… — прошептала она еле слышным голосом, — почему ты это сделал? Почему… ты нарушил свое обещание мне?

«Мне очень жаль, милая, — ответил его голос, словно пришедший из струящихся лент дыма. — Это было глупо… глупо с моей стороны давать обещание, не зная, смогу ли его сдержать. Я не хотел этого. Но я не грущу. Зачем мне грустить? Я перешел в райские луга, где и ты когда-нибудь присоединишься ко мне. Я сожалею, что я сейчас не с тобой. Моя любовь остается. И когда-нибудь, мы снова будем вместе. Здесь ничто не сможет нарушить мое обещание тебе. Но Бри, ты не должна совершать ту же ошибку, что и я. Ты не должна давать обещания, которые ты не можешь сдержать…»