Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века
Шрифт:
Август Герман Франке (1663–1727) принадлежал к другой категории деятелей Просвещения: его главные заслуги состояли не в оставленных научных трудах и методах преподавания (хотя и они были весьма значительны), но в непосредственных делах по развитию образования. Франке был убежденным пиетистом — сторонником религиозного течения в протестантизме, распространявшегося в Германии с последней четверти XVII в., которое призывало христиан к активным делам милосердия, особенному, ревностному следованию всем христианским добродетелям. Будучи приглашен в качестве профессора восточных языков в Галле, Франке одновременно получил назначение пастором в деревушку Глауху, расположенную у самых южных ворот города, и именно там им был основан в 1695 г. Дом для сирот (Waisenhaus), ставший первым в череде «учреждений Франке» (Frankesche Stiftungen), прославивших и город, и их основателя, и активно действующих до сих пор [101] . Это был крупнейший в Германии XVIII в. опыт создания образовательных учреждений нового типа, основанных на сплаве идей пиетизма и Просвещения. Каждая деталь воспитания, как умственного, так и религиозного, была продумана Франке до мелочей, и учителя, проводя с воспитанниками круглые сутки, ни на минуту не спускали с них глаз. Наряду с начальными школами-интернатами,
101
Классическую биографию Франке см.: Kramer G. A. H. Francke. Ein Lebensbild. Halle, 1882.
Влияние Франке на университет Галле первой половины XVIII в., особенно на богословский и медицинский факультеты, где преподавали многие его друзья и последователи, было очень велико. На философском же факультете утвердилась слава деятеля Просвещения с совершенно иным складом ума, мировоззрением и научными взглядами, очень скоро вставшего в оппозицию к Франке и галлеским теологам — философа Христиана Вольфа (1679–1754) — Труды этого ученого имели первостепенное значение для развития немецкого Просвещения и, в частности, немецкой университетской науки XVIII в. (хотя их содержание уже вскоре затмилось дальнейшими успехами немецкой классической философии в начале XIX в.). Современники называли Вольфа «Magister Germaniae», и даже «Professor generis humani» [102] . Можно сказать, что Вольф произвел революцию в преподавании философии XVIII в., превратив ее из мертвой догматической схемы в развивающуюся научную дисциплину, впервые в немецких университетах четко поставив проблему метода философского познания мира. Сам Вольф всю жизнь питал склонность к точным наукам, математике и физике. Созданный же им «вольфианский» метод, удержавшийся затем в преподавании до начала XIX в., основывался на точности определений и логичности доказательств, имитируя все построения математических наук, так что, если с помощью такого метода и нельзя было решить любую философскую проблему, то само понимание того, что означает — решить проблему, достигалось им в превосходной мере. Будучи, как и большинство просветителей, ученым-энциклопедистом, Вольф оставил после себя огромное научное наследие, исчисляющееся десятками томов, целые своды знаний по различным областям, систематизированные и приведенные ученым к «математическому» порядку и ясности.
102
M"uhlpfordt G. Christian Wolff, ein Bahnbrecher der Aufkl"arung // 450 Jahre Martin-Luther-Universit"at Halle-Wittenberg. Halle, 1952. Bd. 2. S. 32.
В то же время рационализм Вольфа был чужд крайностям отрицания веры в Бога, напротив, созданная философом картина мира во всем была призвана доказать всемогущество и благость Творца, взаимную обусловленность всех частей и предметов тварного мира. Однако этот же принцип философии Вольфа, «предустановленная гармония», стал причиной его окончательного разлада с теологами крута Франке. Они увидели в этом языческий фатализм, тем более что Вольф в своих лекциях одобрительно отзывался о философском учении и этике язычника Конфуция (мысли о Китае, как еще будет упомянуто ниже, находились постоянно на слуху в немецкой культуре XVIII в.). Используя свое влияния на прусского короля Фридриха I, пиетисты добились издания им в 1723 г. указа о запрещении Вольфу преподавать в Галле и предписания ему покинуть пределы Пруссии. «Королю-солдату» объяснили так: дезертиры, которые хотят покинуть армию, по учению Вольфа теперь якобы могут оправдывать себя тем, что поступают так не по своей воле, но согласно «предопределению», и поэтому не подвергнутся назаканию.
На семнадцать лет Вольф был вынужден переселиться в Марбург, где мы и встретим его в связи с учебой там Ломоносова. В 1741 г. новый король Пруссии Фридрих II, заботившийся о своей репутации просвещенного монарха, пригласил философа опять вернуться в родной Галле, что было встречено не только университетом — студентами, профессорами, — но и всеми жителями города как грандиозный триумф. За милю до городских ворот ученого ожидала торжественная колесница; на улицах и на площадях, собрались толпы народа, и Вольф въехал в Галле при звуках труб и литавр, при общих радостных кликах [103] .
103
Christian Wolffs eigene Lebensbeschreibung / Hrsg. mit einer Abhandlung "uber Ch.Wolff von Heinrich Wuttke. Leipzig, 1841.
Во время пребывания в Марбурге Вольфом было написано одно из самых замечательных его произведений «Мысли о Боге, вселенной и человеческой душе» [104] , выражавшее кредо его воззрений на природу, в котором еще ощутимы отголоски споров с пиетистами: «Если бы глубже изучили физику и естественные науки, то увидели бы, что в каждом творении, как бы оно ничтожно ни было, сокрыто многое для познания Творца: и вместо того, чтобы преследовать науку, надо обращать ее во славу Бога и, по совету одного просвещенного теолога, вместе с Библией изучать книгу природы и познавать небо не только внутри, но и снаружи». Подобное же мировосприятие в большой степени передалось и великому ученику Вольфа — М. В. Ломоносову.
104
Wolff Ch. Vern"unftige Gedanken von Gott, der Welt und der Seele des Menchen. Frankfurt a/M, 1736.
Итак, успехи науки и высшего образования, достигнутые в Галле начала XVIII века, вводили в немецкое университетское пространство новое представление о «модернизированном» университете, несшем идеи
105
McClelland Ch. State, Society and University in Germany. 1700–1914. Cam bridge, 1980. P. 74.
Сам собой такой новый облик университета, конечно, появиться не мог, поэтому государство прилагало немалые усилия для подбора и приглашения ученых, одновременно разрушая прежнюю замкнутость университетской корпорации. И в Галле, и в Гёттингене призыв профессоров осуществлялся правительством, причем в Гёттингенском университете впервые в истории его бюджет целиком содержался за счет государства. При этом «высочайшая опека» со стороны министров ганноверского двора над Гёттингенским университетом сводилась не к давлению или диктату, но лишь к тому, чтобы обеспечить профессорам необходимое материальное положение, оборудование, книги, а вместе с этим свободу мнений и уважение своих прав, т. е. создать наиболее благоприятные условия для преподавания и научного творчества, — вот почему сюда охотно переезжали преподавать самые известные европейские ученые, еще больше способствуя укреплению его славы [106] .
106
Hammerstein N. G"ottingen: eine deutsche Universit"at im Zeitalter der Aufkl"arung // Die Universit"aten in Alteuropa / Hrsg. von A. Patschovsky und H. Rabe. Kostanzer Bibliothek, 22. Konstanz, 1994- S. 169–182.
Проект основания университета на территории Ганновера восходил еще к великому философу Г. В. Лейбницу, который представил его курфюрсту Георгу Людвигу (взошедшему в 1714 г. на английский трон под именем короля Георга I), открыт же университет был при его сыне, курфюрсте и английском короле Георге Августе (Георге II), и по имени своего основателя Гёттингенский университет получил название Georgia-Augusta. Сам по себе Гёттинген, небольшой городок в окружении лесистых холмов, место отдыха ганноверских правителей, был выбран для университета скорее всего из-за уже существовавшей в нем гимназии, помещения которой в бывшем доминиканском монастыре (Paulinerkloster) и стали первыми лекционными залами. Находясь практически в географическом центре Германии, Гёттинген уже с первых лет должен был привлечь к себе заметный поток студентов, и эти финансовые обстоятельства также учитывались при его основании.
Подписав в 1737 г. Устав университета, дарующий ему традиционные привилегии, король Георг II принял, как это часто бывало в немецких университетах, титул «великого ректора» (Rector Magnificentissimus). Однако конкретное приведение в жизнь проекта нового университета целиком являлось заслугой ганноверского министра, замечательного немецкого просветителя и покровителя науки барона Герлаха Адольфа фон Мюнхгаузена [107] . Замечательно, что сам Мюнхгаузен получил образование в Галле, и это обстоятельство создавало «мостик» между первым и вторым немецким университетом эпохи Просвещения (а позже, подобным же образом образуется преемственность между Гёттингенским и Берлинским университетами).
107
См.: Buff W. Gerlach Adolph von M"unchhausen als Gr"under der Universit"at G"ottingen. G"ottingen, 1937. Надо заметить, что уже после смерти куратора Гёттингенского университета, в 1786 г. вышла книга немецкого романтика Г. А. Бюргера, увековечившая похождения другого представителя этой ганноверской фамилии, барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена, ставшего одним из самых знаменитых литературных героев Нового времени.
Разработанные Мюнхгаузеном принципы организации Гёттингенского университета наилучшим образом отвечали идеям эпохи Просвещения. На первое место среди них барон ставил терпимость и взаимоуважение ученых, золотую libertas philosophandi — свободу научного поиска. Сохраняя в качестве куратора университета высшую надзирающую власть, он помогал налаживать ученую жизнь, стремился не только приглашать на кафедры лучших в своей области ученых, но и, что важно, предоставлять им в дальнейшем все условия для успешной научной работы в Гёттингене. Мюнхгаузен был одним из немногих людей своего времени, который понимал, что слава университета держится не столько на блестящих именах, сколько на создаваемой вокруг него инфраструктуре науки. В свою очередь, Георг II не отказывал университету в материальной помощи, подкрепленной финансами английской казны. Должности профессоров щедро оплачивались, а регулярные субсидии университету позволяли приобретать лучшее учебное оборудование, построить анатомический театр, физический, химический, минералогический кабинеты, позднее — обсерваторию и первую в Германии женскую клинику — «повивальный дом» (Accouchierhaus), а главное, сформировать библиотеку, которая уже через несколько десятилетий представляла собой уникальное, если не лучшее в Германии, университетское книжное собрание. К книгам Гёттингенской библиотеки имели свободный доступ не только профессора, но и студенты, что было весьма необычно для университетов XVIII в., а еще необычнее было то, что все они могли уносить книги домой. Помещения библиотеки с их уходящими к потолку бесконечными книжными полками, к которым взбирались по специальным приставным лестницам, были гордостью Гёттингена. Здесь, как писал один из профессоров, в своей области науки можно было «плавать, как лебедь в озере», и неудивительно, что ради возможности иметь такие условия для работы поток ученых в Гёттинген никогда не иссякал. Следует отметить и последовательно проводимый Мюнхгаузеном светский характер университета: богословский факультет в Гёттингене был лишен права цензуры (что делало невозможным конфликты, подобные истории с Вольфом в Галле) и существовал в рамках университета скорее по традиции, не занимая главенствующего положения, которое он уступил философскому факультету.