Сад Персефоны

Эскуит Нэн

Я была ошеломлена, и где-то внутри меня невольно родился вопрос, который я и задала:

— А когда вы впервые узнали о Леде?

Он нахмурился.

— Два-три месяца назад. Но это не имеет значения.

Три месяца назад. Как раз тогда, когда я получила письмо с приглашением посетить Меленус. Тогда Василис попросил меня привезти Ники на остров. Он сделал это не потому, что искренне хотел узнать нас и исправить свое грубое отношение к Алексису, а потому, что хотел получить опекунство над Ники, своим внуком! Возможно, единственным,

который у него когда-нибудь будет. А теперь Пол влюбился в меня, и Василис был в восторге. Для него не могло сложиться лучшей ситуации.

На какое-то мгновение я почувствовала, что меня покачивает. Я испытала страшные сомнения, думая: «Может быть, он подстроил все это. Он сделал так, чтобы Пол и я оказались наедине». Я вспомнила, как он уехал в Афины, а Пол неожиданно прилетел назад, и мы встретились в «саду Персефоны». Может быть, он даже приказал Полу заняться со мной любовью…

Любовь и меркантильные цели переплелись. Какое фантастическое совпадение! Пол действительно любит меня, так же как я люблю его. Он еще ничего не знает о Леде, и поэтому он преследовал меня, конечно, не из тех соображений, которые изложил Василис. Вырастить сыновей, выкормить! Выкормить! «Выражение скотовода», — подумала я с отвращением.

Я посмотрела на Василиса, который стоял, куря свою сигару, такой спокойный и уверенный — манипулятор людьми! Такой хитрый! Мой свекор — дважды, если я выйду за Пола.

Это была устрашающая мысль — постоянно быть частью его схем и планов, ощущать его постоянное влияние на нашу жизнь — мою и Пола. Влияние на жизнь Ники. На мгновение я почувствовала, что не смогу выносить этого, что должна вырваться из сети, в которую Василис старается меня затянуть. Я любила Пола, но я любила его недостаточно, чтобы выносить это.

Будто бы читая мои мысли, Василис медленно сказал:

— Похоже, дорогая, что решение о том, вернуться ли в Англию или остаться на Меленусе, уже принято тобой. Или Полом? Теперь ты останешься с Никосом здесь, и остров станет твоим домом.

Я отвернулась:

— Вы принимаете слишком многое как само собой разумеющееся. Еще ничего не решено. Как я только что сказала, нужно подумать о Леде.

Он махнул рукой в своей обычной манере, выражающей нежелание обсуждать этот вопрос.

— Я сказал, у Пола нет перед Ледой никаких обязательств. — Он замолчал, так как услышал на палубе шаги.

В следующее мгновение раздался голос Пола:

— Прости меня, Стейси, что я заставил тебя ждать. Это была непредвиденная задержка. О, хэлло, отец! Я не знал, что ты здесь.

Василис улыбнулся:

— Я пришел, чтобы известить Стейси о том, что ты оказался занят, и старался пока занять ее. Теперь мне надо спуститься вниз и присоединиться к партии в бридж. — Он наклонил голову в мою сторону: — Спокойной ночи, дорогая! — В полусвете фонарей судна его черные глаза, казалось, насмешливо блестели. — Спи хорошо, и пусть тебе снятся приятные сны!

В

тот же момент, как Василис ушел, руки Пола обхватили меня.

— Дорогая, прости меня, что я опоздал. Я целый день мечтал об этом мгновении. — Губы его прижались к моим в страстном, безумном поцелуе.

Я уступила ему, как будто у меня не было своей воли. Я просто хотела затеряться, утонуть в объятиях Пола. Все остальное, казалось, ничего не значило, не имело никакого значения. Когда тает замерзшая река, течение смывает все на своем пути. И так было теперь со мной, сомнения и страхи были отброшены приливом страсти.

— Боже, как я тебя люблю! — отрывисто проговорил Пол, целуя мои глаза, волосы, шею. — Если бы мы только могли быть одни, а не на этом маленьком дурацком корабле, где нельзя уединиться! Когда мы поженимся, любимая, я увезу тебя от всех и от всего. Я знаю один крошечный островок, более красивый, чем Косцене. Там есть вилла, которая принадлежит моему другу. Он позволит остановиться там, и мы будем там одни. — Он улыбнулся мне. — Ну, может быть, со слугой, который будет обслуживать нас.

— А Ники? — медленно спросила я. — Где будет Ники?

Он колебался одно мгновение.

— С моим отцом. Или, может быть, с Марией, он ее очень любит, а она его. — Он покачал своей черноволосой головой. — Не с нами, дорогая, ведь при том, как я люблю тебя, Это будет не очень удобно, верно?

— Да, конечно. Он не поймет, — вздохнула я. — И все же я никогда не оставляла его ни на одну ночь, ни разу с тех пор, как вернулась из больницы, после… после того, как погиб Алексис.

Он крепче прижал меня к своей широкой груди:

— Бедная моя маленькая Стейси! Какое грустное и одинокое время ты пережила! Я хочу все исправить и для тебя, и для Ники! — Он смотрел на меня своими карими глазами. — Ты знаешь, я буду его любить, как своего собственного сына. И буду делать все, чтобы ему было хорошо. — А потом он добавил с легкой улыбкой: — Но я не возьму его с собой в наш медовый месяц.

Слова «мой собственный сын» отозвались в моем сознании и заставили вспомнить о Леде. Как трагично, если то, что сказал Василис, правда; у нее может никогда не быть детей. А если она любит Пола, то она должна потерять и его? Я почувствовала себя виноватой, ответственной за это в какой-то степени. В свете несчастья Леды мне казалось неверным строить планы о нашем будущем.

Я отстранилась от Пола:

— Мы не должны оставаться здесь слишком долго. Остальные будут интересоваться. — Я почувствовала, что хмурюсь, глядя на него. — Твой отец знает о нас. Он догадался.

Пол сдвинул губами мои волосы:

— Разве тебя это так удивляет? Это, должно быть, очевидно для всех. Я безумно влюблен в тебя. Он, конечно, одобряет это?

— Он так сказал. Но… — Я прикусила губу. — Но на самом деле это потому, что он думает, что таким образом удержит Ники с собой на Меленусе.