Рыцарь курятника

Капандю Эрнест

– Что такое? – спросил государь.

Пейрони оставался бесстрастен.

– Государь, – сказал он просто, – я оставлю вас только после сражения, до того времени я не потеряю вас из виду ни на одну минуту.

Король улыбнулся, он понимал цену преданности, какую проявлял хирург, упорно не желавший расстаться с королем в минуту опасности.

– Тем не менее эта девушка больна, – продолжал Людовик XV, – ей нужна забота.

– Я прикажу одному из моих помощников отправиться в Сент-Аман с этой дамой.

Король

кивнул в знак одобрения.

– Любезный Таванн, – сказал маршал, – если вы хотите заняться этим делом, потрудитесь выбрать конвой из легкой конницы, которая стоит у входа в Калон, прибавьте трех лейбгвардейцев и сержанта, который сядет на запятки кареты, из числа тех, которые сейчас дежурят в доме короля; они знают пароль нынешней ночи.

Таванн галопом поскакал.

Король сделал рукой дружеский знак окружавшим его людям, потом поехал с дофином, маршалом и провожавшими его вельможами на улицу, идущую от моста.

– Да здравствует король! – тихо проговорила толпа.

Все оставались неподвижны, устремив глаза на маленький отряд, исчезнувший в темноте. Арманда и Урсула бросились друг другу в объятия.

– О! – вскричала Арманда. – Как идет королю прозвище Возлюбленный.

– Вы едете?

– Да, сейчас.

– Бедная, милая Сабина! Это будет для нее таким утешением.

– Да, к тому же я так боялась оставить ее там.

– Она настолько больна?

– Не только поэтому.

– А почему же еще?

– Сегодня утром, оставив Сабину, я встретила человека такой мерзкой внешности, с таким свирепым лицом, что я насмерть перепугалась. Этот гадкий человек не спускал глаз с дома Сабины Доже.

– Кто этот человек?

– Не знаю, но при виде его у меня сердце сжалось.

– Бедняжка!..

– Да, много она выстрадала.

– К счастью, вы едете в карете короля, опасности нет.

– К тому же у меня будет конвой.

– Которым буду командовать я, – послышался голос из-за их спин.

– Ах, господин Тюльпан!

Это действительно был сержант, вышедший из-под деревянного навеса, под которым он до сих пор скрывался.

– Вы были тут? – спросил Рупар. – И не пришли взглянуть на короля?

– С королем был маршал, потому я и не вышел, чтобы он меня не заметил…

– А, вы боитесь маршала?..

– Нет, но я сегодня дежурю в Калоне и убежал полюбезничать с милыми парижанками. Если бы маршал меня увидел, он узнал бы меня, а узнав, наказал бы. Я знаю маршала, и он меня знает; он мог бы определить меня в резерв в наказание. Представляете, Фанфан-Тюльпан в резерве в день сражения! Черт побери! Лучше бы мне проглотить свою саблю, знаете ли!

– Так вы спрятались?

– Да, а теперь, когда его величество с маршалом уехали, я бегу, делаю антраша у поста, карабкаюсь на запятки кареты и командую конвоем. Я поеду за девицей вместе с вами, мадам Арманда, и если, неровен час, мы

встретим на дороге этого типа, похожего на сердитую кошку, о котором вы только что говорили, я распотрошу его так же проворно, как выпотрошил цыпленка, которым мы угощались сегодня.

С этими словами Фанфан-Тюльпан сделал пируэт, встал в третью балетную позицию и исчез на дороге, ведущей к городу.

XII Ночной осмотр

Король со своим конвоем переехал через мост Калон.

– Государь, – сказал маршал, – мои сведения верны. У неприятеля 55 000 человек, в том числе 20 батальонов и 26 эскадронов англичан, 5 батальонов и 16 эскадронов ганноверцев составляют 20 000 человек под начальством герцога Кемберлендского. Затем корпус голландцев, под начальством принца Вальдека, состоит из 4 эскадронов и 26 батальонов и, наконец,

4 эскадрона австрийской конницы и 4 эскадрона венгерских гусаров, под начальством генерала Кенигдека.

– Итак, армия неприятелей, – сказал король, – состоит…

– Из 55 000 человек.

– Следовательно, наша армия многочисленнее? – спросил с радостью дофин.

– И да и нет. Численность всей нашей армии – 70 000 человек, но из них 18 000 находятся под Турне, а 6000 оставлено на границах Франции, – сказал маршал.

– Следовательно, у нас на 9000 человек меньше? – прибавил король.

– Но они французы, – сказал дофин.

– И к тому же ими командует генерал, покрытый лаврами побед, – сказал король. – Я предпочту иметь армию на 9000 солдат меньше, но иметь во главе ее Морица Саксонского.

Правый рубеж леса де Барри был защищен двумя редутами. Фонтенуа также был покрыт многочисленными редутами.

Маршал показывал дорогу королю. Они ехали среди спящих солдат. Офицеры и солдаты спали в мундирах, в полном вооружении, положив руку на ружье или на шпагу, кавалеристы лежали на траве, а их лошади были привязаны к пикам, воткнутым в землю. Артиллеристы храпели на лафетах своих пушек, ядра лежали у их ног. Саперы, разведчики – словом, все работники инженерного корпуса, который Вобан основал шестьдесят лет назад, спали на земле, взрытой ими накануне, в вырытых траншеях. Тут и там стояли палатки, что говорило о присутствии генералов. Ночь была темная, тишина царила в этой части леса. Вдруг раздался легкий шум.

– Кто идет? – послышался чей-то голос.

Дуло мушкета заблистало в темноте. Маршал сделал знак королю и дофину оставаться на месте и не отвечать.

– Кто идет? – раздался тот же голос.

Послышался звук взводимого курка.

Маршал, не отвечая, ехал вперед.

– Кто идет? – повторили тем же голосом в третий раз.

Дуло мушкета быстро опустилось в направлении к маршалу.

– Офицер, – отвечал Мориц.

– Стоять! Если вы сделаете еще шаг, будь вы сам маршал, я пошлю вам пулю в лоб.