Руны огненных птиц
Шрифт:
– А если она придёт за мной нарочно? – осмелев, спросил Ситрик.
– То мы не откроем ей дверь, – сказал Вёлунд и улыбнулся в бороду. – Я рад встречать таких гостей. Идите за мной в Высокий дом. Там вас накормят. Слугам велю растопить баню. А после ложитесь-ка сразу спать. В вашем мире сейчас ночь, а здесь же так высоко, что лучи солнца почти всегда освещают землю. Не поймёшь сразу, коли нет привычки, пора ли ложиться или ещё время для труда.
Вёлунд указал рукой в сторону Высокого дома, пропуская гостей вперёд, а сам пошёл следом. У порога Ситрик нагнал Холя и, поймав того за рукав, спросил вполголоса:
– Ты что, в самом деле побратим Вёлунду?
–
– Скромности тебе не занимать, – хмыкнул Ситрик.
Вместе они нырнули в дверной проём. Пусть и был дом высок и чудесен, но проём был привычно низкий, как в обычном человеческом жилище.
– Холь, получается, что Белая Грива – это ты? – В голове Ситрика было столько вопросов, что они сами посыпались изо рта, хотя прежде в такой торжественной и непривычной обстановке он предпочёл бы помалкивать.
– Получается, это я.
Ситрик ахнул.
– А почему тогда всё это время мы шли пешком, а не я ехал на тебе верхом?
– А потому что кто-то проявляет невиданную прежде наглость, раз решил, что его задница достойна елозить по моей спине.
Ситрик смутился
– Ладно. – Он отмахнулся. – Зря я спросил.
В гостях у альвов было хорошо. После бани Ситрик вдоволь отоспался на мягкой кровати, проснулся поздно, а потом наелся вкуснейшей пищи. Только он поел, как его снова потянуло в сон, и спал он, несмотря на свет, который, кажется, исходил от каждого деревца и от каждой травинки, крепко. Так, что чуть не проспал празднование первого дня зимы. Разбудил его Холь, позвал вниз, и Ситрик, продирая глаза, спустился по лестнице следом за ним – комнату им отдали под самой крышей, и спуск занимал изрядное количество времени.
Холь был взбудоражен. Каждый его шаг был смел и лёгок, и новый лёгкий плащ, на котором серебряными нитками были вышиты очертания крыльев, развевался от его возбуждённой походки. Он сиял, подобно альвам. Ситрик же зевал и пытался продрать глаза.
– Красивый у тебя плащ, – произнёс он, подавляя очередной зевок.
– Буду в нём проводить на пиру обряд – очищение скота огнём. Скоро уж он начнётся, а ты всё спишь. – Холь осмотрел Ситрика с головы до ног. – Может, попросить у слуг и для тебя праздничную одежду? А эту отдать на стирку и починку.
Только Холь это произнёс, как тут же убежал за прислугой, да взвился за его спиной расшитый плащ. Одежду он и впрямь раздобыл быстро. Тонкая шерстяная рубаха, что он принёс, была белее снега, а ворот её, расшитый золотой виноградной лозой да украшенный серебряной тесьмой, застёгивался причудливой пуговкой.
– Вот теперь ты такой же красивый, как я. Идём! Больше не стоит задерживаться. Нас и так все ждут.
Ночь была сумеречной, но яркой. Как Горм и обещал, солнце этой ночью полностью скрылось за деревьями, и дом ветров ненадолго окрасился густой молочной синевой. Горели костры, стреляя искрами в золотистую от огня листву, тлели масляные фонарики, коими были заставлены столы. Звенела музыка, и казалось, что лишь она одна помнит о том, что сейчас зима. Флейты выли метелью, чистотой снега и ясностью неба играли лиры, а сами музыканты были точно ледяные изваяния – так прямы были их застывшие спины. Пальцы бегали по струнам, отыскивая
– Музыкантам надо бы дать мёду, иначе они так и будут уныло играть, – заметил Холь, отыскивая место за столом.
Вскоре к ним подошла служанка, похожая на солнечного котика на тонких ножках, и, усадив Ситрика на ближайшее свободное место, отвела Холя к другому столу. Парень уселся и вскоре отыскал друга взглядом – Холю досталось место по правую руку от Вёлунда.
За одним столом сидели вместе и мужчины, и женщины, а потому, удобно устроившись, Ситрик обнаружил, что по обе стороны от него оказались юные девушки в венках из дубовых листьев. Они посматривали на него, не тая улыбок, и Ситрик поспешил отпить мёд из своей чаши, скрывая смущение. Тут же взгляд его упал на богатые яства, что оказались у него под носом. Живот предательски заурчал, и Ситрик набросился на еду.
Вскоре, когда миска и кружка опустели, парня снова разморило от усталости. Девушки, сидевшие рядышком, продолжали заботливо подкладывать ему еду да подливать в кружку мёд. Ситрик, боясь обидеть их, всё ел и пил, не зная, сколько в него ещё поместится. Чувствуя, что скоро опьянеет, Ситрик украдкой наловчился переливать мёд в кружку своего соседа напротив. Альв того не замечал и опрокидывал кружку за кружкой, запивая оленину. Ситрик, сохраняя трезвый рассудок, привычно молчал, и девушки наконец утратили к нему интерес. Парень облегчённо выдохнул и завязал разговор со своим соседом, который, несмотря на то что пил за двоих, был трезв и бодр. Альва звали Рунвид.
– Дивная нынче оленина, – нахваливал Рунвид, а ел он, пожалуй, трижды за двоих. – Ты только попробуй, малец! Собственные пальцы откусишь, коли в соку измажешь!
– Спасибо, Рунвид. – Сытый Ситрик покорно принимал яства, но, подержав их немного в руках, возвращал на место, вытирая пальцы.
Рунвид не обижался, только пожимал плечами, и мясо отправлялось в его рот.
– Кузнечное дело многих сил требует, – говорил он, выковыривая из бороды кусочки еды. – Сколько поешь – столько сил в тебе и будет. А ты, видно, ничего тяжелее ножа в руках и не держал? – Пошутив, он принимался смеяться, так что с губ его летела непрожёванная пища.
Ситрик улыбался с терпящей всё вежливостью, и, замечая в улыбке его скрытое страдание от подобного соседства, девушки хихикали, закрывая рты тонкими пальцами.
– Послушай, – обратился он к своему соседу, – а давно ли Вёлунд знаком с Холем? Часто ли он у вас гостит?
– Давненько, – ответил Рунвид. – И частенько. Обычно он заглядывает к нам на празднование начала лета, но в последние два года повадился ещё и зимой являться. Сколько себя помню, столько и огненная птица с нами. Оба они с Вёлундом из огня, оба из его света. Холь не чужой нам.
– Вот только прежде он был моложе, если мне не показалось, – добавила девушка, что сидела слева. Звали её Альвейд. – Теперь Холь не так красив, как прежде.
– Это уж точно, – поддакнула её подруга.
– Конём он и вправду симпатичнее, – добавила Альвейд, и девушки прыснули.
Ситрик уже не мог смотреть на еду, а она всё не заканчивалась – слуги ставили всё новую и новую снедь на столы. Музыка стала веселее – видимо, музыкантов наконец угостили выпивкой. Звучала тальхарпа, зовя всех танцевать своим ритмичным гулом. Альвы вставали из-за столов и вскоре уж кружились в танце. Альвейд поднялась и потянула за собой свою подругу. Она позвала и Ситрика, но тот отказался. Девушка тряхнула золотыми волосами и скрылась в толпе танцующих.