Сад принцессы Сульдрун
Шрифт:
Придержав лошадь под уздцы, Гунольт заметил дыры в стенке котла.
– Измена! – закричал он. – Имуществу его светлости нанесен ущерб! Кто это сделал? – Голос его отозвался эхом от стен окружающих домов. Присутствующие вертели головами, но никто не отозвался.
Палач повернулся к одному из стражников:
– Приведи кузнеца!
– Кузнец в клетке, начальник.
– Тогда приведи нового кузнеца! Какая разница?
– Он стоит напротив, начальник.
– Кузнец! Поди сюда! Котел нуждается в починке.
– Возникает такое впечатление.
– Так почини его, чтобы можно
– Я кузнец, – угрюмо ответил Эльрик. – А это работа для лудильщика.
– Кузнец, лудильщик – черт в ступе! Залатай котел чугуном, и поживее!
– Вы хотите, чтобы я чинил котел, в котором вы собираетесь варить моего отца?
Гунольт усмехнулся:
– Согласен, в этом есть насмешка судьбы – но она лишь демонстрирует беспристрастность правосудия его светлости. Поэтому, если ты не желаешь оказаться в котле и пускать пузыри в кипящей воде лицом к лицу со своим родителем – а места в котле вполне достаточно, – починяй котел!
– Придется принести инструменты и заклепки.
– Давай, давай, живо!
Эльрик отправился в кузницу за инструментами. Тем временем Эйлас и его сообщники уже прошли обходным путем к аллее, ведущей в Светлейший Априллион, и устроили засаду.
Прошло полчаса. Открылись ворота – в карете, окруженной восемью стражниками, выехал лорд Хэйлис.
Ейн, а также дядя и двоюродные братья Эльрика выступили на дорогу за кортежем. Натянув тетивы, они выпустили стрелы, каждый дважды. Другие нападающие бросились из укрытия на оставшихся в живых охранников, и через пятнадцать секунд их уже не было в живых. Лорда Хэйлиса, побелевшего от страха, разоружили и вытащили из кареты.
Отряд Эйласа, уже хорошо вооруженный, вернулся на центральную площадь. Гунольт стоял за спиной Эльрика, следя за тем, чтобы починка котла производилась с максимально возможной быстротой. Подойдя к своим мишеням почти вплотную, Бод, Квальс, Ейн и остальные лучники Эйласа выпустили стрелы, и несколько паладинов Хэйлиса упали замертво.
Эльрик со всего размаха опустил кувалду на ступню Гунольта – тот заорал, прыгая на одной ноге и поднимая поврежденную. Эльрик ударил кувалдой по другой ступне палача еще сильнее, полностью расплющив ее, и Гунольт, корчась от боли, упал на спину.
Эльрик выпустил отца из клетки.
– Наполняйте котел! – закричал сын кузнеца. – Несите хворост! – Он подтащил лорда Хэйлиса за шиворот к котлу: – Ты приказал сварить суп – ты же его первый и попробуешь!
Упираясь и выпучив глаза, Хэйлис с ужасом уставился на котел. Заикаясь, сначала он принялся просить пощады, потом разразился угрозами. Ни то, ни другое не произвело никакого впечатления. Поджавшего ноги лорда подняли в петле, продетой под мышками, и усадили в котел; Гунольта посадили рядом. Вода в котле доходила им до груди. Подожгли хворост – обитатели Вервольда прыгали и бегали вокруг котла в сумасшедшем, истерическом возбуждении. В конце концов они положили руки друг другу на плечи, окружив котел тремя хороводами, и принялись плясать.
Через два дня Эйлас и его отряд собрались покинуть Вервольд. Теперь они были хорошо одеты, обуты в мягкие кожаные сапоги и поблескивали на
Их осталось семеро. На праздничном пиру Эйлас порекомендовал старейшинам селения выбрать одного из его спутников в качестве нового лорда:
– В противном случае соседний лорд прибудет с вооруженной свитой и объявит себя вашим хозяином.
– Такая возможность вызывала у нас беспокойство, – признался старый кузнец. – Тем не менее в нашем селении все друг друга слишком хорошо знают. Каждому известны все секреты и слабости остальных, и никто из нас не будет вызывать должного уважения. Мы предпочитаем, чтобы нами правил решительный и честный незнакомец, доблестный и щедрый, способный беспристрастно вершить правосудие, не облагать нас чрезмерными налогами и не злоупотреблять привилегиями больше, чем это абсолютно необходимо. Короче говоря, мы ходатайствуем о том, чтобы вы, сэр Эйлас, стали новым лордом Светлейшего Априллиона и окружающих земель!
– Только не я! – заявил Эйлас. – У меня много неотложных дел, и я уже опаздываю. Выберите кого-нибудь другого.
– Тогда мы хотели бы, чтобы нами правил сэр Гарстанг!
– Прекрасный выбор, – согласился Эйлас. – Сэр Гарстанг – человек высокого происхождения, храбрый и щедрый.
– Не могу принять ваше предложение, – отказался Гарстанг. – У меня есть собственные владения в другой стране, и мне не терпится их снова посетить.
– Что же, может быть, кто-нибудь из других ваших спутников согласится нами править?
– Только не я, – покачал головой Бод. – Я человек непоседливый. То, чего я ищу, всегда оказывается где-нибудь за тридевять земель.
– И не я, – сказал Ейн. – Я люблю сидеть в таверне, а не в приемном зале. Мои амурные похождения и пьяный разгул только опозорят вашу деревню.
– И тем более не я, – проворчал Каргус. – Вы же не хотели бы, чтобы вами правил философ? Это опасно.
– Ублюдок гота лордом быть не может! – твердо заявил Форфиск.
Квальс задумчиво произнес:
– Возникает впечатление, что я – единственный кандидат с подходящей квалификацией. Я благороден, как все ирландцы. Я справедлив, снисходителен и честен. Я умею играть на лютне и петь, что позволит мне оживлять деревенские торжества частушками и прибаутками. Я щедр, но лишен чрезмерных претензий. Присутствуя на свадьбах и повешениях, я умею выглядеть трезвым и почтительным; как правило, однако, я человек покладистый, жизнерадостный и беспечный. Кроме того…
– Довольно, довольно! – воскликнул Эйлас. – Совершенно очевидно, что тебе подходит предложенная должность. Лорд Квальс, позвольте нам покинуть ваши владения!
– Сэр Эйлас, примите мое соизволение, а также наилучшие пожелания. Буду часто вас вспоминать и представлять себе, как продвигается ваше предприятие, а моя ирландская кровь будет порой вскипать при мысли о приключениях, от которых я отказался. Но зимними вечерами, когда холодный дождь плюется в окна, я буду протягивать ноги к камину, прихлебывая красное вино, и радоваться тому, что я лорд Квальс, хозяин Светлейшего Априллиона.