Рука майора Громова
Шрифт:
— Материализоваться, — поправил его Холмин.
— Ну, это все равно, — отмахнулся от него Кислицкий.
Гундосов засмеялся.
— Эх, вы! Диалектики!. Весь диалектический материализм с привидениями смешали. «Рука майора Громова» окончательно вам головы заморочила. А ты как, Холмин? Тоже в нее уверовал?
— У меня о ней особое мнение. — ответил подневольный детектив.
— Особое? Может, ты нам про него расскажешь? Или это секрет?
— Теперь не секрет.
— Почему теперь?
— Потому, что теперь у меня есть кое-какие факты о «руке».
— Это
— Я вам изложу их вкратце, — начал Холмин. — По моему мнению «рука майора Громова», вызвавшая такую панику во всем отделе НКВД и убившая четырех его работников, совсем не привидение…
Прерывая его, Бадмаев загудел: — Как не привидение? У него мертвое лицо и простреленный затылок. Я же собственными глазами видал. И, к тому же, он из могилы исчез. А вы говорите…
— Такое живым не бывает. — поддержал начальника отдела Кислицкий.
— Погодите, граждане, — остановил их Холмин. — Сначала вы слушайте меня, а потом, будем спорить и задавать друг другу вопросы… И я видел мертвое лицо «призрака»; и на меня оно произвело потрясающее впечатление. Да, лицо страшное. Не видя его, невозможно поверить, что такое может быть. Несколько дней тому назад никто в отделе и не верил, предположения о возможности существования призраков казались дикими, над этим смеялись. А вы, гражданин майор, даже посадили в тюрьму охранника, который поверил.
— Позабыл я про него совсем. Надо будет парня освободить, — сказал Бадмаев.
— Да. Освободить надо. Или пересажать весь отдел НКВД, — продолжал Холмин. — В отделе теперь в приведения верят все, за исключением, может быть, полковника Гундосова, который только что произнес краткую речь о вреде религиозных предрассудков. Но, вы меня простите, гражданин особоуполномоченный, я несколько сомневаюсь в искренности ваших слов..
— Почему, браток? — спросил энкаведист.
— Я видел ваше лицо после встречи с «рукой майора Громова» и ваше… бегство от его могилы.
Гундосов покраснел, по его глаза не изменили своего обычного выражения: они оставались холодными и спокойными, как всегда.
В голове Холмина зароились мысли, очень далекие от темы разговора, который он вел:
«До чего же чекистские глазища у этого морячка. Самые неприятные из всех, какие я видел по тюрьмам. Интересно бы заглянуть в них, когда он охвачен страхом. Жаль, что я не заглянул после его встречи с «рукой». Такие же они были холодные или нет?»
Голос Гундосова оборвал эти мысли:
— Обо мне ты подметил почти что верно, и я — не обижаюсь. Сперва я действительно испугался, как на мертвое лицо у живого и на его пустую могилу глянул. Но после подумал, мозгой шевельнул и якорь свой бросил в глубину одного определенного вывода.
— А я, гражданин полковник, мозгами шевелил немного раньше. Поэтому выводов у меня накопилось больше.
— Ну, давай послушаем. Выкладывай твои выводы.
— Собранные мною факты свидетельствуют, что под маской «руки майора Громова» или за ее спиной, что-ли, действует один человек или группа людей. Вспомните,
— Все это мы помним, — сказал, Бадмаев. — Ваши факты для нас не новость.
— У меня есть и другие, вам неизвестные. Один из них я могу сообщить сейчас. Вы помните, гражданин начальник, найденную мною крашеную тряпку, которая вызвала у вас недовольство?
— Помню, — кивнул подбородком Бадмаев.
— Я ее нашел в коридоре. Там, где проходил «призрак». На ней были театральный грим и клей. Мазки грима представляют собой точную копию кровавого пятна на затылке «руки майора Громова».
Последние слова Холмина потонули в трех громких возгласах удивления энкаведистов. Когда они смолкли, Гундосов спросил:
— Думаешь, что «рука» гримируется?
— Уверен в этом, — ответил Холмин.
Гундосов подумал и сказал:
— Эта «рука» может и тебя прикончить. Надо бы тебе оружие иметь. Выдай ему наган, товарищ майор.
От оружия Холмин поспешил отказаться:
— Мне наган не нужен. Я не думаю, чтобы он мог спасти меня от покушения «руки». Из четверых, убитых ею, трое, по крайней мере, были вооружены. Нет, не нужно. Револьвер, без всякой пользы, только мои карманы будет оттягивать.
— Наган можно и в кобуре носить, — заметил Кислицкий.
— Это при штатском-то костюме?
— Мы можем вас и в мундир одеть, — предложил начальник отдела.
Поспешность, с которой Холмин начал отказываться от такого предложения, вызвала у Гундосова ироническую улыбку и насмешливое замечание:
— Что, братишка, противно мундир энкаведиста носить?
Ответить на этот вопрос откровенно Холмин не решился: пришлось отвечать уклончиво:
— Не противно, а не привык я к мундирам. Человек я штатский и мне удобнее работать в штатском костюме. Вместо мундира и нагана лучше бы хорошего помощника, иметь.
— Так за чем остановка? В отделе много работников. Выбирайте любого, — сказал Бадмаев.
— Мне бы хотелось специалиста по криминальным делам. Из уголовного розыска. Дайте мне такого, — попросил Холмин.
Бадмаев отрицательно и очень энергично замотал подбородком.
— Такого дать не можем. Нам шпионы из угро не требуются. И без них до начальника угро слухи о «руке» дошли. Он уже успел настрочить донос Лубянке. Вчера мы получили оттуда шифрованную телеграмму с запросом.
— Да. В наши секретные дела угро допускать нельзя, — подтвердил слова начальника отдела Гундосов.