Рука майора Громова
Шрифт:
Отдельский буфет Холмин посещал теперь аккуратно. Дуся кокетничала с ним больше, чем с другими, — видимо он ей нравился, — но ничего интересного о «руке» сообщить ему не могла.
— Такое получается, Шура, что все молчат, как рыбы, — отвечала она на его расспросы.
— Не хотят говорить? — спрашивал он.
— Мне сказали бы. Но не знают ничегошеньки. Такого секретного дела тут еще не было…
Дважды Холмин навестил Ольгу Громову. В первый раз она встретила, его по-прежнему холодно и неприязненно,
Увлечься по-настоящему «делом руки майора Громова» Холмину первое время мешали сомнения.
— Правильно ли я поступаю? Следует ли помогать энкаведистам? — спрашивал он сам себя.
К этим вопросам он старался подойти с разных точек зрения. Однако, результат таких подходов был одинаковым. Со всех точек зрения получалось, что заключенный, помогающий энкаведистам, поступает более, чем неправильно, поступает предательски по отношению ко всем ущемленным и угнетаемым советской властью.
— Но ведь я же не по своей воле. Меня заставили, — пытался он найти оправдание.
И сейчас же возражал сам себе:
— А зачем в чекистские дела влез? Надо было отказаться.
— Но тогда бы меня расстреляли.
— В конце концов и расстреляют. Без этого не обойдется.
— Бежать нужно, пока есть возможность.
— Но ведь «дело руки майора Громова» очень уж интересное. Хотелось бы его расследовать до конца.
— «Руку» найдешь, а голову потеряешь. Вот и будет тебе расследование…
У героев произведений некоторых писателей иногда происходит этакое внутреннее раздвоение личности. Внутри одного человека вдруг начинают разговаривать двое разных людей: один что-нибудь утверждает, другой не соглашается и возражает. В некоторых случаях это тянется долго, на протяжении нескольких глав, нестерпимо надоедая читателю.
У Холмина, в отличие от вышеприведенного литературного шаблона, произошло «рязпятерение личности». В нем разговаривали сразу пятеро: один утверждал, другой отрицал, третий обвинял, четвертый оправдывался, пятый ехидничал и называл остальных дураками. После долгих разговоров, на которых автор не рискует останавливать внимание нетерпеливого читателя, все пятеро пришли к такому компромиссному решению:
— Искать «руку майора Громова» не для энкаведистов, а для себя. В случае ее нахождения бежать немедленно…
На телеграмму Бадмаева, из карагандинского концлагеря был получен неожиданный короткий ответ:
«Заключенный Беларский к месту заключения не прибыл».
По настоянию Холмина, начальник отдела сделал несколько телеграфных запросов в разные инстанции НКВД. В результате выяснилось, что по пути в концлагерь, Беларскому удалось бежать и он не разыскан.
— Как
Отмахнувшись от него подбородком, начальник отдела ответил спокойно и равнодушно:
— Не знали просто потому, что не интересовались. С момента отправки на этап он перестал быть нашим заключенным. Так что пускай его разыскивают начальник этапа и уполномоченный НКВД соседнего с нами района, где сбежал Беларский. Хотя уполномоченному заниматься поисками беглеца, тоже не интересно. Беларский и для него — чужой заключенный…
К концу недели городской отдел НКВД опять охватила паника. Вызванные Бадмаевым из санатория телемеханики Птахин и Черных, были убиты в купэ спального вагона. Их трупы обнаружили кондукторы, проверявшие билеты на последнем перегоне до степного города.
Узнав об этом, Бадмаев и Гундосов, вместе с Холминым, сейчас же отправились на место происшествия. В залитом кровью купэ вагона они увидели трупы двух энкаведистов с простреленными головами: оба были убиты выстрелами в Затылок.
— А где же… записка? — дрожащими губами прошептал начальник отдела, вглядываясь в трупы.
Знакомых записок, которые ожидал увидеть и Холмин, на трупах не было.
— Может, их убил кто-то другой. — предположил Гундосов, с полуслова поняв вопрос Бадмаева.
— Кто же? — спросил Бадмаев.
— Кто-нибудь из ихних бывших подследственников.
Глаза обоих энкаведистов обратились на Холмина, как бы ожидая от него ответа. Он подумал и сказал:
— Мое мнение несколько иное. По-моему они убиты тоже «рукой майора Громова».
— Почему так думаешь? — спросил Гундосов.
— Во-первых, они убиты тем же способом, что и предшествующие жертвы «руки», во-вторых, убийца, — как вы сами видите, — не оставил никаких следов. Наконец, в-третьих, телемеханики были вне опасности до тех пор, пока вы, гражданин начальник, не вызвали их из санатория в отдел. Есть все основания предполагать, что они видели преступника раньше, и он боялся повторения случая со следователем Якубовичем, боялся быть ими узнанным при встрече.
— Но где же записки? — повторил свой вопрос Бадмаев.
— Сейчас я подумал об этом и вспомнил ваши слова, сказанные мне в самом начале моей сыскной работы у вас, — ответил Холмин, — Вы мне сказали тогда, что Громова телемеханики «не катали на конвейере». Так?
— Так, — подтвердил начальник отдела.
— Следовательно, «рука» не считает их убийцами майора Громова. Но кого из громовцев допрашивали теломеханики Черных и Птахин?
Бадмаев наморщил лоб, припоминая.
— Кажется… Да, конечно, Беларского.
— А еще кого?
— Фамилию другого не помню.