Рыба
Шрифт:
В груди у Женьки что-то запело, ему захотелось кричать, побежать куда-то, хватать, ловить, совать за пазуху. Куница приплясывал, дышал с подсвистом и тихонько скулил: "Ай-яй-яй!.."
– Глубоко стоит, поплавки снимать нужно...
– Здесь по тысяче на пай. Соображаешь, я на свой кусок в Сочи слетаю по высшему разряду. Говорят, там русалок навалом. Держите, я сейчас за этой рыбой нырять стану.
Последние Колины слова совпали с Женькиным настроением, сейчас он был готов на все: скомандуй бригадир - и он
– Нужно в колхоз передать, чтобы другой сейнер прислали, - сказал спокойно-грустящий голос.
Сначала Женька не понял смысла и, только глянув на говорившего - это был Голощекин, - понял и как бы захлебнулся.
– Наш невод не выдержит, - говорил Голощекин.
Юрий закричал вдруг, как заскулил:
– А-а! Не могу я больше терпеть, когда другие, бакланы и лентяи, больше нас рыбы берут!
Бригадир молчал. Сопел тяжело. Рядом с ним стоял капитан Малыгин. Он и скомандовал:
– Капустин, передай в колхоз. Стоим на косяке. Взять не можем. Пришлите сейнер с крепким кошельком.
Радист неотрывно смотрел на эхолот. А он в тишине щелкал, щелкал, словно считал рыбу поштучно. Рыбаки дышали на низких тонах.
– Радист!
– крикнул капитан Малыгин.
– Выполняйте приказание! Бегом!
* * *
Вода в канале тихая. Дома на берегу тоже тихие. Двигатель словно синее шелковое шитье рвет, и оно шуршит, оглаживая усталые руки.
Игорь Николаевич думал, подремывая: "Женька спит, наверно, десятый сон досматривает. Какие у него сны, какие страхи во снах, какие радости?" К Жене Игорь Николаевич стал присматриваться вдруг, когда сын отказался от щенка-боксера. Чьи суровые глаза не заузятся в улыбке, глядючи на двухмесячного щенка-боксера? Каким рукам не захочется этакое существо потискать?
Женька тоже заулыбался, пощекотал щенка за ухом, дал ему палец погрызть, потом сказал:
– Кто же с ним гулять станет? Насколько я понимаю, маме некогда. Тебе, - он посмотрел на отца с участием, - тоже ведь некогда, у тебя работа.
– И ушел к себе в комнату готовить уроки.
Игорь Николаевич принес марки; его ассистент - коллекционер предложил для затравки кое-какие дубликаты и прочую пеструю мелочь.
Женька даже каталог приобрел. Бабушка с дедом подхватили идею, наволокли Женьке марок на десять альбомов. Мать присоединилась, принялась каждый день приносить марки с работы - их лаборатория получала много иностранной корреспонденции.
Игорь Николаевич иногда заставал жену за разборкой коллекции. Она раскладывала марки и что-то шептала, углубившись в себя, о чем-то грезила. Она закрывала альбом и с обычной иронической интонацией говорила:
– Ну?
Женька к маркам больше не прикасался.
– Чего бы такого придумать?
– сказал ему как-то Игорь Николаевич бодрым голосом.
– Можно собирать самоварные трубы, - ответил Женька серьезно и равнодушно.
Тогда
* * *
Баркас ткнулся носом в причал. Двигатель заглох не сразу, еще почихал немного. Рыбаки подтянули баркас к причалу руками, он был тяжел, рыбы лежало в нем центнера два - крупная и еще живая. Рыбаки поднесли пустые ящики к краю причала. Один из них пошел будить кладовщицу.
Когда рыба была уложена и дожидалась весов, ушедший рыбак вернулся с заспанной кладовщицей и сутулым мужчиной.
– Председатель, - сказал бригадир тихо, - чего это по ночам ходить? Или случилось что?
– Вот, - сказал председатель, - такие дела. В море пойдем. Устали, факт. Но ничего не поделаешь, "Двадцатка" на косяке стоит, взять не может, у них дель слабая. Старая дель, давно уже сменить пора. Все пойдут?
– Я не пойду, - угрюмо ответил рыбак, ходивший за кладовщицей.
– Я к морскому лову не пригоден, грыжа у меня.
– А чего нас-то, старых хрычей, или красивых нет?
– спросил бригадир.
– Нету красивых. Сейчас здесь только один сейнер. "Тройка" из ремонта. Команда есть - бригада не укомплектована.
– Я же бригадиром-то не смогу, - сказал бригадир.
– Там же тралмастер нужен.
Председатель крепко потер щеки, словно отморозил их.
– Я тоже пойду, а тралмастер на "Двадцатке" хороший. Имейте в виду, паи придется делить с "Двадцаткой".
Рыбаки закивали:
– Ясное дело. Они рыбу нашли. Они же без дела стоять не будут - к нам перескочат.
– А это кто?
– спросил председатель, кивнув на Игоря Николаевича.
– Ленинградский человек. Попросился с нами в залив. Помог...
– Любитель, что ли?
– спросил председатель недружелюбно.
– Отчасти.
– Игорь Николаевич усмехнулся.
– В некотором роде.
Председатель пошел, сказав:
– Сдавайте рыбу - и на пирс. "Тройка" к пирсу подвалит.
– Отойдя несколько шагов, он обернулся: - Слушайте, любитель, может, пойдете с нами? Лишняя пара рук вот как нужна будет...
Через час "Тройка" мягко отваляла от пирса. Пограничник, проверявший выход, сосчитал команду, сверился по судовой роли и сейчас стоял со стариком сторожем, разминал в руках сигарету.
– Что, у вас новый человек, что ли?
– спросил он старика сторожа.
– У нас рыба, - ответил старик.
– Одни к ней бегут, другие от нее... Слышь, воин, ты испанок видел?
– А зачем тебе, дед, испанки, ты уже в землю смотришь, - сурово ответил молодой пограничник, посчитав стариков вопрос за насмешку.
Эхолот щелкал и щелкал, следя за медленным передвижением косяка. Механик Коля подрабатывал машиной помалу, чтобы не потерять рыбу.
Рыбаки сидели на баке, прислонясь спинами к широкому люку.