Русь и Орда
Шрифт:
— Стало быть, одобряешь?
— Да жениться тебе ведь надобно, Василей Пантелеевич, не век же бобылем станешь жить! А до русских невест кто еще знает, когда мы доберемся. К тому же тебе сейчас много сподручнее взять за себя ордынскую царевну: в твоем деле немалую вагу [144] будет иметь родство с татарскими ханами!
— Может, и так, да я про то и не думал. Тут главное дело в том, что люба она мне, Никита, и я ей люб! Этой от меня не надобно Черниговского
144
Вага — вес, важность, значение.
— Значит, вы уже вовсе сладились?
— В том-то и горе, что еще не вовсе, — сразу помрачнев, ответил Василий и рассказал подробно о всех последних событиях.
— Эх, опять этого чагатайского пса на нашу дорогу сунуло! — с досадой сказал Никита, выслушав все. — Кабы не он, как все было бы ладно. А теперь жди, чего он вычинит, когда узнает, как дело-то обернулось. Гляди, еще и нож в спину получишь!
— Ну, мы тоже не лыком шиты, чай, он нашу первую встречу помнит! Сейчас мне не нож его страшен, а то, как бы он прежде меня Фейзулу не посватал.
— Едва ли он в том успеет, коли мы сами не оплошаем. Покуда он будет на курултае, ты договорись с Фейзулой, а там сразу и к Чимтаю. Я же с Хисара глаз не спущу, доколе ты дела не завершишь. И ежели он полезет куда не надо, ужо сумею его попридержать.
— Как же ты его придержишь?
— Да это как случится. В крайности прикинусь пьяным и затею с ним свару. И ежели легонько ему рыло подправлю, к Чимтаю он не пойдет ни сегодня, ни завтра.
— Лучше бы без этого. Но коли уж до такого дойдет, гляди, не перестарайся. Все ж таки он не простой татарин, а хан.
— Будь спокоен, Василей Пантелеевич, и делай с Богом свое.
Василий, сидя в своем шатре и поминутно выглядывая наружу, еле дождался начала курултая — каждый протекающий час казался ему вечностью. Наконец все ханы были в сборе, среди них находился и Хисар. Едва они вошли в шатер Мубарека, Василий поспешно пустился в путь и через десять минут был уже на условленном месте.
Фейзулы тут еще не было, но ждать ее пришлось недолго. Она пришла бледная и, видимо, сильно волновалась, хотя глаза ее сияли радостью. Сделав несколько быстрых шагов навстречу, Василий взял ее за обе руки.
— Фейзула-джан! Как я рад тебя видеть!
— И я рада, князь, — еле слышно промолвила девушка, потупив глаза и не отнимая у Василия рук.
— Если бы ты была так рада, то не убегала бы от меня все эти дни, как джейран!
— Разве тебе Кичик не сказала…
— Погоди! Я хочу раньше знать, что она сказала тебе?
— Мне? Сказала, что ты передал: начался ветер, который разгонит все тучи.
— И больше
— Еще чтобы я пришла сюда, на озеро, как только начнется курултай… А тебе она что сказала?
— Что ты грустишь и плачешь потому, что Хисар-мурза хочет у хана Чимтая просить тебя в жены, а ты любишь другого.
Руки Фейзулы похолодели и мелко задрожали в ладонях Василия.
— И она сказала кого? — после довольно долгой паузы почти беззвучно прошептала девушка.
— Погоди, джан… Теперь я скажу: этот другой много раз уже хотел тебе сказать, что он тебя любит всем сердцем и был бы счастлив назвать своей женой. Но кричать об этом через всю степь он не мог, а близко к себе ты его не подпускала.
— Я боялась! Боялась, что, если Хисар-мурза нас увидит вместе, он все поймет и сейчас же пойдет к отцу! — воскликнула Фейзула, поднимая на Василия глаза, затуманенные слезами и счастьем. Он мягко потянул ее к себе, и она, покорно подавшись вперед, прильнула лицом к его груди.
— Глупенькая моя, — ласково сказал Василий, гладя ее волосы. — Так бы ты и бегала от меня, а я бы правды не знал и мучился, невесть что думая, покуда Хисар бы тебя не высватал!
— Я хотела сказать. И вчера шла на озеро, чтобы тебя увидеть… Я знала, что ты туда придешь. Но раньше тебя пришел Хисар, да отвернется от него Аллах!
— Так ты пойдешь за меня замуж?
— И ты еще спрашиваешь!
— Слушай, Фейзула-джан! Я хочу, чтобы ты знала все: хоть и князь по имени, я бедный изгнанник, у меня ныне ничего нет. Мое княжество у меня отняли злые враги, на их стороне сила, и бог знает, получу ли я его когда-нибудь обратно. А Хисар, говорят, будет царствовать…
— Пусть шайтан заберет его вместе с царством! А за тебя я пойду, если бы даже был ты последним пастухом! — воскликнула Фейзула, крепче прижимаясь к Василию.
— Ну спасибо, солнышко мое, женушка моя маленькая, — растроганно промолвил Василий, обнимая девушку и нежно целуя ее глаза. — Теперь кончено, никому тебя не уступлю! Только бы твой отец согласился.
— Он согласится! Он о тебе хорошо говорил, и братья тоже. Лишь бы только Хисар не пришел к нему раньше тебя.
— Не успеет. После курултая у хана Мубарека сразу начнется празднество, там Хисар говорить с твоим отцом не сможет. А когда хан Чимтай вернется домой, я уже буду стоять у его шатра.
— Да поможет нам Аллах, князь! Только бы там, на пиру, Хисар с отцом не заговорил.
— Того не бойся, друг мой Никита не даст ему говорить. Мы с ним о том уже подумали. А ты пойдешь на праздник?
— Не пойду. Я сразу себя выдам. Лучше, сказавшись больной, останусь дома и буду молиться, чтобы все хорошо кончилось.
— Да, пожалуй, так будет разумнее. Только ты зря не терзай себя, звездочка. Все будет по-нашему, я уж знаю! В крайности тайком тебя увезу. Не побоишься?
— С тобою я ничего не побоюсь!