Русь. Строительство империи 5

Гросов Виктор

— Нанять лазутчиков (стоимость: 300 очков влияния). Веслава уже рыскала в лесах, но я мог послать еще людей — выведать, где прячутся печенеги или что задумали хазары.

— Устроить пир (стоимость: 700 очков влияния). Проекция показала, как в Новгороде ставят столы, жарят мясо, льют мед. Купцы из Владимира и хазары могли бы прийти, подняв отношения на десяток-другой.

Каждое действие мерцало, будто ждало моего слова. Я прищурился, глядя на числа. Восемнадцать тысяч очков влияния — не так мало, но и не

бездонный сундук. Тратить нужно с умом, как в тех играх, где один неверный ход рушил всё.

Шаги за спиной заставили обернуться. Из темноты вышел Алеша Попович, его широкая фигура двигалась медленно. Плащ был порван, топор висел на боку, а лицо покрывала грязь. Он остановился в нескольких шагах, глядя на поле боя. Он провел рукой по волосам, будто не веря глазам.

— Что тут было, княже? — спросил он хрипло.

— Византийцы, — ответил я. — Лев Скилица. Есть такой индивид. Бой был жарким.

Он шагнул ближе, осматривая берег. Глаза его остановились на Добрыне, потом на Ратиборе.

— Наемники? — спросил он, прищурившись.

— Они. Били нас числом, но мы стояли.

Алеша кивнул, шагнул к воде и остановился рядом. Я смотрел на него, ожидая. Он вдруг опустился на одно колено и склонил голову. Я замер. Такого я не ждал. Никогда не требовал поклонов, не искал их. Он был воином, не слугой.

— Встань, — сказал я жестко.

Он не шевельнулся. Его голова осталась опущенной.

— Не выполнил я твоего приказа, княже, — сказал он тихо. — Куря ушел.

Я прищурился.

— Говори, — бросил я.

Он поднял взгляд.

— Гнался за ним до Ростовских лесов, — начал он. — Нашел следы. Он не один. Сфендослав с ним. Идут в Ростов, прячутся там.

Я хмурился. Куря и Сфендослав. Два врага, что ускользнули. Ростовские леса — глушь, где их не достать без крови. Он не выполнил приказ, но вернулся.

— Почему не догнал? — спросил я, глядя ему в глаза.

— Ловки, — ответил он, не отводя взгляда. — Лес их укрыл. А я один.

Я снова кивнул. Один против всех, да еще в лесах. Он сделал, что мог. Хотя это было странно. Кочевники — да в лес?

— Встань, — повторил я.

Он поднялся. Алеша стоял передо мной, склонив голову.

— Они в Ростове, — сказал я, глядя на воду. — Значит, туда пойдем.

Алеша кивнул, не споря. Добрыня кашлянул, прерывая тишину.

— Далеко, княже, — сказал он, глядя на меня. — Леса густые.

— Догоним, — ответил я коротко, — но сначала залижем раны, отдохнем, разведаем что там и как. Еще ж и византийцы под боком. Не удивлюсь, если и они в Ростов махнут.

Ночь сгущалась, и отблески костров слабели. Я поднялся, отряхнув сырую траву с ног. Ратибор молча встал следом, кинжал за поясом блеснул в темноте. Добрыня крякнул, подхватывая свой меч и кивнул Алеше. Пора было идти. Новгород ждал, а с ним — дела.

Дорога

до города была тяжелой, сказывалась усталость. Раненые, которые тащились за нами на повозках, стонали при каждом ухабе. Я шел впереди, рядом с Добрыней. Ратибор держался чуть позади, а Алеша шагал последним.

— Алеша, — окликнул я, не оборачиваясь. — Не передумал сотником лазутчиков стать?

Он вздохнул, шаги его замедлились.

— Княже, я ж Курю упустил. Какой из меня сотник, коли наказ твой не выполнил?

Я хмыкнул, остановился и обернулся. Алеша стоял, глядя в землю. Добрыня хмыкнул.

— Да у князя этих наказов, как блох у собаки! — прогудел он. — Одно провалишь, другое возьмешь. Не тужи, Попович.

Я усмехнулся, глядя на Алешу.

— Верно Добрыня говорит. Заданий хватает. Вот тебе одно, чтоб дух поднял. Завтра с утра бери Ратибора, пройдитесь по купцам-предателям. Тех, что с византийцами шептались, тряхните хорошенько. Имущество их — в казну. Ошибки прошлого кровью не смоешь, а делом — можно.

Алеша поднял взгляд, глаза его блеснули. Он кивнул.

— Сделаю, княже. Не подведу.

Добрыня кашлянул.

— Возьми полусотню дружинников в усиление, — добавил он. — Чтоб купчишки эти не рыпались.

Алеша выпрямился, лицо его просветлело. Видно было — шанс реабилитации в моих глазах ему по душе. Ратибор молча кивнул, пряча последний нож в кафтан. Дело решенное.

Мы двинулись дальше. Новгород встретил нас гулом голосов и дымом очагов. Стены города чернели на фоне неба. Я шел к терему, оставив Добрыню разбираться с раненными, а Ратибора с Алешей — готовиться к завтрашнему мероприятию по раскулачиванию негодяев. Ноги гудели.

В тереме было тихо. Я поднялся в горницу, где лежал Такшонь. Венгр, князь Галича, вытянулся на лавке, грудь его тяжело вздымалась. Кинжал из-под ребер вытащили, рану промыли и зашили, но кровь еще сочилась сквозь тряпки. Он открыл глаза, увидев меня, и криво усмехнулся.

— Опасно рядом с Великим князем стоять, — прохрипел он. — Второй раз за несколько дней с того света меня тянут. Не бережешь ты, Антон, своих людей.

Я вздохнул, опускаясь на скамью рядом. Руки легли на колени, взгляд уперся в пол.

— Тяжела шапка княжеская, — ответил я тихо. — Да только шапки-то нет, Такшонь. Ни злата, ни мехов — одна кровь да железо.

Он хмыкнул, но тут же скривился от боли. Помолчал, глядя в потолок, а потом заговорил снова, голос его стал тверже:

— Возьми Галич под свою руку, княже.

Я замер, прищурившись. С чего бы это? Такшонь не из тех, кто земли свои отдает за просто так. Я фыркнул, скрестив руки.

— Ты чего удумал, венгр? Видать сильно тебя ворог приголубил!

Он засмеялся, но смех перешел в кашель. Кровь проступила на губах, и он вытер ее тыльной стороной ладони.