Рыжий и черный

Лаас Татьяна

Та сжалась, становясь мелкой, как мышка, и почти пропищала:

— Я вся из эфира состою…

Вик вздрогнула, все понимая:

— Полин, даже не вздумай! Тонтон-макута я, как Ноа, не придумаю, но ни я, ни Эван не примем такого. Ты нужна нам, хоть иногда кажется, что мы совсем забыли о тебе. Просто сейчас такое творится в городе, что времени на дом нет. Брок уже вторую ночь не ночует дома из-за этого. Сложное дело. Прости, Полин.

Девочка сползла с колен Вик, замечая, как со второго этажа

с саквояжем в руках спускается Николас:

— Спасибо, что не стала придумывать Тонтона для меня… Я пойду к себе, хорошо?

Вик поцеловала Полин в лоб, замечая, что она все же слишком взволнована придумками этой Ноа:

— Если хочешь, можешь сегодня опять поспать со мной. Поднимайся и ложись — я скоро приду. Хорошо?

Полин расцвела в широкой улыбке:

— Хорошо! — она подхватила с кресла плюшевого медведя, которого Вик не заметила, и помчалась наверх. Вик, провожая её взглядом, подумала, что хорошо бы найти эту Ноа и поговорить с девочкой, чтобы не пугала своими историями детей.

Сонный Николас, в теплом халате поверх шелковой пижамы, с улыбкой поздоровался с Вик:

— Доброй ночи. Джон сказал, что тебе нужна моя помощь?

Вик устало поднялась с кресла:

— Да, нужна. У меня трещина в ключице — рука просто плетью висит. Неудачно словила удар битой своим плечом.

Ник приподнял одну бровь и оптимистично заметил:

— Сейчас посмотрим в кабинете. Во всяком случае бита — это не ампутация ноги, как в прошлый раз. И не утопление, как на прошлой седьмице.

Вик мрачно пресекла список своих приключений — с Николаса сталось бы вспоминать все, вплоть до зомби:

— Я становлюсь внимательнее: бита была в руках человека, а не бокора.

С трещиной Николас справился быстро — набросил какое-то заковыристое плетение, которое Вик не смогла бы при всем желании повторить, наложил тугую повязку на плечо, велел не напрягать руку и — о чудо! — не запретил выходить на службу. С него бы сталось. Вик дернула голым плечом, натянула на себя только мундир и направилась из кабинета Николаса в сад — она надеялась успеть задать пару вопросов лоа, пока его не развеяли. Или боги с вопросами? Главное, чтобы лоа развеяли.

В саду, освещенном фонариками, шедшими вдоль дорожек, раздавался низкий, задевающий душу плач. Лоа, сидя в гексаграмме, стонал и рыдал, покачиваясь из стороны в сторону.

Эван, в домашнем костюме и наброшенном на плечи пальто, хмурился и смотрел куда-то в бок, словно сомневался в том, что лоа стоит развеивать. Даже Брендон был под впечатлением — во всяком случае, сидя у острого угла гексаграммы, он не спешил втыкать серебряный кинжал в темного, несчастного лоа. Вик улыбнулась — не так и страшен Брендон, как пытается изображать. Впрочем, стоны лоа впечатлили и её.

Лоа, всхлипывая,

принялся причитать:

— Я не хотел… Я не собирался убивать… Просто я такой голодный… Мне нужно столько сил… Я лишь шутил. Я лишь старался насытиться эфиром, как умею. Я не хотел убивать. — он отвел в сторону ладони от сотканного из теней лица и пробормотал: — я бы мог, но я не стал. Дайте мне шанс, дайте мне свободуууууу…

Он резко дернулся в гексаграмме, замечая приближение Вик, и споро, стараясь не наступать на меловые линии, вышел из гексаграммы, быстро направляясь в сторону океана.

Эван лишь бросил задумчиво:

— Опять…

Брендон вздрогнул, выпрямляясь и обреченно убирая кинжал в ножны:

— Точно, опять! Не твое имя?!

Кажется, «опять» у них было разное — Эван то и дело переводил хмурый взгляд с Вик на лоа и обратно. Брендон же смотрел на лоа в упор. Когда глаза Эвана замерли на поддерживающей повязке Вик, она окончательно убедилась, что «опять» у Брендона и Эвана было совсем разное.

Тень села на каменное ограждение сада и послушно кивнула:

— Не мое.

Брендон неотвратимо, как смерть, направился к лоа — четко печатая шаги и окутываясь алым, возмущенным эфиром:

— Этого не может быть! Три имени с фиксатора: папа Легба, Тонтон-макут и…

Вик подалась вперед, услышав знакомое имя — она знала, как имена лоа пишутся, но не как произносятся. Брендон был неумолим, когда говорил, что это не те слова, которые следует произносить. Вот и лоа возмутился:

— Шшш! — Он вырос почти до гигантских размеров и полупрозрачной тенью нависал над колдуном. — Сам же говорил, что произносить имена лоа опасно!

Брендон упрямо приподнял подбородок:

— Я все равно узнаю, как тебя зовут! Я все равно развею тебя — пусть на это понадобится не одна ночь. Но я найду твое имя, лоа. Я…

Вик решительно направилась Брендону на помощь — лишенный эфира Эван ничем не мог помочь колдуну, если лоа атакует. Полупрозрачная тень вздрогнула и впиталась в каменный забор.

Брендон замер, давясь ругательствами:

— …не может того быть, чтобы лоа не был одним из тех трех, чьи имена выгравированы на фиксаторе!

Эван, обнимая Вик за талию, чтобы не задеть травмированную руку, предположил очевидное:

— Может, нер Аранда неправильно расшифровал третье имя?

Брендон обиженным вороном развернулся к ним — пальто как крылья полами развевалось на ветру:

— Я сам тоже расшифровывал имена, и не понимаю, как мог ошибиться. Честно, Эван, Виктория, ошибки быть не могло. И все же… — он мрачно сунул руки в карманы брюк. — И все же имя лоа нам не известно.

Он обернулся на каменную ограду, где черный лоа снова сидел и плел свои паутинки.