Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века
Шрифт:
Наконец, пятый график является расчетным. Его задача — представить погодную динамику полного числа русских студентов, учившихся в немецких университетах. Проблема вычисления полного количества студентов университета в данном году давно известна в университетской истории [77] .
Суть ее заключается в том, что, имея в матрикулах только число поступающих и не зная, сколько человек ежегодно покидало университет, строго говоря, нельзя точно узнать численность в нем студентов. Задачу может решить лишь постановка «начального условия», т. е. точно известная численность студентов данного университета
77
Методы изучения статистики посещаемости университетов детально проанализированы Эйленбургом в уже цитированной работе: Eulenburg F. Op. cit. S. 29–45. Их новое обсуждение см. также: Frijhoff W. Grandeur des nombres et mis`eres des r'ealites: la courbe de Franz Eulenburg et le d'ebat sur le nombre d’intellectuells en Allemagne, 1576–1815 // Les universit'es europ'eennes du XVI au XVIII si`ecle Histoire sociale des populations 'etudiantes. Paris, 1986. T. 1. P. 23–63.
Поэтому необходимо оценить среднюю продолжительность учебы студентов в университете. К сожалению, далеко не у каждого из занесенных в базу данных студентов точно известен год, когда он окончил учебу в университете. Однако матрикулы иногда дают информацию о годе получения студентом ученой степени, что как раз и означает выпуск из университета; также в поиске этих дат можно расширить источники за счет известных биографических данных. Не претендуя на полную точность, для периода 1698–1810 гг. удается установить год выхода из университета для 352 из 768 поступлений студентов, что составляет 46 % от общего количества поездок. По этой выборке сразу легко оценить полное количество лет, в среднем проводимых в одном университете — оно равно 3 годам. Затем эту цифру можно попытаться уточнить, взяв среднее арифметическое от времени пребывания (в целых годах) каждого студента в выборке. Точность измерения каждого отдельного такого промежутка равна ± i год: поясним, что, например, если год прибытия и год отъезда из университета отличаются на единицу, то фактическое пребывание там может длиться от 1 дня (приезд накануне и отъезд сразу после Нового года) до 2 лет. Тогда, согласно гипотезе о нормальном распределении ошибок, точность вычисления среднего арифметического для таких промежутков определяется по формуле (N)1/2/N, где N — мощность ряда данных (в данном случае 352). Поэтому, окончательно для взятой выборки средняя продолжительность учебы русского студента в одном немецком университете равна 2,80 ± 0,06 года. Любопытно, что та же средняя продолжительность, относящаяся ко всем университетским студентам в Германии XVIII века, равна 2,28 года [78] . Расхождение около полугода легко объяснить — у русского студента, как бы он хорошо ни был подготовлен, освоение в университете занимало, конечно, больше времени, да и настроен он был учиться, может быть, более основательно, чем сами немцы.
78
Eulenburg F. Op. cit. S. 144.
В первой половине XIX в. (1811–1849) русские студенты, в целом, меньше времени, чем прежде, проводили в одном университете. Средняя продолжительность обучения, вычисленная нами для 230 из 336 поступлений (68 %), преимущественно по данным, которые предоставляют матрикулы Берлинского университета, равна 1,82 ± 0,07 года. Это, как вполне понятно, отражает изменившийся характер образовательных поездок в новую эпоху.
После оценки средней продолжительности учебы для вычисления полной численности студентов требуются два действия: 1) вычислить среднее значение поступающих в университеты за последние три года, считая текущий; 2) умножить это значение на среднюю продолжительность учебы (для каждого периода — свою). Результаты вычислений представлены на рис. 5.
Справедливость расчетов ежегодной численности студентов на этом графике можно проверить прямым подсчетом по базе данных. Для этого следует сосчитать всех студентов, которые могли в данном году продолжать учебу в немецких университетах, приняв во внимание неопределенность, связанную с тем, что у некоторых из них неизвестен точно год окончания учебы. Для максимумов расчетного графика это приводит к следующим результатам:
1767 год — от 44 до 67 студентов (расчетное значение 57 студентов).
1781 год — от 44 до 60 студентов (расчетное значение 48 студентов).
1808 год — от 23 до 38 студентов (расчетное значение 36 студентов).
1844 год — от 28 до 32 студентов (расчетное значение 29 студентов).
Полученные данные находятся в согласии с вычислениями, подтверждая корректность примененных методик.
Наглядное представление динамики российского студенчества в Германии демонстрирует основные вехи его истории, которые будут обсуждаться в следующих главах, а также позволяет сделать ряд общих выводов. Во-первых, приведенные графики свидетельствуют, что на российское студенчество как на часть истории русского общества, оказывали влияние внутренние процессы, а не общая ситуация в немецких университетах, которая значительно отличалась от полученной на рисунках картины. Дело в том, что в течение всего XVIII — начала XIX века, вплоть до окончания наполеоновских войн, в общей посещаемости немецких университетов наблюдается заметный спад, за сто лет почти в 2 раза. На построенных
Во-вторых, наблюдается существенная неравномерность в отъездах студентов из России, динамика которых состоит из ряда пиков и провалов. Многие из них непосредственно отражают исторические причины и события, которыми они были вызваны, так что к интерпретации особенностей графиков мы обратимся далее в соответствующих главах.
Там же будет подробно обсуждаться динамика посещаемости студентами отдельных немецких университетов и роль каждого из них в развитии российской студенческой корпорации за границей, поэтому более детальная статистика хронологического распределения студентов по университетам здесь не приводится.
Глава 1
Университетская Германия
Университеты Священной Римской империи
Университеты являются одними из старейших учреждений Европы, которые, имея за плечами тысячелетний исторический путь, существуют и поныне. Они сейчас принадлежат к тому немногому из наследия Средневековья, что непосредственно окружает нас в повседневной жизни. При этом, каждый университет, независимо от конкретной даты его основания, претендует на принадлежность к вековой традиции, облачая по торжественным дням своих профессоров в мантии, внося собственный штандарт с гербом и исполняя знаменитый средневековый гимн Gaudeamus.
В то же время естественно, что содержание современного университета в огромной мере отличается от его средневекового прототипа. Можно сказать, что в разные исторические эпохи, говоря об университете, мы должны иметь в виду различные типы учебного заведения с разными образовательными функциями и ролью в обществе. Поэтому для подлинного изучения истории университетов простого описания замечательных дат, перечисления выдающихся профессоров и студентов недостаточно. В сегодняшней историографии университеты служат предметом комплексных исследований, находящихся на стыке философских, социологических и исторических представлений о развитии науки и высшего образования [79] .
79
Сводная библиография работ по университетской истории за прошедшие двадцать лет опубликована в международном журнале «History of Universities» (Oxford University Press), vol. 16–19 (2000–2003).
Возникший в конце XI века университет являлся средневековой корпорацией и поэтому не может рассматриваться в отрыве от социально-правового контекста истории Европы [80] . Университет появился на исторической арене одновременно с цехом и фактически, как следует из его названия, представлял собой не что иное, как «цех ученых» — сообщество преподавателей и студентов (universitas magistrorum et scholamm), причем строгого разделения не было: член университета мог быть одновременно и магистром, и учащимся (слово «схоляр», впоследствии замененное на «студент», сперва одинаково относилось к любому члену корпорации [81] . Как и любая другая средневековая корпорация, университет прежде всего был озабочен укреплением своего правового статуса и добился того, что в изначальном понимании и называлось «академической свободой» — неподсудности его членов другим органам, кроме собственного суда и, тем самым, права судить по собственным законам (при этом суд университета мог выносить даже смертные приговоры, и поэтому ему полагалась своя темница — карцер, который доживет до начала XX в.). Первому университету в Болонье «академические свободы» были высочайше дарованы императором Священной Римской империи Фридрихом Барбароссой, который нуждался в услугах болонских юристов для обоснования своих притязаний на римский трон. При этом, Барбаросса утвердил и другое важное право — беспрепятственное передвижение членов университета по территории империи. По словам автора современной истории немецких университетов Райнера Мюллера, так возникло уникальное для средневековой жизни «академическое пространство», не знавшее границ отдельных стран, свободное от местных законов, и не имевшее сперва даже постоянного «места обитания» — собственные здания появились позже, а средневековый университет был очень подвижен и мог легко мигрировать из города в город [82] .
80
Moraw P. Universit"aten, Gelehrte und Gelehrsamkeit in Deutschland vor und um 1800 // Humboldt International. Der Export des deutschen Universit"atsmodells im 19. und 20. Jahrhundert / Hrsg. von Rainer Ch. Schwinges. Basel, 2001. S. 18–19.
81
Ср. в современном английском языке scholar = ученый.
82
M"uller R. A. Geschichte der Universit"at. Von mittelalterlichen Universitas zur deutschen Hochschule. M"unchen, 1990. S. 35.
Наряду с вовлеченностью университетов в правовое пространство империи, не менее тесно они были связаны и с церковью, являясь оплотом схоластического богословия. Эта связь выражалась в получении университетами с XIII в. привилегий, аналогичных императорским, от папы римского. К юристам и теологам присоединились затем столь необходимые в Средневековье врачи, и, таким образом, сложились три высших факультета: юридический, богословский и медицинский, существовавшие в европейских университетах неизменными вплоть до Нового времени (хотя конкретные детали возникновения именно такой структуры факультетов не вполне ясны). Четвертый факультет — философский — стоял ниже рангом и занимался образованием, приготовлявшим к изучению высших наук. В дальнейшем, в немецком университетском пространстве наличие всех четырех факультетов было главным признаком «полноты университета», а первые изменения в факультетской структуре, в частности, выделение отдельного естественнонаучного факультета, стали возможными только к середине XIX в.