Рядом с Фрунзе
Шрифт:
Мой прощальный привет вам, товарищи!
В 12 часов дня специальный поезд командующего отошел от станции Ташкент.
Интернационалисты не в первый раз следовали этой дорогой. Стоя у окон, они смотрели на знакомые места. Чем ближе к Москве, тем ярче признаки осени. Состав мчался через огромный лес. Солнце медленно садилось за деревья. Вдали алел край неба. Лес весь в багрянце, словно в огне.
Агоштон мысленно бродил где-то в горах Буды. «Там еще листва не пожелтела, да и теплее, чем здесь. Будапешт! Как много значит для меня одно это слово. Как-то дела дома? Что с
Шло сразу два состава. В одном размещался штаб командующего армией, который переезжал в Харьков. Во втором ехали в Москву товарищ Фрунзе со своими помощниками и бойцы охраны. Конечной целью их также был Харьков, где Михаил Васильевич должен был принять командование Южным фронтом. До Москвы ехали пятеро суток. Трое суток — в Москве. Такой относительно мирный переезд бойцы считали за отдых. Все были почти свободны. Каждый занимался чем хотел.
Только сейчас все заметили, что осень прочно вступила в свои права. В напряженной боевой обстановке и не заметили, как прошло лето. В Москве, гоня серые облака, дул северный ветер. Лил бесконечный осенний дождь. Перед магазинами длинные очереди, они жмутся к стенам. На головах у женщин платки, у многих в руках зонтики. Прохожих на улицах мало.
Игнац Агоштон вновь ходил по московским улицам. Как-то он обратил внимание на одного оборванного мальчика, который сидел на корточках под навесом дома. Огромные круглые глаза и на лице такое страдание, что Агоштон не удержался, подсел к мальчику и прижал его к себе. Однако мальчику ласка пришлась не по душе — он отодвинулся. Агоштон полез в карман за сахаром:
— Возьми, съешь! Голоден ведь. Почему ты не идешь домой? У тебя что, никого нет?
Мальчик молчал. Только глазенки его заблестели, когда он увидел сахар. Помешкав, он протянул за ним свою худенькую руку и быстро схватил его. Спрятав сахар в свои лохмотья, он вскочил и помчался прочь.
«Бедный ребенок!—подумал Агоштон.— И сколько еще таких же обездоленных бродит по свету!—Он невольно стиснул кулаки. Хотелось ударить виновных в этом. — Мы безжалостно рассчитаемся с ними, чтобы не было на земле несчастных беспризорных детей».
26 сентября 1920 года специальный поезд прибыл в Харьков. Перед Фрунзе стояли большие задачи. Врангель захватил Крымский полуостров и оттуда угрожал топливной базе всей Советской России — Донецкому бассейну. Местность и погода благоприятствовали противнику. Представители французского и другого иностранного капитала помогали войскам Врангеля оружием и деньгами. Вход в Крым прикрывали Перекопские укрепления, которые тогдашние буржуазные военные специалисты считали неприступными.
Бойцы Красной Армии, уставшие от боев, вооруженные старым оружием, готовились к выполнению труднейшего задания.
Бойцы охраны следовали с Фрунзе по всему фронту, когда командующий фронтом знакомился с обстановкой.
В последние дни сентября всех командиров и комиссаров крупных частей и соединений Южного фронта вызвали в Кременчуг, где командующий фронтом обратился к ним и ко всем бойцам Южного фронта
Прежде всего передаю вам привет боевых товарищей только что оставленного мною Туркестанского фронта, где красные полки этого фронта, славно выполнив свои боевые задачи,
стоят ныне грозной стражей рабочей России в далеких степях, пустынях и горах Азии у самого преддверия Индии...
Товарищи! Вся рабоче-крестьянская Россия затаив дыхание следит сейчас за ходом нашей борьбы здесь, на врангельоком фронте. Наша измученная, исстрадавшаяся и изголодавшаяся, но по-прежнему крепкая духом, сермяжная Русь жаждет мира, чтобы скорее взяться за лечение нанесенных войной ран, скорее дать возможность народу забыть о муках и лишениях ныне переживаемого периода борьбы. И на пути к этому миру она встречает сильнейшее препятствие в лице крымского разбойника — барона Врангеля.
Это тот самый барон Врангель, который, несмотря на крушение контрреволюционных затей своих черносотенных предшественников — адмирала Колчака, генералов Корнилова, Юденича, Деникина и др., все еще продолжает пробивать себе дорогу к царскому трону через горы рабочих и крестьянских трупов.
Это тот Врангель, который запродал всю Россию, все железные дороги, рудники и другие богатства французским ростовщикам и тем купил их подлую кровавую помощь против родной страны...
Борьба с Врангелем приковывает внимание не только России, но и всего мира.
На нас, на наши армии падает задача разрубить мощным ударом этот узел и развеять прахом все расчеты и козни врагов трудового народа. Этот удар должен быть стремительным и молниеносным. Он должен избавить страну от тягот зимней кампании, должен теперь же, в ближайшее время, раз навсегда закончить по-
следние счеты труда с капиталом. Командованием фронта все меры, обеспечивающие его успех, приняты, очередь за вами, товарищи.
Мне известно, что эту задачу нам придется разрешать в тяжелой обстановке разного рода недочетов и нехваток.
Это известно и всей России, напрягающей последние усилия, чтобы помочь фронтовикам. И тем не менее мы ее должны разрешить: Врангель должен быть разгромлен, и это сделают армии Южного фронта.
Товарищи красноармейцы, командиры и комиссары! Именем Республики обращаюсь к вам с горячим призывом дружно, как один, взяться за работу по устранению всех существующих в частях недочетов и по превращению их в грозную, несокрушимую для врага силу...
За работу, и смело вперед!»
В первые дни октября, когда специальный поезд стоял на путях харьковского вокзала, к поезду командующего прибежал комиссар Ша-бори. Бойцы охраны знали, что их комиссар часто бывает в штабе командующего фронтом. Наверное, у него какое-нибудь очень срочное и важное известие, раз он так спешил.
— Что нового, комиссар?—спросили бойцы у Шабори.
— Если отгадаете, просите у меня, что хотите, исполню любое желание.
Все начали отгадывать, а Шабори на все вопросы отвечал одним словом: «Воды!»