Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
– Не эти чудесные деревья? – И Марина указала на небольшую рощицу изящных деревьев с блестящими, будто отполированными тонкими красно-коричневыми стволами.
– Вот уж не могу сказать. Но рощица прелестная!
Восхищала и главная достопримечательность Шпухиля – сооружение с тремя огромными башнями-руинами. Пробивающееся сквозь ярко-белые облака закатное солнце неожиданно контрастно выдвинуло прямо на них три каменных громады, принявшие за века забвения неровные очертания.
– Три башни? Нетипично
– Но, похоже, майя четко соблюдали космологические принципы, – поразилась Марина. – Фасад обозначает восток, две башни – север и юг, а третья, вдавленная, – запад.
– Да, Мариночка. И только ты с твоим воображением можешь представить, какой красоты и мощи было это здание когда-то! – позавидовал Беловежский.
Марина рассмотрела рисунок, данный в аннотации к сооружению, и возразила:
– Нет, Саша, это оно сейчас выглядит тяжеловесным и мощным. Тогда оно смотрелось изящно и невесомо. Это просто удивительно!
– Кажется, здесь нет небольших пирамид?
– А эта? Мы тут уже шли. Лес кругом, в смысле лесок как раз. Что ж, заходим за левый угол? – предложила Марина.
– Нам как раз по пути, – сострил Саша. – И видим…
– Ой, кто это?
– И видим зверька.
– Симпатяга! Я такого никогда не видела.
– У тебя все симпатяги: крысы, пауки, ревуны, – хмыкнул Саша. – Нашла симпатягу! Похож на огромную крысу без хвоста. Ходит смешно, кверху попом, задние лапы выше передних.
– Милый все равно. Только кто это?
– Думаю, это агути. Если это они, майя их употребляли в пищу.
– Бедненькие!
– Кто, майя?
– Издеваешься?
– Зато я могу расшифровать этот знак, на что он указывает на нашем пути. Это знак, что пора подкрепиться, – ерничал Саша.
И все же, прежде чем предаться заслуженной трапезе, Беловежский предложил заскочить в интернет-кафе городишка Шпухиль на случай новой информации. Он нутром чуял: «сосуд Ветрова» здесь, на полуострове Юкатан, на этом отрезке прямой от Эскарсеги до Четумаля. Конечно, в Москве уже все спят, хотя теплилась надежда пообщаться с Танеевым, доложить ему об увиденном. Однако действительность превзошла ожидания. Пришло сообщение от Николая Быстрова с просьбой позвонить. Саша не стал жеманиться и тут же набрал его контакт в Скайпе:
– Николай Андреевич, извините. Ночь у вас…
– Здравствуйте, Александр, – перебил Быстров. – Не скрою, слова Марины ранили меня в самое сердце. И, видимо, я должен вам помочь.
Они приникли к монитору, затаив дыхание.
– Игорь Ветров не доверил бумаге название городища, а велел мне его запомнить. И дал мне листок с весьма условной схемой.
– Есть схема? – обрадовался Александр.
– Схема была, но я никак не могу найти листок. Очень надеюсь, что он не был
– А по памяти не воспроизведете? – взмолился Саша.
– Вряд ли. Я его особо не разглядывал. В тот момент не думал, что пригодится, а потом…
– Как же называется городище?
Николай Быстров замялся, явно силясь вспомнить:
– Боюсь, не вспомню оригинальное название. Но там упоминалась вода и камни.
– Понятно, – пробормотал Саша, как в воду опущенный и камнями пришибленный.
– Я попробую вспомнить и поищу листок со схемой, – снова заговорил археолог. – Удачи вам! На связи!
– Спасибо, Николай Андреевич! – вдруг расчувствовалась Марина.
Уже стемнело, когда, сытые и полные разных впечатлений, они покинули Шпухиль и отправились в направлении археологического комплекса Кохунлич, где, по словам официанта в ресторане, подтвержденным заправщиком на Ретех’е, специально для них существовали cabanas.
– Что скажешь? – нарушила молчание Томина.
– Я в растерянности, – отвечал Беловежский, который всю дорогу перебирал в голове известные ему переводы городищ.
– А вдруг это Паленке? – предположила Марина. – Лакамха – «большая вода». Что до камней, так там каскады.
– Возможно, Ветров давал не название, а описание места, – согласился Александр и тут же возразил: – Но ты же сама говорила, что из Паленке они только выезжали.
– Да. Не вяжется.
– Если по описаниям, то вода и в Йашчилане, и в Агуа-Асуль, – размышлял Саша. – Кстати, Тонина – «дом из камня»! Но все это очень вряд ли. Это труднодоступные места.
– Мы считали, что это здесь, на этой трассе. Ничего не подходит?
– Калакмуль не подходит. Это означает «две соседние пирамиды»… как-то так. Баламку – «храм ягуара».
– Но храм же из камней, – предположила девушка.
– Вряд ли.
– Ты Танееву рассказал? Я писала Гурову и отвлеклась.
– А то.
– Что он думает?
– Пока ничего не сказал. Обещал связаться напрямую с Быстровым, – ответил Саша и добавил: – Ты знаешь, пока больше всего подходит Бекан, «ров», ведь ров выложен камнями и, как правило, с водой.
– Точно, похоже.
– Опять же знаки, – сказал он с иронией.
– Что не так со знаками? – тут же набычилась Томина. – Играем же!
– Я не против. Маскарон тот с дыркой – ух, какой знак!
– Лично мне не дает покоя то действо, свидетелями которого мы невольно оказались в Бекане, – мрачно проговорила Марина.
– Подумаешь, обряды какие-то местные, – отмахнулся Александр.
– Что-то много обрядов на нашу долю выпало!
– Так для тебя стараются! Радуйся, ты же этнолог и журналист до кучи. Пиши себе статейки, мол, готовится местная паства к концу света, смешав все верования в кучу. ?Amen!