Рядом с Фрунзе
Шрифт:
Дом за домом, улицу за улицей занимали бойцы. Пехотинцы никак не могли приблизиться к зданию, в котором укрепился противник. Солдаты эмира вели оттуда непрерывный огонь. Наконец нескольким пулеметчикам удалось выйти из укрытия и прорваться до угла улицы. Здесь пули не долетали до них. Пулеметчики заняли хорошие огневые позиции.
Фрунзе находился в непосредственной близости от крепости и наблюдал за боем. Разумеется, рядом с ним была и его охрана. Венгерские товарищи в любой момент были готовы своим телом защитить
Агоштон. Он взял вражеского офицера в плен. В качестве трофея Агоштону досталась бухарская медаль.
Смолкли последние звуки боя. Диск солнца медленно скрылся за горами. Стволы орудий раскалились добела, лошади задыхались от нестерпимой жары.
Эмиру удалось бежать в Афганистан.
2 сентября 1920 года над башней Бухарской крепости взвилось Красное знамя победы.
Фрунзе вернулся в спецпоезд. Комфронта вошел в вагон и попросил воды. Напился, закурил. Потом, отложив папиросу, углубился в донесения за день.
— Да, потери большие, очень большие. — Он разложил на столе карту и долго изучал ее. После этого начал писать:
«Телеграмма В. И. ЛЕНИНУ № 00274/пш
2 сентября 1920 года Самарканд
Крепость Старая Бухара взята сегодня штурмом соединенными усилиями красных бухарских и наших частей. Пал последний оплот бухарского мракобесия и черносотенства. Над Регистаном победно развевается Красное знамя мировой революции. Эмир с остатком приверженцев бежал, меры к его задержанию приняты. Вся центральная и северная Бухара уже установила революционный режим. Войска Российской и Бухарской Красной Армии приветствуют с радостной вестью рабочих и крестьян Туркестана и всей России.
Командующий войсками Туркестанского фронта
М. ФРУНЗЕ».
Господству эмирата настал конец. Туркестан был очищен от контрреволюционеров. Повсюду обгорелые стены домов, развалины, обугленные бревна, трупы и трупы.
Уже в конце боя, когда шла упорная борьба за овладение дворцом эмира, бойцы захватили в особняке семнадцать девушек. Интернационалисты получили приказ отвезти их на станцию и посадить в вагон.
Игнац Агоштон подумал, что нужно бы снять с них чадру, другие ведь настали времена, да и посмотреть хотелось, как выглядят женщины из дворца эмира. Однако он напрасно пытался убедить их снять чадру. Они робко забились в угол вагона, как овцы во время дождя. Бойцы с сочувствием смотрели на испуганных женщин и пытались утешить их теплым словом.. Но те боялись, как бы эмир не узнал, что на них смотрели другие мужчины, и не разгневался. Бойцы объяснили женщинам, что эми-оа теперь нечего бояться, так как он удрал, спасая собственную шкуру. Постепенно девушки успокоились и начали понемногу разговаривать. Одна за другой даже сняли чадру. Все они были очень красивы. Это были дочери торговцев и ремесленников, которые задолжали эмиру, и родители отдали их в залог. Бойцы заверили девушек, что скоро в стране будет наведен полный порядок и они смогут вернуться к родителям.
В первые дни после взятия города охране было поручено собрать имеющееся во дворце золото и другие драгоценности и подготовить к отправке. Золото укладывали в кожаные мешки, затем в ящики, которые опечатывались, и на грузовике отправляли на станцию. Здесь под охраной бойцов ящики погрузили в вагон и отправили в Самаркандский банк, как собственность бухарского народа.
Золота оказалось очень
украшения во дворце эмира были золотыми. Оно и не удивительно, ведь эти богатства правители Бухары нажили путем вековой эксплуатации народа.
Имя Фрунзе всегда произносилось с любовью. И сегодня народы Средней Азии с большой любовью вспоминают о нем. Его и товарища Куйбышева чтут как народных героев. Люди в знак благодарности слагают о них песни.
РАЗГРОМ ВРАНГЕЛЯ
Солнце село. Изнурительная жара, даже ночь не приносит желанной прохлады. Небо затянуто грозовыми тучами. В городе ни огонька. По улицам расхаживают патрули. Ночную тишину нарушают лишь резкие паровозные гудки. Бойцы видят в окно вагона отблески молний. Крепчает ветер.
Никто не спит.
— Как ты думаешь, когда кончится война?— наклонился к Шаркёзи Агоштон, который лежал на полке.
— Когда победим.
Пауза.
— Знаешь, куда поедем завтра? — снова спросил Агоштон.
— Наверняка туда, где еще есть враг.
— Ну и колючий же ты сегодня! Что с тобой? Беспокоит что-нибудь?
— Да. Я тоже думаю. Завтра, самое позднее в Москве, все узнаем, — отвечал Шаркёзи.
Рядом с ними лежал Антал Непп.
— Одним словом, понятно, — сказал он.— Совсем недавно я и думать не мог, что эмир позорно сбежит из Бухары, а нам устроят торжественные проводы.
— Да? И где же это будет?
— В столице Советского Туркестана. На
главной площади. I ак ведь, Шаркёзи? 1 ы-то уж наверняка знаешь.
— Да, завтра в девять часов будут торжественные проводы. А в полдень выезжаем. Направление — Москва!
К утру ветер стих. День снова был знойным. Ночной ливень не освежил улиц.
Товарищ Фрунзе и офицеры штаба сели в машину и поехали на площадь. Бойцы охраны отправились в пешем строю. На перекрестке собрались ликующие жители города. Они приветствовали бойцов. У всех было праздничное настроение.
На торжестве прощальную речь произнес председатель горсовета:
— От имени населения Ташкента и всего Туркестана выражаю вам и всем бойцам фронта, принимавшим участие в освобождении Туркестана, самую сердечную благодарность. Да здравствует товарищ Фрунзе! Да здравствует Красная Армия! Да здравствуют интернационалисты!
Приветственные возгласы неслись со всех сторон.
С ответной речью выступил Фрунзе:
— Согласно постановлению Революционного Военного Совета Республики я назначен на другой фронт. Отъезжая из Туркестана, я обращаюсь ныне с прощальными словами ко всем моим старым боевым товарищам, ко всем красноармейцам, командирам, начальникам и комиссарам.
Товарищи! Уже три года бьется рабоче-крестьянская Русь, отстаивая свои права от насильников всего мира. До сих пор все планы наших врагов разбивались о великую стойкость рабо-
чих и крестьян. До сих пор попытки удушения нашей Революции кончались крахом. Иначе и быть не могло, ибо безмерны запасы энергии, таящиеся в недрах народа, борющегося за свою свободу и лучшую жизнь. Но безмерно велики вместе с тем и лишения, которые ныне выпадают на долю трудовой России.
Наша задача — задача рабоче-крестьянских красных полков — сократить эти страдания путем напряжения нашей революционной воли, нашего военного долга. Я рад отметить, что армии Туркестанского фронта до сих пор честно выполняют этот долг... Уверен, что и впредь красные полки Туркестанского фронта, куда бы их ни поставила рука революции, сумеют поддержать свою боевую революционную славу.