Русская миссия Антонио Поссевино
Шрифт:
Так и не добившись ничего от царя Ивана, Поссевино выехал из Старицы. Путь его лежал на этот раз к Пскову. Польское войско уже месяц как осаждало этот древний русский город. Теперь предстояло убедить Батория, чтобы он пошёл на мир с Иваном. Но как? Предъявить ему древние русские права? Да он только рассмеётся в лицо, не считаясь с его высоким положением в ордене и при дворе папы. Тогда что — надо молиться за то, чтобы поляки не сумели взять Псков? Поссевино усмехнулся: русские ещё не приняли католичество, и послушает ли его Иисус, когда он станет молиться за схизматиков против католиков?
С легатом ехал один лишь Андрей Модестин и сотня охраны. Паоло Кампани
Но, едва улеглась пыль за каретой Поссевино, царь вызвал к себе Андрея Щелкалова.
— Что думаешь об этих иезуитах, — мотнул он головой в сторону палат, где жили послы, — никак, соглядатаями нам оставлены?
— Верно, государь, — ответил тот, — а посему так мыслю: к дому их приставить стражу и объявить, что государь сильно о них беспокоится, посему и бережёт пуще, чем своих подданных. А будут кочевряжиться и порываться из дома выйти — объявить, что, мол, государь лучше знает, от чего им в его владениях опаску иметь надо. А чтобы не грустили — еду поставлять вдоволь и даже с избытком. И вина вдоволь — пусть подавятся. — Щелкалов рассмеялся. — Авось не сопьются, пока их голова у Батория гостит!
Улыбнулся и царь:
— Верно говоришь. Неча им наших подданных в католическую ересь смущать.
Так и просидели Стефан Дреноцкий и Микеле Мориено под стражей всё время, пока Поссевино был у Батория. Сначала они хотели вырваться на свободу, но мрачные русские стрельцы лишь смотрели на них угрюмо и ничего не говорили. Дреноцкий пытался беседовать с ними о католичестве, но стрельцы не выказали никакого интереса к вопросам религии, и отношение их к пленникам не изменилось ни в хорошую, ни в плохую сторону. Однажды проведать иезуитов зашёл Щелкалов, к которому послы бросились с просьбой разрешить выход в город. На что дьяк почесал нос и ответил сочувственно:
— Без злого умысла это делается. Народец у нас — ой-ёй-ёй! Если даже к вам стражу приставить — всё равно один лишь вид иноземцев может привести в неистовство. И стража не спасёт. Ну не сотню ж стрельцов для вас отряжать. Вы, голубчики, посидите уж. Для вашей сохранности всё.
Он выглядел и говорил вполне искренне, и послы почти успокоились. А поскольку заняться под стражей было совершенно нечем, они стали основательно налегать на вина и наливки, которые два раза в неделю приносили им в количествах, достаточных для того, чтобы послы не тосковали о временно утраченной свободе.
Поссевино прибыл в лагерь Батория пятого октября. К тому времени город был осаждён уже больше полутора месяцев. Легат обратил внимание, что в польском войске значительное количество, не меньше четырёх солдат из десяти, наёмников — венгров и немцев. Очевидно, Баторий, опасаясь неустойчивого настроения шляхты, решил снизить влияние в войске польских аристократов, наняв людей, которые будут за деньги верны исключительно ему. Пока всё шло хорошо, шляхта была готова на руках носить своего иноземного короля, но что будет, если его начнут преследовать неудачи? Хитрый Баторий понимал, что военная фортуна вполне может повернуться к нему спиной, и принял меры предосторожности.
Военный лагерь Речи Посполитой представлял собой скопище разноплеменных солдат, которые
А вот немцы, которые в большинстве были набраны в Ливонии и других лютеранских землях, основательно раздражали поляков. Впрочем, и сами немцы нередко относились к последним с нескрываемым презрением. Поэтому в лагере часто вспыхивали стычки между поляками и немцами, часто по ничтожному поводу. В этом Поссевино убедился спустя всего два дня после прибытия в польский лагерь.
Как-то легат прогуливался по лагерю в обществе коронного канцлера Яна Замойского. Поссевино после посещения Вильно очень ценил его, видя глубокий ум и решительность польского магната, беспристрастно оценивающего политическую обстановку и действующего исходя не из сиюминутных предпочтений, а из долгосрочных интересов Речи Посполитой.
— Мир с Московией не будет предательством, — убеждал иезуит канцлера, — пусть даже не слишком дальновидным людям сейчас кажется именно так. В случае удачи они станут католиками, и у поляков будет значительно меньше поводов воевать с русскими. Если же упорно стоять на своём, не принимая во внимание меняющиеся обстоятельства, можно потерять многое. Куда большее, чем то, чем можно поступиться сейчас. Пусть не сразу, но в будущем это вполне вероятно.
— Соглашусь с тобой, отец Антонио, — отвечал Замойский, — но ты не понимаешь некоторых важных вещей. После того, как Люблинская уния предоставила шляхтичам огромные права, управлять государством стало очень сложно. Право Liberum veto [174] способно остановить работу сейма, чем и пользуются авантюристы. Кроме этого, король чувствует всю неустойчивость своего положения и вынужден оглядываться не только на магнатов, но даже на малопоместную и безземельную шляхту. Он очень ограничен в возможностях. Даже если я сумею донести до него твоё мнение, он десять раз подумает, следовать ли ему в русле политики Святого престола.
174
Liberum veto (свободное вето) — право любого депутата на сейме прекратить обсуждение любого вопроса.
— Мне показалось, что шляхта готова носить своего короля на руках, — возразил Поссевино. — За время, прошедшее после коронации, он сделал для Речи Посполитой очень много.
— Да, — согласился Замойский, — это так. Но всё время после его коронации Речь Посполитая воевала, и Баторий сумел в полной мере проявить свой полководческий талант.
К сожалению, в политике и в деле управления государством в мирное время он понимает немного. А ведь управлять шляхтичами, у многих из которых есть только усы, сабля и спесь, очень сложно.