Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
– Совершенно.
– Если сосуд уже найден, мы должны уговорить их вернуть его нам, – продолжил Диего. – Если еще нет, в чем ты почему-то уверен, то мы должны помочь им найти его и присутствовать при его возвращении.
– Согласен.
– Ты можешь не говорить мне всего, что знаешь. Возможно, ты связан каким-то словом, но помоги мне установить с ними доверительный контакт.
Леонардо Гарсия пристально посмотрел Диего Бернардо Рамиресу в глаза, расплылся в улыбке и сказал:
– Непременно.
Луис Альберто Буеналус
– Где вы, Педро?
– В Мериде.
– Новости?
– Работаем, Тата!
Вот и весь разговор. Бросив саркастическое «Тата», Педро отключился.
Луис Альберто не мог сосредоточиться. На столе лежали неразобранные бумаги. Он достал из шкафа бутылку мескаля и рюмку. Он не любил выпивать на работе. Держал бутылку на всякий случай для представительских целей или от головной боли. Да и дома не особо баловался алкоголем. И сейчас выпитая рюмка не доставила ему удовольствия. Он сморщился, словно горечь была невыносимой, и, устав метаться по кабинету, опустился в кресло.
Призраки десятилетней давности опять окружили его. Ему тогда казалось, что он все четко продумал. Длительная интеллигентная переписка почти склонила российского коллекционера к тому, чтобы передать сосуд Мексике. Они условились, что Бетроу вышлет васиху по Fedex из Мехико. Буеналус дал ему личный адрес, а не адрес лаборатории. Он полагал, что васиха прибудет быстрее своего хозяина. До симпозиума оставалось время, а русский собирался посмотреть страну. За время его путешествия умельцы-сектанты сотворили бы точную копию васихи. После представления настоящей васихи на симпозиуме и ее предварительного обследования он собирался заменить оригинал копией.
Он вспомнил свой трепет, когда посылку доставили домой. И неподдельный ужас, когда обнаружилось, что в ящике лежала скомканная бумага, а никакой васихи не было. Она украдена? Но кто тогда ее украл? И где теперь ее искать? Утрата оказалась невосполнимой. Он тогда собрался с мыслями и кинулся звонить русскому, стараясь не выдать своего волнения. И был спасен.
«Посылка пришла?» – спросил русский по-английски.
«Да», – неопределенно ответил Буеналус.
«Сосуд у меня. Я не доверил его почте…» – русский поведал ему об обыске в отеле.
Да, он тогда поручил Педро раздобыть васиху сразу. Будь она украдена в Мехико в отеле, это снимало бы какие-либо подозрения с его лаборатории и с него лично.
И вот, после слов Бетроу, гора с плеч, а потом несказанная радость: в дороге ее будет выкрасть гораздо легче, и это оставит его вне подозрений.
Но проклятый русский берег свою собственность как зеницу ока. А все неудачные попытки украсть ее вынудили его быть еще осторожней. На Юкатане Педро вообще потерял русского из виду. Правда, в Мериде Бетроу объявился сам. И он выслал за ним Антонио Льосу и велел немедленно доставить русского в Кампече. Но русский мечтал побывать в Ушмале и уговорил недотепу Льосу отвезти его туда. Чтобы снять с себя ответственность, Льоса позвонил своему шефу и передал трубку русскому.
«Сеньор
«Но у вас такая ценная вещь при себе. Приезжайте в Кампече, а мы отсюда непременно свозим вас в Ушмаль», – настаивал Луис Альберто.
И тогда русский признался, что из-за преследования спрятал сосуд в надежном месте. Осторожничая, он наотрез отказался выдать тогда местонахождение васихи. Обещал рассказать при встрече.
Тогда что-то пошло не так. Буеналус немедленно позвонил Педро, чтобы тот прекратил следовать за русским. Нервничая, он отдал приказ громко и истерично. Видимо, поэтому Педро разозлился и бросил трубку. Уже потом он уверял, что услышал только, как Тата нервничал, а дальше связь прервалась.
А потом, беззлобно ругая своих неосторожных исполнителей, он расслабился и успокаивал себя тем, что русский никуда не денется и все равно приведет его к васихе.
Тут позвонил Педро:
«Тата, русский убит».
– Итак, сомнений нет, сосуд в Калакмуле, – заговорил Танеев. – Какие у тебя мысли, Беловежский, где именно? Ну-ка, какие у нас там сооружения?
Андрей Михайлович приник к схеме, сопоставляя ее с реалиями городища.
Вдруг Томина осмелела и зачем-то начала рассказывать:
– А знаете, мы с Сашей иногда играли в знаки, ну, – она замялась, – как бы вам объяснить? Скажем, ставили цель, шли к ней и пытались проанализировать…
Она немного запуталась. Беловежский хотел перебить ее, сказать, чтобы она не говорила глупостей, но прикусил язык и промолчал. Он с самого утра наслаждался приятным общением и испугался, представив, к каким последствиям привела бы его несдержанная реплика. Опять же интересно понаблюдать, как отреагируют его научник и археолог Быстров. Он ни на секунду не сомневался, что они в пух и прах разобьют Маринины бредни. Но пока они внимательно ее слушали и с любопытством ждали продолжения.
– И что же? – подстегнул Марину Танеев, явно понимая, о чем она говорит. – Какие же знаки вы насобирали?
– В Баламку был фриз с четырьмя царями, – воодушевилась девушка. – В Бекане мы наткнулись на барельеф. Персонаж там был один, но на барельефе в общей сложности оказалось восемь глаз. А вдруг тут важны не цари, а числа? Потому что в Кохунличе мы нашли шесть маскаронов.
– Так, – подбодрил Танеев, заметив, что Марина как-то стушевалась и умолкла.
– Ерунда, наверно, – пробормотала она.
– И все же к чему вы вели? Даже интересно, – подталкивал ее Быстров.
Но она уже пожалела, что начала эти рассуждения о знаках. Ее удивляло, что Беловежский до сих пор не прервал ее каким-нибудь едким замечанием.
– Нет, наверно, все это бред, нет тут никаких знаков, не вижу я никакой связи, – вдруг окончательно сникла Марина и искоса виновато глянула на Беловежского.
– Что ж, посмотрим, – резонно заметил Танеев. – И будем иметь это в виду.
Саша облегченно вздохнул, оценив тактичность своего научного руководителя и заметив искреннюю заинтересованность Николая Быстрова.