Русская миссия Антонио Поссевино

Федоров Михаил Иванович

— Дельно. Но это только самые общие соображения.

— Я могу изложить более подробно, — ответил Поссевино, — с указанием последовательности действий, а также мест, где эти действия следует произвести. И приложить примерную смету. Но точно всё можно будет сказать лишь после переговоров с царём Иваном.

Папа пошевелил пальцами в тазике, наблюдая, как кусочки листьев разбегаются в стороны под воздействием кольцевых волн, поднятых святейшими ногами.

— Кардинал Комо отправил голубя в Равенну, где в новициате, — он неопределённо покрутил правым указательным пальцем, — в том самом, преподаёт брат Гийом. Ты ведь, кажется, знаком с ним?

— Да, ваше святейшество, — ответил Поссевино, — этот человек состоит

в ордене и имеет сан коадъютора. Мне известно о его деятельности на благо Святого престола.

Поссевино хотел сказать "на благо ордена", но вовремя спохватился. Папа и без того ревниво относится к росту влияния иезуитов, считая к тому же, что их интересы могут отличаться от интересов папы и его окружения, не состоящего в ордене. Что, конечно, является правдой, но именно поэтому лишний раз подчёркивать данную мысль и не следовало.

— Я лично знаком с братом Гийомом, — продолжил Поссевино, — но знакомство наше поверхностное. Хотя, признаю, из недолгого нашего с ним общения я понял, что он — на редкость умный и здравомыслящий человек, а его приверженность католической вере можно считать идеальной. Он совершенно не сребролюбив, избегает роскоши и довольствуется в жизни малым.

Поссевино едва сдержал улыбку, настолько роскошь убранства кабинета Григория Тринадцатого находилась в противоречии с характеристикой, данной им брату Гийому. Папа, кажется, это тоже понял, и по его лицу тоже скользнула лёгкая, едва заметная улыбка. Впрочем, говорить на эту тему он не стал.

— Скоро у тебя появится возможность познакомиться с ним лучше, — объявил он Поссевино, — на днях он будет в Риме, а потом вам вместе предстоит совершить путешествие в Московию, где созрели условия для заключения унии православной и католической церквей. За что ты и ратуешь в своей записке.

— Я рад служить Святому престолу, — склонил Поссевино голову.

— Вот и хорошо. — Папа снова булькнул ногами в тазике. — Этого Северингена уже разместили во дворце герцога Сорского [79] , и на днях я поговорю с ним. Сынок мой хоть и дурак изрядный, но, думаю, развлечь этого варвара сможет.

79

Герцог Сорский — незаконнорождённый сын папы Григория XIII.

— Ваше святейшество, — снова поклонился Поссевино, — учитывая, что брат Гийом будет выполнять в Русском царстве тайную миссию, видеться им с Северингеном не стоит.

— Вот и пусть посмотрит на него со стороны. Брат Гийом — человек наблюдательный, к тому же хорошо знает русских, поэтому может заметить нечто такое, что ускользнёт от нас с тобой. Из Венеции пишут, Северинген произвёл впечатление не очень умного человека.

— После того как ваше святейшество встретится с русским, нам следует собраться, включая и брата Гийома, и решить, какой стратегии придерживаться в отношении Московии.

— Соберёмся, соберёмся, — закивал папа, — я, кардинал Комо, ты и брат Гийом. Думаю, дня через три и соберёмся. Тебя известят. А сейчас позови слуг, пора заканчивать это.

И он указал рукой на тазик с водой, в которой медленно оседали на дно листья неизвестного Поссевино растения.

Иезуит понял, что аудиенция закончена. Сделано главное: папа подтвердил, что он, Антонио, назначен в Московию легатом [80] .

Он возвращался в свои апартаменты в Апостольском дворце, и ему казалось, будто в разговоре с папой была некая незавершённость, какая-то малая недосказанность, неточно или неполно выраженная мысль. Это у Поссевино было с детства: ощущение чего-то упущенного свербило, пробегая упругой зудящей волной от затылка вниз по позвоночнику. И он с детства выработал в себе

привычку концентрировать внимание на мысли о том, что же именно было упущено. Для этого следовало восстановить в памяти весь разговор с понтификом и тщательно разобрать каждое слово, каждую мысль.

80

Легат — представитель Ватикана для выполнения определённого дипломатического поручения. Нунций — постоянный дипломатический представитель Ватикана, живущий в иностранном государстве.

Конечно, самым важным было его назначение легатом. Но это однозначное утверждение, которое не предполагает двоякого толкования. Да было бы и странно, если бы папа думал отправить в Московию кого-то другого. Пусть он, Поссевино, ещё не бывал там, но кое-что о московских делах он знает: шведская миссия, хоть и неудачная, существенно обогатила его знаниями о Русском царстве. Он даже видел русских пленных, хотя говорить с ними не стал — это были простые солдаты, возможно, даже неграмотные.

Тогда что? Может, это касается брата Гийома? Но тут тоже всё предельно ясно. Коадъютор имеет несомненные заслуги перед Святым престолом, а на интригу при дворе не способен не по глупости, как кардинал Комо, а исключительно по внутреннему убеждению. А уж ума-то брату Гийому не занимать! Будь он глупцом — любое из его многочисленных предприятий в иных державах легко могло окончиться смертью. Поссевино читал отчёты брата Гийома и прекрасно понимал, в каких условиях тому приходилось работать.

Интриги при папском дворе Поссевино даже в расчёт не принимал: слишком уж большой вес он имеет, чтобы его можно было подвинуть с занимаемого им места. Да и папа только что подтвердил незыблемость его позиций. Возможно, конечно, что некто плетёт тонкую интригу, которая пока не попала в поле его зрения. Но это значит, что интрига эта ему в настоящее время не угрожает. А как только она станет значимой для его положения при дворе, сохранить мерзкие каверзы в тайне будет невозможно: слишком много у него соглядатаев, которые или обязаны ему лично, или получают хорошую плату.

Кардинал Комо? Поссевино лишь внутренне улыбнулся при этом имени. Тогда кто? Может, сам Томас Северинген? Но Николо да Понте написал, что русский посланник невеликого ума. Хотя постойте, постойте. Иезуит всегда следовал правилу составлять мнение о человеке самостоятельно, без чужих указаний. Существовали люди, к чьему мнению он прислушивался, но таких было очень немного. И нынешний дож Венеции к ним не относился.

Да, этот русский. Кажется, да Понте написал, что принял посланника русского царя Ивана. А определение его статуса совершилось после предъявления царской грамоты. Тогда почему в Риме Северингена разместили не в папском дворце, как это положено посланнику, а во дворце герцога Сорского?

Поссевино после того, как воспылал идеей распространения католицизма посредством унии на восток, тщательно изучил историю отношений Ватикана и Москвы. В 1525 году Рим уже посещало русское посольство, которое возглавлял Деметрий Эразмий [81] , и посланника русского разместили тогда в Ватикане.

Он ещё не видел царской грамоты, которую предъявил Северинген. Наверное, стоит глянуть, как там обозначен его статус. Наверное, надо обратиться к переводчику, который следует с русским от самого Балтийского моря. По сообщению да Понте, это итальянец из Милана, поэтому вряд ли будет особо верен своему нанимателю.

81

Дмитрий Герасимов (в Риме известен как Деметрий Эразмий) возглавлял посольство, направленное Василием П1 ко двору папы Климента УП.