Рука майора Громова
Шрифт:
Парень наморщил лоб, припоминая.
— Закопали мы его… Вспомнил. На опушке рощицы, что возле Свежего родника. Там еще такой кудреватый дубок есть. Под ним и зарыли. В тую ночь только один ликвидированный был.
— У меня больше нет вопросов им, — вполголоса сказал Холмин Бадмаеву. Тот кивнул подбородком «чернолапым».
— Идите, товарищи. А об улучшении снабжения я распоряжусь.
Облегченно вздыхая, обрадованные тем, что встреча с начальством закончилась для них так благополучно, могильщики НКВД затопали к двери.
Глава 4
Могила
Холмин
— Кто же еще видал? Комендант, доктор, чернолапые и… Кто же еще? Пожалуй… больше некому. Кроме них ликвидированного майора Громова не мог видеть никто.
— Все таки, я хотел бы убедиться точно, что он мертв и похоронен, — сказал Холмин.
— А как вы в этом убедитесь? — спросил Бадмаев.
— Необходимо разрыть его могилу.
— Так за чем остановка? Верите с собой этих чернолапых, что я вызывал, и поезжайте туда, где они зарыли ликвидированного майора.
— И я с вами поеду, — неожиданно вставил полковник Гундосов!
Начальник отдела взглянул на него, подумал и решительно мотнул подбородком.
— Пожалуй и мне следует поехать. Я тоже должен убедиться в том, что он действительно… ликвидирован…
Четверть часа спустя, по ухабистой, пыльной дороге тряслись дна автомобиля, направляясь за город. Впереди ехал грузовик с шофером и взводным «чернолапых» в кабинке: трое подчиненных последнего и несколько лопат и кирок подпрыгивали в ящике машины.
Вслед, за нею, отстав на полсотни метров, двигался легковой фордик начальника отдела. Гундосов, по праву «хозяина», сидел рядом с шофером; Бадмаев и Холмин поместились сзади, в кузове.
Ехали минут двадцать, и Холмину уже начало надоедать это путешествие в жаркий летний вечер, по пыльной и тряской дороге. Наконец, ехавший впереди грузовик, свернув в сторону на тропинку и, обогнув холм, остановился у небольшой дубовой рощицы. Неподалеку от нее, метрах в ста слева, протекал ручей, бравший свое начало из подземного ключа, называющегося Свежим родником.
Бадмаевский фордик, подъехав к грузовику, остановился тоже.
— Тут что ли, братишки? — спросил Гундосов, вылезая из кабинки.
Один из «чернолапых», тот что был побойчее других, спрыгнув с грузовика, вытянулся и, показывая рукой в сторону, ответил:
— Чуть подальше, товарищ полковник. Вон там. Туда машиной не подъедешь. Потому — круто. Горка, а в ней лощинка и тот самый дубок. Пешком придется иттить. Да это недалеко.
Холмин посмотрел по направлению его жеста. На склоне холма, метрах в пятидесяти от них, виднелась верхушка дерева, неясно и расплывчато очерченная в быстро сгустившихся вечерних сумерках.
— Так пошли туда, — сказал Гундосов.
Забрав кирки и лопаты, могильщики, вместе со своим
Подъем продолжался до середины холма, а затем, к облегчению Бадмаева, начался спуск в лощину. С каждым шагом очертания дерева становились все яснее и Холмин, напрягая зрение, уже смог разглядеть тонкий кривой ствол молодого дуба и его кудрявую шапку.
Остановившись возле дерева, могильщики сбросили с плеч на землю кирки и лопаты.
— Здесь он зарыт? — спросил, подходя к ним, запыхавшийся Бадмаев.
— Точно, товарищ начальник. Под этим дубком, — откликнулся одни из «чернолапых».
— Давайте скорее раскапывать. По-стахановски. А то времени ждать у меня нет, — приказал начальник отдела и, обращаясь к Гундосову и Холмину, добавил:
— Вообще, товарищи, время для этих раскопок мы выбрали самое неподходящее.
— Почему, браток? — спросил Гундосов.
— Ночь. Темно. И… вообще. Надо бы днем.
— Ничего, товарищ начальник, — сказал взводный, — Скоро посветлеет. Луна вот-вот взойтить должна. А яму ребята отроют в момент. Работа привычная.
— В гробу его похоронили? — спросил Холмин.
В голосе взводного прозвучало удивление:
— Да что вы, товарищ? На всех ликвидированных гробов не напасешься. Зарыли, как есть.
— И глубоко?
— Зачем глыбоко? Мы для одиночек глыбоких ям не роем. Засыпали слоем земли в полметра и хватит. Так, ребята?
— Точно, товарищ комвзвода. Более и не требуется, — откликнулся голос кого-то из «чернолапых».
— Ну хватит разговоров! Давайте раскапывать яму! — нетерпеливо прогудел Бадмаев. — Если быстро справитесь, я вам премию выдам.
— Давай ребята! Начинай! — скомандовал взводный.
Могильщики, засучив рукава мундиров дружно принялись за работу. Кирка и две лопаты врылись в землю. Холмин и Гундосов закурили. Бадмаев хотел закурить тоже, но его руки так дрожали, что он сломал спичку, смял папиросу и просыпал табак из нее. Выругавшись, он отбросил курево в сторону.
— Что, браток, нервничаешь? — спросил Гундосов с нескрываемой насмешкой в голосе.
— Нет. Просто так… Прохладно стало, — запнувшись ответил начальник отдела.
— Какое там — прохладно. Теплынь, как в Южных морях. — возразил Гундосов и, помолчав, насмешливо осведомился: — А, может ты сдрейфил, товарищ майор НКВД? С перепугу дрожишь, может?
Сердито засопев, Бадмаев промолчал…
Прошло, вероятно, не меньше получаса, а могильщики все еще не закончили свою работу. Закуривая вторую папиросу, Гундосов произнес с досадой: